Племяш хмуро согласился, продолжая нелицеприятно материться по дороге. Время послеобеденное, в зале народа особо нет, несколько девиц разминаются, усиленно демонстрирую перекаченные задницы. Глеб ни на одной из них не задержал внимания, впрочем, как и Марк.

- Похеру, у Дмитрича поживу некоторое время, - подытожил парень, когда они взяли по освежающему коктейлю.

- Друг?

- Приятель.

- Пошли работать ко мне, - сказал Глеб, откидываясь на высокую спинку кресла.

Марк явно ничего подобного не ожидал, он как раз сделал глоток и теперь закашлялся. Глеб усмехнулся и постучал ему по спине.

- Осторожнее давай.

- Ты серьезно? Чтобы работать у тебя?

- Абсолютно. Диплом твой видел, проекты - тоже. Конечно, позже обсудим некоторые нюансы, но в целом ты парень перспективный. И замечаешь то, что большинство мимо ушей и глаз пропускают.

- Ни хрена себе предложенье, Глеб.

- И с выражениями завязывай. На переговорах не поймут. Я не настаиваю. У тебя есть время подумать.

Племяш горько усмехнулся.

- Что думать? Я не вернусь в компанию отца. Ближайшие месяцы - точно. И домой только за вещами. Давно собирался съехать, теперь - однозначно, - телефон в его сумке пропиликал, прервав речь. Он полез за ним, достал и сразу весь подобрался, насторожился. После чего перевел взгляд на Глеба. – Четыре пропущенных от Милки…

Твою ж мать!

Ревность в отношении Тойского-младшего только-только начала притихать, как снова вспыхнула ядовитым пламенем в груди Глеба. Потешить её он не успел, потому что зазвонил и его телефон.

Глеб повел головой, расправляя плечи.

- Да, Карим.

- Глеб Александрович, Милослава Сергеевна выбежала в одном халате на улицу, села на заднем крыльце и плачет. На улице дождь моросит, домой заходить она отказывается.

- Сейчас буду.

Глеб скинул вызов и с силой сжал телефон.

- Глеб, Мила, да?.. Если отец ей что-то сделал…

Глеб молча слез со стула и направился к выходу.

- Я с тобой.

Он так резко затормозил, что Марк сделал шаг назад, а потом тише добавил:

- Я тоже за неё переживаю. Возьми с собой… Она увидит меня, успокоится быстрее. Глеб, всё понимаю… У тебя на лице написано, что ты врезать мне хочешь. Ревность она, сука, наверное, такая. Но… Мила мне, как сестра. Я уже говорил. Я не брошу её. Не возьмешь – на своей поеду, - щенок упрямо сжал губы. – Но поеду.

Адреналин и самцовость зашкалили в крови, требуя чужой крови.

Да, ревность, сука, она такая…

Глеб коротко кивнул:

- Поехали.

Карим сделал, что смог.

В данный момент накинул на плечи Милы пиджак и держал в руке зонт. Мелкие капли дождя не падали на девушку, но, если дождь усилится или пойдет косым - замочит.

У Глеба всё перевернулось в душе, когда он увидел Принцессу, сидящую на деревянном крыльце – хорошо, что не на каменном! – с втянутой в плечи шеей. Она обняла себя за плечи и сидела, глядя в неопределенную даль.

Как есть нахохлившийся под дождем воробушек.

Холодный гнев рвался наружу, но Глеб успел обуздать его за то время, что они добирались. Да и спарринг дал хороший результат.

Но вид потерянной, ранимой Милы он надолго запомнит. И никогда в жизни больше не допустит повторения ситуации.

Глеб ожидал реакции Марка. Если тот сейчас рванет к Миле… Значит, Глеб поспешил с предложением, парень не дотягивает до заданного уровня и не вытянет то, с чем ему предстоит столкнуться. Эмоции хорошо и нужно проявлять в правильных контекстах.

Марк приглушенно выругался:

- Убью суку.

- В очередь, - так же негромко ответил Глеб и направился к Миле.

Та заметила мужчин, но не сдвинулась с места. Лишь громко шмыгнула носом и провела рукой по нему. Посмотрела на Марка. У Глеба в груди снова заворочались демоны, оскалились, выпустили когти.

Логика говорила, что реакция Милы совершенно верная. Марка она знает с детства, они друзья, которые едва не стали супругами. У них есть своё прошлое. Он же – почти угроза. Незнакомый знакомец, с которым она якобы заключила сделку и спит, чтобы обезопасить себя. Она думает – это основные мотивы их общения.

Не его страсть. Не его одержимость…

И если бы Мила была чуть повзрослее и хитрее, по его визиту, сделала бы соответствующие выводы.

Она ничего не сказала. Молча, кусая губы и пряча заплаканные глазки, наблюдала из-под опущенных ресниц, как они приближаются. Марк застыл в метре от Карима. Глеб подошёл к крыльцу и присел на корточки.

Несмотря на моросящий дождь, обоняния сразу коснулся ванильно-ягодный запах.

- Сегодня у тебя будет мой номер телефона. Чтобы ни случилось – связываешься со мной.

Глеб говорил приглушенно, стараясь прорваться в сознание Милы. Ему надо было, чтобы она его услышала.

Девушка повторно шмыгнула носом.

- Зачем?

- Что зачем? – он нахмурился.

- Тебе лишние хлопоты. Я… сама.

- Вижу, как сама.

Он не ставил цели задеть её. Но и в тонус привести не помешает.

Откуда-то сверху послышался неясный шум, а потом звон разбивающегося стекла.

- Твою ж…

Глеб среагировал мгновенно. Рывком подался вперед, накрывая Милу своим телом. Окно разбили как раз над крыльцом, и осколки посыпались вниз. Но сначала прилетел железный стул. Если бы Марк не отскочил в сторону, он угодил бы в него.

Карим бросился к Глебу, но тот остановил его взмахом руки. Ни одна большая стекляшка не прилетала на голову и за шиворот, они осыпались на навес. У самого Алашеева сработал инстинкт, и сейчас он сжимал Милу в объятиях. Девочка испугалась сильно. Он слышал, как стучит её сердце, сама же она задрожала.

- Это… Это папа… Он…

- Напился? – подсказал Глеб, а самого скручивало от желания сейчас же ворваться внутрь дома и самолично размазать стареющего урода по стенке. Не любишь дочь, напоминает она тебе шалаву-жену, так отпусти ребенка! Не мучай! Нет же… Надо поизмываться! Нашел человека слабее себя, да ещё ту, что зависима, и издевается.

Теперь Глебу становилась понятна причина страха Милославы перед отцом.

- Да, - девушка всхлипнула и подалась вперед, интуитивно ища у него защиты.

А вот это правильно… А вот это более чем обосновано…

Глеб обернулся и кивком головы указал на дом. Карим кивнул и направился в сторону главного хода. Марк, сжимая челюсть, двинулся следом. Парень продолжал приятно удивлять Алашеева. Ладно, с ним более плотно поговорит потом.