Половинчатым его прозвали недаром, – часть лица юноши украшал бугристый шрам, от носа осталась изуродованная половинка с узкой, плохо сросшейся ноздрей. Поговаривали, что, будучи подростком, Хуп за какое-то прегрешение попал в лапы тайной полиции Кнеза, и они над ним славно потрудились.

Сантера остановилась в паре шагов, заинтересованно прислушалась. Хозяин «Босой рыбы» закинул очередную сласть в рот и продолжил:

– Быть может, Матх и сам не прочь утолить жажду добрым вином, а зуд в чреслах – упругой женской плотью? Вы думали о том, куда попадете после смерти, а, девочки? Вам обещают вечную агонию, море пыток… Забвение! Но разве суть женщины не в том, чтобы удовлетворять потребности мужчины?

Фаворитки подобострастно кивали, алчно разглядывая драгоценные перстни на его грязных пальцах. Сейчас каждая из них мечтала лишь о том, когда Хуп наконец замолкнет и займется ими вплотную. Иначе подарков им не видать.

Но Хуп не замолкал.

– А если так, то в чем же грех? Подумаешь, осчастливила не одного, а многих! И в этом я вижу паскудную фальшь нашего больного общества! Вы, мои труженицы, так стараетесь, работаете не покладая рук, – а в ответ презрение. И нам не легче, верите? Каждый толстосум, чья филейная часть не влезает в карету, считает своим долгом орать: «Воровство – самый страшный грех!» А деньги, деньги-то, тьфу! – ерундовина! Жалеть о них не стоит. И Матх говорит о том же. А это значит, девочки, что мы с вами к нему ближе всех.

– Истинно сказывают: «Кто есть красноречив, тот род ведет от ядовитых гадов». Язык твой острее моего клинка, благородный Хуп, – негромко сказала Сантера, отодвигая невесомый полог.

Хозяин заведения лениво посмотрел в ее сторону. Ведьма улыбнулась и слегка склонила голову в поклоне.

– А ты вообще кто? – Он недовольно сполз с подушек, благоухающих духами, расталкивая фавориток. – Хочешь присоединиться? Мои девочки освободят тебе место. А если нет, – то прочь с глаз! Я не намерен тратить время на бесполезное знакомство.

– Если ты выслушаешь меня, оно таковым не будет. И ты, и я останемся довольны. В ином случае, уверяю, ты пожалеешь, что не сдох тогда во время пыток.

Прозвучало вызывающе, но с такими, как Половинчатый, по-другому нельзя. Они уважают лишь грубую силу, чтобы там ни говорили.

Хозяин «Босой рыбы» помрачнел, оттолкнул лезущую успокаивать его девицу и щелкнул перстнями. Тотчас за спиной Сантеры возникли трое крайне мрачных субъектов с бычьими шеями. Похоже, таких где-то активно штампуют и распродают. Куда ни плюнь, везде одни и те же красные рожи!

– Убрать мерзавку с глаз моих, – процедил Хуп. – И чтобы я ее здесь больше не видел, ясно?

– А можно мы с ней… – обрадовались охранники.

– Можно!

– Только осторожно, – вставила Сантера. Ее начало забавлять отношение к собственной персоне. Недооценивают, что ли?

– Да откуда ты такая невоспитанная взялась? – возмутился Половинчатый, поворачиваясь к ней.

– Из мамы. Наверно. Утверждать не стану, а то мало ли…

– Э, малявка, пошли на выход. Там о манерах поговоришь, – вызвался первый доброволец на экзекуцию, кладя мощную лапу ведьме на плечо.

Уголки ее полных губ тут же гадливо опустились вниз.

– Не смей меня трогать, грязная свинья, – прошипела она, напрягаясь всем телом.

– Что ты сказала?! Ах ты б… – не успев досказать крепкое словцо, охранник подавился воздухом. Нечеловечески твердый локоть врезался ему в солнечное сплетение.

Двое других тотчас, не раздумывая, кинулись в бой, стараясь взять юркую девушку в клещи. Здоровенный бугай, отличавшийся от собрата лишь наличием сережки в виде клыка, украшавшей потное ухо, схватил ее за локоть.

К его величайшему удивлению, бесовка странно изогнулась в спине, стала падать, а вот нога ее, одетая в изящный сапожок, наоборот, взвилась вверх, устремляясь к лицу третьего охранника.

Но Хупа Ферго не зря уважали все, включая бывалых воров, – он прекрасно разбирался в людях и не скупился, когда дело касалось защиты его особы. Нанятые молодцы знали свое дело.

Удар ведьмы ушел в пустоту, а она сама, сделав колесо, упала в лапы другого противника – того, которому врезала под дых.

– Вот мы и встретились снова, – глухо просипел прислужник Половинчатого: мышцы на плечах вздулись от натуги, желая раздавить виновницу переполоха. Сантера почувствовала, как трещат ее ребра.

«Только бы одежду не порвал», – мелькнуло в панике.

Похоже, требовалось кончать этот спектакль.

Она нанесла несколько точных и быстрых ударов ему по голени. Когда хватка несколько ослабла, змеей скользнула по мускулистому торсу, умостившись на плечах громилы. Ноги ее стали кольцом, сдавившим толстую шею, тело устремилось вниз. И несчастный охранник, потеряв опору, полетел в зал, сбив по дороге с ног товарища и снеся вместе с ним расписанную пышнохвостыми птицами перегородку.

Девицы, стайкой пугливых грызунов окружив Хупа, визжали. Разномастная публика повернулась на шум; чья-то скрипка взяла пронзительно высокую ноту, и оркестр пугливо замолк. Сам же хозяин «Босоногой рыбы» с острым молчаливым интересом наблюдал за развернувшейся дракой.

Тем временем Сантера вооружилась стулом, который тотчас в мелкие щепки разбила о голову последнего противника. С ближайших столов стали вставать гости заведения. Схватив бутылку с высоким горлышком и залпом отпив, ведьма сунула руку в карман. Пальцы нащупали гладкую холодную поверхность коробочки Шаткуна[10]. Выудив ее наружу, надавила на углубление на блестящем корпусе. С тихим щелчком откинулась крышечка.

– Не стоит… – крикнул кто-то, но так и не успел сказать, чего не стоило делать. Сантера поднесла коробочку к губам и выпустила мощную струю огня в сторону зрителей. Толпа ахнула и испуганно отхлынула.

В полной тишине раздались жидкие хлопки. То аплодировал Хуп Ферго, владелец увеселительного заведения «Босая рыба»:

– Превосходно, воистину превосходно.

Сантера театрально поклонилась.

А он развел руками и обратился к притихшим гостям:

– Прошу прощения за это маленькое недоразумение. Всем вина за мой счет! Продолжайте веселиться, пить, играть и любить моих девочек! А вы двое, – Хуп повернулся к своим подчиненным, – приберитесь здесь, и прочь с глаз. Вы опозорились!

Двое более-менее стоящих на ногах подхватили третьего, получившего удар стулом, и, едва сдерживая гнев, коротко поклонились.

– Прошу следовать за мной. – Хуп развернулся на носках и направился к комнатам уединения, находящимся за овальной сценой.

Что ж, спектакль удался! Теперь ведьму воспринимали всерьез.