Холодный голос за спиной заставил Антона остановиться. Изобразив на лице улыбку, он повернулся и увидел отца. Леонид стоял напротив. Судя по его выражению лица, Леонид не собирался шутить шутки.

– Антон, ты опять пьян? Сколько может это продолжаться?

– Отец, мы с друзьями отмечали праздник.

– Я даже слышать не хочу об этом, – Леонид вырвал из рук сына бутылку. – Я не желаю видеть, как мой сын превращается в животное. Еще раз замечу спиртное в твоих руках, и ты немедленно соберешь свои вещи и отправишься назад, откуда приехал.

Антон поник. Спина сгорбилась, как у маленького мальчика, которого поймали за шалостью.

Только сейчас Леонид заметил за спиной сына испуганную Глорию. В первую секунду он даже не поверил своим глазам. Женщина выглядела бледной и испуганной.

– Да что такое между вами происходит?

Левит не понимал, что и думать. Он переводил пытливый взгляд с одного лица на другое. Первой пришла в себя Глория. Она буквально кинулась к Леониду на шею. По лицу побежали безмолвные слезы, которые окончательно поставили в тупик.

– Глория, что с тобой? Антон позволил себе лишнего по отношению к тебе?

Она молча сжимала его шею. Леонид обнял ее одной рукой. Хотелось утешить ее, успокоить.

– Ну не плачь, я здесь.

Воспользовавшись моментом, Антон подобрал с пола конверт и убрал в карман сюртука. Шаг за шагом, медленно и еле слышно он отступал назад к двери своей комнаты.

– Антон, – голос отца заставил его остановиться. – Иди в мой кабинет, мне нужно с тобой поговорить. Немедля!

Сын кивнул и, стараясь идти как можно ровнее, прошел мимо. Это давалось ему с трудом. Его шатало из стороны в сторону. Ко всему прочему, от него разило спиртным и табаком.

Оставшись наедине, Леонид погладил Глорию по спине. Женщина прижималась сильней, проливая горькие слезы на его жилетку.

– Да что случилось? Он тебя обидел? Если так, то только мне скажи.

Женщина молчала. Затем, чуть отстранившись, смахнула слезы и, наконец, прошептала, не глядя в глаза:

– Я уезжаю, Леонид. Как можно скорее из этого дома.

– Но я не понимаю, – он взял ее за подбородок. – Что произошло? Ты можешь говорить яснее? Я надоел тебе или ты нашла другого?

– Нет, просто я не могу здесь оставаться.

– Значит, это все из-за Антона.

Левит убрал с ее лица волнистый локон, погладил по щеке и улыбнулся:

– Никуда ты не уедешь. Я не позволю. Оставь подобные мысли и оставайся. Мне наплевать, что ты там себе придумала, но это окончательное мое решение.

– Но я не могу, иначе сойду с ума.

– Я поговорю с сыном.

Он поцеловал ее в висок. Она прикрыла глаза. Слезы покатились по щекам с новой силой. Теперь Леонид узнает правду. В этом она не сомневалась.

– Хорошо, пусть будет так, – она мысленно с ним простилась. – Я останусь.

– Вот и хорошо. Возвращайся к себе и дождись меня. Поговорим после.

Она кивнула в ответ. Что и говорить, она уже знала, чем закончится разговор сына и отца. Поэтому решила для себя, что должна сейчас сказать нечто важное:

– Чтобы ни произошло, ты должен знать, что я безгранично тебя уважаю. Ты хороший человек.

Наверное, не самые лучшие слова, но она не знала, что сказать еще. Ведь кроме уважения она больше ничего к нему не испытывала.

Глория направилась к себе, посильней завязав полы халата. Левит долго смотрел на нее, пытаясь понять, что такого произошло между ней и его сыном. В том, что он натворил что-то по отношению к ней, Леонид даже не сомневался.

Антон сидел на диване, вальяжно откинувшись на подушки. Когда отец вошел в кабинет, он лишь усмехнулся:

– Ну, давай, читай мне наставления. Ты же за этим позвал меня?

Леонид скрипнул зубами, но промолчал. Он пересек комнату, остановился у стола и поставил бутылку на край. Среди стопок бумаг он нашел листок, который тотчас показал сыну:

– Что это? Объяснись.

Антон даже не понял, о чем говорит отец. Поднявшись с подушек и поправив на лице очки, он заглянул в текст письма. В первые секунды Антон не поверил своим глазам. Куда-то подевались небрежность и вальяжность. Руки задрожали, выдавая волнение.

– Отец, я все объясню. Это всего лишь маленькое недоразумение, которое я быстро улажу.

Левит взревел:

– Недоразумение? Ты проиграл сорок тысяч. И где, потрудись объяснить, ты найдешь такие деньги? Возьмешь из моего кармана?

– Я отыграюсь.

Леонид смотрел на него словно громом пораженный. Сын открыто заявлял, что играет в азартные игры. При этом в его глазах не было и тени раскаянья и сожаления. Ему вообще было наплевать.

Леонид скрестил руки на груди. С высоты своего роста он с презрением оглядел сына и, сдерживая гнев, прошипел:

– Ты должен решить проблему этим же вечером. Не знаю, как ты это сделаешь, но отыграешься. Своих денег я тебе не дам.

Антон сложил листок вдвое и убрал в карман. Презрение отца сильно задевало его. Хотелось причинить ему ту же боль, что и он. Заставить страдать.

Сын с трудом поднялся с дивана и небрежным тоном, как бы между прочим, произнес:

– Я знаю, что тебя гложут мысли о том, что между мной и твоей любовницей. Так вот, знай, она продажная от кончиков ногтей до туфель. Она не верна тебе.

Это был удар ниже пояса. Леонид сжал кулаки и заорал что было сил:

– Убирайся прочь!

Мужчина схватил статуэтку со столика и запустил ею вслед убегающему сыночку. Она пролетела несколько метров, ударилась о стену и разлетелась на тысячу осколков. Следующая угодила в уже закрывающуюся дверь.

Несколько минут Леонид стоял посреди кабинета, не шелохнувшись. Пока в дверь робко не постучали. Это был Гордей.

– Господин, – он вошел в кабинет на полусогнутых. – К вам прибыл губернатор.

Леонид уставился непонимающим взглядом на управляющего, тем самым глубоко его смущая. Тогда Гордей предпринял вторую попытку:

– Губернатор говорит, что у вас запланирована встреча. Я должен дать ему ответ.

В следующий миг Левит закрыл лицо руками и тяжело вздохнул, потер глаза и наконец ответил:

– Проводи его сюда в кабинет, а заодно пригласи лакея прибрать здесь.

– Слушаюсь.

Одному Богу было известно, чего Левиту стоила эта выдержка.

Глория вбежала в свою комнату и закрылась на ключ. Сжимая платок в руках, она расхаживала по комнате, словно львица в клетке.