Трусики Милы увлажнились. Так и должно быть? Или всё же с ней что-то неправильно, раз тело реагирует на прикосновение и присутствие чужого для неё мужчины?

- Ты невероятно красивая, Милослава.

Та рука, что освобождала грудь, опустилась ей на затылок, беспощадно уничтожая прическу, чтобы в конечном итоге сжать волосы, сделать захват и потянуть назад, заставляя Милу прогнуться в пояснице ещё сильнее.

Теперь отражение в зеркале показывало, как её соски бесстыдно торчали, а задранный бюстгальтер добавлял пошлости в общую картину.

Художник в душе Милы возликовал. Как же красиво… Она всегда мечтала рисовать с натуры, даже обнаженной, но, к сожалению, мечты так и оставались мечтами.

Но ничего… Ничего… У неё есть деньги. А школы художников успешно функционируют не только в этом погрязшем в пороке городе.

Пока же…

Мысль оборвалась, столкнувшись с новыми действиями и словами Алашеева:

- Такую красоту, как у тебя, должна дополнять другая.

Пока Мила пыталась понять, что он имеет в виду, Глеб выудил из кармана брюк украшение – тонкую золотую цепочку с тремя крупными черными жемчужинами в обрамлении мелких бриллиантов.

Это было первое украшение, которое ей дарили таким экзотическим образом.

Видимо, у взрослых мужчин и атрибутика взрослая.

Марк баловал её, дарил на день рождения украшения. На них отец не претендовал, хотя как-то и пытался. Но как поняла позже Мила, Марк поговорил с ним. Всё-таки за украшения жених может и спросить.

А тут…

Вещь дорогая. И почему-то Мила не сомневалась – эксклюзивная. Пока она пыталась понять, как реагировать на столь дорогой подарок, Глеб расстегнул застежку и надел цепочку ей на шею.

Нить с жемчужинами и бриллиантами легла как раз в ложбинку груди и соблазнительно повисла.

Драгоценный металл, соприкоснувшись с разгоряченной кожей, произвел эффект легкого раздражителя.

- Такой подарок… Я… - Мила растерялась, потом быстро взяла себя в руки и закончила: - Спасибо.

Отказываться она не собиралась. Дарят – она примет.

Как показывала её жизнь: следует быть готовой ко всему. А она только в начале пути.

Губы Глеба дрогнули в едва заметной усмешке.

- А я уж, было, напрягся в ожидании отказа. Меня радует, что ты не только чертовски сексуальная, но и умненькая, Милослава.

Ответить она не успела – мужские губы коснулись лопатки. Обожгли. Теплые, они устремились дальше по позвоночнику, слегка покусывая, вызывая у Милы головокружение. Всё-таки хорошо, что она стояла у комода – есть опора.

А дальше…

Дальше дошло дело до трусиков.

Мила ожидала, что он их сдернет, как платье. Зажмурившись и всё-таки оторвавшись от отражения, она подалась вперед, плотнее ложась на прохладную поверхность комода. Так удобнее.

Её ожидал сюрприз. Алашеев продолжил путь вниз. Коснулся поясницы, задел крестец.

Когда его губы коснулись обнаженных ягодиц, Мила прикусила свои до крови, чтобы не заверещать. Его прикосновения оказались настолько интимными, что у неё возникало впечатление, что она со всего духа врезалась в скалу и потом полетела в пропасть.

Она помнила ночь накануне. Он же к ней фактически не прикасался, не трогал. Так… вскользь. Мила, несмотря на сегодняшнее предупреждение не делать о нем поспешных выводов, всё же пришла к ещё одному: Глеб Алашеев относится к тем мужчинам, что скупы на ласки. Она читала и слышала про таких. И дело тут даже не в эгоизме, а в отсутствии потребности ласкать партнершу.

То, что сейчас он делал, разбивало вдребезги её домыслы.

Прав Алашеев - не дотягивает она до него. Маленькая, не хватает жизненного опыта. Поэтому будет исходить из того, что имеет. И по возможности с меньшими психологическими затратами для себя.

Одно не вызывало сомнения – её тело откликалось.

Поцелуй перерос в легкий укус, вызвав мурашки по всему телу. Милу куда-то уносило. А уж когда её трусики заскользили вниз, а на их место опустились мужские губы… Весь её привычный мир обрушился.

- Влажная… Моя девочка…

Надсадный голос Глеба пробирался сквозь пелену в сознание Милы, но не воспринимался в полную меру. Ей бы справиться с собой – с дрожащими ногами, с распирающими грудь эмоциями, с тугим узлом внизу живота и, казалось, настоящим потоком между ног. Мужской палец коснулся лона Милы, и девушка вспыхнула ещё сильнее, она даже почувствовала, насколько там влажно и горячо.

Его палец трогал её. Растягивал. Нырял внутрь. Задевал клитор. Надавливал.

Мила постанывала, уперевшись лбом в руки. Она не замечала, как слегка подавала бедра назад, призывая к дальнейшим активным действиям.

Пока они ехали в квартиру, Мила представляла, как сходит в ванну, как они лягут на кровать. И всё дальнейшее будет проходить в полнейшей темноте. Ей и в голову не могла прийти мысль, что Глеб начнет играться с ней прямо с порога.

Что разденет…

Поставит у комода…

Увлажнит так, что бедра будут дрожать от нетерпения…

За спиной Милы послышалась возня. Девушка замерла, дыша через раз. Звук рвущейся фольги она узнала.

- Посмотри на нас.

Очередной приказ прокатился по её коже будоражащими волнами.

Мила послушалась и замерла повторно. В зеркале отражалась не она – абсолютно другая девушка. Порочно красивая, искушающая, с горящими глазами и опухшими губами. За её спиной полуобнаженный мужчина с не менее впечатляющим взглядом. Когда Глеб успел снять рубашку, она не поняла, не услышала. Но сейчас видела, как от напряжения перекатываются под кожей его стальные, тщательно проработанные мышцы. На мужском лице застыло ожидание.

Глеб подался вперед. Сжал шею Милы руками, слегка зафиксировав, поглаживая и удерживая одновременно.

И начал проникновение.

Мила ахнула. Он был большим! Огромным! Она не помнила, что ощущала вчера, но сегодня…

- Глеб, - выдохнула, стараясь не поддаваться панике.

- Малышка, расслабься, - он говорил с задержкой, низко, словно каждое слово давалось ему с трудом, сбивая привычный контроль. – Пусти меня в себя, не зажимайся. Вот так, сладкая… Вот так…

Он вошёл полностью и замер, давая возможность привыкнуть к себе.

Большой палец ласкал шею и подбородок, иногда задевая нижнюю приоткрытую губу.

Мила не моргала. Наполненность внутри взрывала сотни тысяч эрогенных молекул, заставляя теряться и жаждать продолжения. Было немного больно, саднило. Но взгляд, на который она натолкнулась, глядя в зеркало за своё плечо, поражал едва ли не сильнее всего.

На мгновение в темно-синих глазах она прочла одержимость…