— Она, — исправила я. — Это девочка.

— Приношу глубочайшие извинения очаровательной симпатичной крошке, — расплылся в льстивой улыбке мужчина. — Ваша питомица... Мы тут подумали... — Палец жены снова решительно ткнул его в бок. — Мы совсем не будем возражать, если она захочет поохотиться в нашем доме и вокруг него.

— Хочешь? — спросила я горгулью, легонечко ее потолкав локтем, которым прижимала к боку.

— Неть.

— Как «нет»?! — всполошилась женщина, поняв, что из ее супруга переговорщик никакой. — А как же множество больших жирных вкусных крыс? Ты разве их совсем не хочешь?

— Неть.

Я прикусила губу, чтобы не улыбнуться.

— А что хочешь?

— Орешки. В сахере, — причмокнула губами горгулья.

— Она любит сладкое, — подала я голос. — И я ее неплохо кормлю сама. Ей нет необходимости добывать пропитание охотой. Сегодня она так... В качестве жеста доброй воли убила одного из вредителей.

— А мы готовы угощать такую милую девочку, да, дорогой? У нас в кухне, рядом с подполом на... скамеечке, да, всегда стоит миска с орешками. Правда же, дорогой? — бросала соседка на мужа многозначительные взгляды, требуя поддержки. — Какие она любит орешки?

— Слядкие.

— Вот! У нас как раз сладенькие. Ваша малышка может сначала ради развлечения поохотиться на крысок, а потом полакомиться.

— Сляденькие? — облизнулась горгулья.

— Очень! В этой, белой... — Женщина заглянула на донышко бонбоньерки, где из всего моего запаса остались лишь три ореха в белой глазури и два в шоколаде. — Вот такие же. А вы где такие покупали, уважаемая риата? — Это она мне в глаза уже посмотрела.

— Пойдешь вечером развлечься с крысюками? — Мне надоело держать дохлое животное, я сунула его в руку опешившему соседу, а сама погладила горгулью по спине. — Поймаешь еще парочку. Закусишь угощением.

— Ню-ю-ю-ю... Не зняю, — решила та покапризничать. И громко пукнула.

Я задержала дыхание, разогнала рукой воздух и пояснила обалдевшим соседям:

— Простите. У нее желудок слабый. Как поест орехи, то — вот. А крыс мы уже давно у себя всех извели. Это она от скуки к вам решила сходить.

— Я приготовлю лечебный отвар для слабого желудка вашей питомицы, — поджав губы, сообщила соседка. — Не дело это, что животное мучается. Всем нашим детям и внукам его готовила, чтобы ко́лики не досаждали. Приходи, кроха! Я поставлю отвар для тебя в кружке рядом с орешками.

— Лядно, — подумав, благосклонно выдала нечисть. Зачерпнув лапкой последние орехи, все сразу засунула в рот и начала громко чавкать.

— Кларисса Терезия Монк, — решила я представиться. — Новая владелица этого дома. Буду совсем скоро открывать салон модной одежды.

— Очень приятно, риата фея, — улыбнулся мужчина. — Мы через дом от вас живем. Коттедж с красной черепицей и белым крыльцом. Да́лия и Даниэ́ль Рух. Я архивариус, а моя супруга ведет наше хозяйство.

Мы любезно попрощались, но трупик крысы они так и не захотели забрать с собой.

— У всех соседей вокруг грызуны? — спросила я горгулью, машинально поглаживая ее по спинке.

— Не зняю. Не привиряля.

— Ладно. Повесим позднее объявление, что если хотят, чтобы на их территориях ты охотилась, то пусть приходят договариваться об угощении.

— А денюшку? — протянула мне опустевшую хрустальную бонбоньерку нечисть.

— А лицензия у тебя есть на отлов грызунов за денежное вознаграждение?

— Неть.

— Вот и денежки — нет. Но будут орехи от соседей. Потому что ты уж прости, но дома я не готова тебя ими угощать.

— Жадьняя!

— Осторожная!

Сильно позднее, после того как позавтракала и выдала лекарство от живота обожравшейся горгулье, я устроила допрос артефактам.

Зеркало посмеивалось. Ширма сострадательно делала комплименты лысенькой нечисти. Сама лысенькая «красотка», похоже, не совсем понимала, что не так. Вероятно, просто забыла, как она выглядела раньше. До того, как попала в мои руки.

Она какое-то время задумчиво сидела, изучая свое отражение. Покрутилась, поочередно поднимая то хвост, то лапы. Крылья расправляла и двигала ими. Ушами шевелила. Зубы скалила. Нос морщила.

— Потиму я розявая? — спросила она наконец.

— А какой ты хочешь быть? Серенькой и уныленькой, что ли?

— Ни зняю. Но потиму розявая?

Слова она коверкала по собственному желанию как угодно, но все смягчала.

— А у меня вот. Видала? — продемонстрировала я ей ярко-малиновый локон. — Живу же как-то с этим.

— Ну, ти фей.

— Не-а. Человек.

— Фей!

— Человек!

— Папа фей? Мама фей? А ти чиловекя?

— Папа некромант. Мама некромант. Дедушка некромант. Братья некроманты. Второй дедушка зельевар и лекарь. Все — люди. Я — маг-бытовик широкого профиля. И человек.

— Неть!!! Ти фей!

— А у нее топор есть, — вкрадчиво сообщило зеркало. — Орочий. Вождя племени.

— Покази! — всплеснула когтистыми лапами розовая жуть, махнула крыльями и перелетела ко мне на диван. — Покази тополь!

— А ты зачем слова коверкаешь? — спросила я ее, но топор из-под диванной декоративной подушки достала.

Да-да, я знаю, что это по меньшей мере странно — хранить его под подушкой. Но так получилось.

— Я миляя. И розивяя. И мякинькая, — погладила она себя по пухлому животику. Пукнула громко и ужасно вонюче. Разогнала сама же лапкой воздух и цапнула топорик.

А нет! Не цапнула! Попыталась это сделать, но тут же отдернула передние конечности и заверещала.

— Горячо! Он жжется!

— Хм-м-м-м... — задумчиво взглянула я на оружие.

Похоже, орки его зачаровали от нечисти. А возможно, и от нежити. Но мне не на ком проверить. И, наверное, даже эта домашняя реликтовая нечисть к нему прикасаться не может. Вон, так впечатлилась, что аж заговорила нормально, не меняя звуки в словах.

Следующие несколько дней у нас прошли в хлопотах и обустройстве. Привезли пауков-кружевников, и я их разместила на чердаке. Первым заданием им стало — выткать мужской шейный платок. Нужно младшему брату отправить, раз уж так любезно выделил мне средства на эту не бюджетную покупку.

Горгулья днем бродила за мной хвостиком по дому. Ничего не портила, не била, но везде совала свой нос. А куда не влезал нос — совались лапы.

Привезли и повесили над крыльцом вывеску, а на заборе еще одну, но маленькую.

— А