Ждала профессора Малача, который исчез у нее на глазах, оставив лишь свою одежду и шпагу. Полтора месяца назад на этом самом месте профессор окунул ее, бесчувственную, в воду после того, как вынес из горящего дома дядюшки Чассока и тетушки Оманидэ, окунул и тем самым вернул к жизни. А потом, уже в своем доме, обмывал ее мыльной пеной, нежно вытирал пушистым полотенцем, обрабатывал ожоги, поил целебным чаем, укладывал спать в свою кровать… А еще через пару дней, после того как был остановлен ужасный Прорыв и они все остались ночевать в доме у Воль-Дер-Мара, у нее, маленькой лекпинки, была с голубоглазым красавцем-эльфом незабываемая ночь любви!

Первая и единственная их совместная ночь. Лишь потом лекпинка узнала от Зуйки, с которой сильно подружилась, сколь много могут потерять эльфы, если поделятся своей любовью с представителями других племен. Перемены, которые она почувствовала в себе после той ночи, ярко подтверждали, что Малач передал ей частичку красоты, присущую всем его соплеменникам. Кожа на лице и руках Ксаны побелела, мелкие морщинки, появившиеся в уголках глаз от частого сощуривания, разгладились, груди налились, словно два больших яблока. Ксана и удивлялась, и радовалась этим переменам, но и пугалась – особенно тому, что слова ведьмочки могут оказаться правдой, что Малач, даря ей свою любовь, сам теряет красоту и здоровье и даже сокращает дни своей жизни…

Сидя на валуне и глядя на неспешно накатывающие волны, лекпинка мечтала о продолжении отношений с полюбившимся ей эльфом, но лишь мечтала, потому что не верила, что это станет возможным.

Она не обратила внимания на возникшее жужжание, которое словно кружило над ее головой, и не видела, как крылатое насекомое упало в воду в нескольких метрах от берега. В следующее мгновение ближняя волна взорвалась фонтаном бриллиантовых брызг, и из нее вынырнул профессор Малач. Его широко раскрытый рот жадно хватал воздух, мускулистый торс отливал бронзой в закатных солнечных лучах.

Ксана вскрикнула от испуга, в порыве к эльфу вскочила на ноги и, поскользнувшись, съехала с валуна в воду, которая оказалась ей по пояс. Высокому Малачу вода тоже доходила до пояса, но дальше от берега было глубже, и по мере его приближения к девушке краска смущения все сильнее и сильнее заливала ее лицо. И все-таки она не могла оторвать взгляда от фигуры эльфа, словно вылепленной искусным скульптором.

Улыбаясь, он подошел к лекпинке, взял ее за талию, словно пушинку поднял из воды, а Ксана, как и в тот раз, в доме у Воль-Дер-Мара, обхватила его ногами. Поддерживая Ксану левой рукой, Малач аккуратно двумя пальцами снял с нее очки, провел кончиком мизинца от уха вниз по нежной коже и неожиданно запечатлел поцелуй на ее худенькой ключице. Отчего Ксана вся задрожала и, не в силах больше сдерживаться, обняла эльфа за шею, жадно прижалась губами к его губам. Не прекращая поцелуя, Малач понес ее на берег, а она перебирала руками по его плечам и спине, упиваясь этими прикосновениями.

За тонкой полосой песчаного пляжа начинался изумрудный ковер шелковой травы, на которую легли эльф и лекпинка. Он был нежен и ласков, и сначала Ксане показалось, будто ею овладевает бестелесный дух. Необычайное чувство тепла и наслаждения разливалось по всему телу, она стала подаваться навстречу его движениям, и он, предугадывая все ее желания, стал отвечать, то усиливая, то уменьшая ласки. Ее голова металась по траве, а он ловил губами и целовал ее губы, глаза, щеки, нос и снова губы. И вот уже Ксана застонала, закричала, всем своим существом вжимаясь в него, и Малач, удивляясь, откуда взялась такая мощь, такая страсть в этой маленькой хрупкой красавице, тоже застонал и закричал в небывалом экстазе…

* * *

Гоблин Сака-Каневск, хоть и работал под началом главного редактора «Факультетского вестника» господина Алимка и даже числился младшим редактором, на самом деле выполнял обязанности простого курьера. Конечно, время от времени он пописывал в вестник крохотные статьи, но после прочтения господином Алимком эти статейки, как правило, оказывались в корзине, а если и шли в печать, то были жестко отредактированы или даже переписаны от начала и до конца самим главным редактором. На что Сака-Каневск безмерно обижался, но ничего с этим поделать не мог.

«Что ты пишешь о всякой ерунде? „Вестнику“ нужны яркие события, сенсации, скандалы! – постоянно твердил младшему редактору господин Алимк. – До тех пор, пока ты не дашь сенсацию, две, три сенсации, – твое имя никому не будет известно. И не важно, что в твоей статье будет лишь сотая доля правды. Главное – чтобы она привлекла внимание читателей! Тех, кто, покупая номер с твоей статьей, захочет купить следующий номер, в котором вновь увидит твое имя!»

Эти слова занозой засели в голове гоблина, в последнее время он ни о чем больше не мог думать, как о поиске сенсационной новости. И надо же было такому случиться, что сегодня, когда во время соревнований рыболовов случились два катаклизма, Сака-Каневск как раз был на полпути между Ловашней и заливом Премудрый и, естественно, пропустил все самое интересное!

Еще один шанс стать свидетелем сенсации появился, когда герптшцогские стражники начали штурм Западных ворот факультета рыболовной магии. Оказавшись в толпе зевак, Сака-Каневск жадно следил за всеми перипетиями штурма, не упуская ни одной мелочи. Однако в течение всего штурма единственным ярким событием стало случайное ранение булыжником, брошенным из факультетской башни, самого герптшцога Ули-Клуна, и Сака-Каневск очень сомневался, что это можно отнести к категории «сенсации» или «скандала». Разве что расписать, что герптшцог во время штурма пострадал, проявив чудеса храбрости. Но уж слишком много зевак было свидетелями обратного.

И все-таки не напрасно младший редактор «Факультетского вестника» торчал сегодня у Западных ворот! Не видя ничего интересного в попытках герптшцогских троглинов тупо протаранить ворота, Сака-Каневск больше глазел по сторонам, когда его внимание привлек профессор юриспруденции эльф Малач, постоянно оглядывающийся и уводящий из толпы молоденькую студентку-лекпинку. Своей зеленой кожей гоблин почувствовал, что рыба-удача приплыла к нему в руки, и решил, что ни за что не выпустит ее скользкого хвоста.

Проследить за заметной парочкой не составило труда. Тем более что, войдя в близлежащий лесок, профессор утратил всякую осторожность, а лекпинка и вовсе не придавала этому значения. Скрываясь за кустами малинника, гоблин приблизился к ним настолько, что сумел подслушать, где именно эльф назначил встречу лекпинке. Куда затем подевался профессор, Сака-Каневск так и не понял, но это уже было не важно.

Бесшумно и незаметно ретировавшись, гоблин со всех ног припустил на берег озера Зуро, к назначенному эльфом месту. Там нашел подходящее дерево, забрался на него повыше и затаился в ветвях. Через некоторое время на берег пришла Ксана, которая принесла узелок одежды и эльфийскую шпагу, устроилась на вдающемся в воду валуне и стала ждать. Сака-Каневск тоже терпеливо ждал, вот только сидеть на шершавом суку было очень неудобно, и один раз он чуть-чуть не рухнул вниз.

Неожиданное появление из воды профессора Малача испугало гоблина в не меньшей степени, чем лекпинку, Сака-Каневск не вскрикнул только чудом, заставив себя впиться зубами в ствол дерева. Не разжимал он зубов и в дальнейшем, когда профессор поднял студентку на руки, когда вынес ее на берег, когда они стали заниматься любовью.