случае, друг мой. Это очень сложно. На плечи таким людям возлагается огромная ответственность. И, к сожалению, за двумя зайцами никто угнаться не может. Тут или страну, или ребёнка воспитывать; приходится выбирать. Вот Геннадий и выбрал страну. Вроде и начало положил хорошее, но сын всё загубил.

— Стоило ли ему тогда сына выбрать, вместо королевства? — задумчиво хмыкнул королевич.

— Кто знает… Выбрал бы сына, королевства б не было. Больно философская тема, знаешь ли.

— А что ты про нынешнюю королевскую семью думаешь?

— Хм. Кирилл — великий правитель. Но тоже выбрал он страну. Хотя как выбрал… У него особо вариантов и не было. После свержения десяти бояр королевство с колен нужно было поднимать. Потому и получается, что сыновья его не в лучшем положении. Приходится им самим себя воспитывать. Опять-таки, кто знает, что будет.

— Да… — протянул со вздохом Мирослав.

Проходя по разным залам музея, путники поразглядывали всяческие манифесты с другими странами других континентов, оценили красочные картины, поразились невероятно детализированным скульптурам.

— Во дают, — усмехнулся Арнольд, заметив памятник Станиславу Глупому. — Статую этому бездарю сделали. Да чего хорошего он сделал то, что для него камень так обдолбили? Положил хрен на страну?

— Как-то ты очень зол на него, — шёпотом сказал королевич.

— Понятное дело зол! Это из-за него власть в руки боярам попала. Будь они прокляты! Это из-за них мои родители умерли!

— Оу…

— Не бери в голову, друг, — выдохнул Арнольд. — Я просто не понимаю, почему эта статуя должна существовать.

— Её сюда ещё из столицы привезли, — фыркнул посетитель музея. — Из подвала какого-то нарыли после революции.

— Обалдеть можно! — выразился Арнольд. — Она ещё и из Луона. Какой дурак её только сделал? Я б ни за какие шиши не стал бы руки марать. Сделать скульптуру человеку, который всю жизнь посвятил самому себе и никому более. Сколько балов он там провёл? Тысячу? Сука…

Поругавшись ещё немного, Арнольд всё же сдвинулся с места. Вместе с Мирославом перешли они в предпоследний зал, где находилась большая инсталляция, посвящённая потопу Бартры. Там были и сгнившие орудия труда, и чудом уцелевшие бытовые вещи, и шкуры вымерших местных животных, и даже пару досточек первой деревянной стены, что не смогла защитить город от нашествия воды. В общем, экспонатов много.

— Погляди, дружище, — обратился Арнольд к Мирославу. — Это же шкура зубохвоста! Какие только невероятные звери тут не обитали! Удивительное место!

— Ничего себе… А почему его так назвали?

— А ты сам посуди. Хвост у него разделён на две части. Благодаря этому зубохвост мог обхватывать жертву и делить её напополам. Хвост был мощным, а на его отростках были очень острые шипы. Сейчас таких экзотических животных не встретишь. Поговаривают, что все эти местные звери — аномалия округа Бартры.

— Здорово… — восторженно протянул королевич.

В последнем же зале находились древние свитки с начирканными на них текстами непонятными символами. Их до сих пор пытаются перевести, понять, но никаких подвижек в этом не наблюдается.

— Как думаешь, Мирослав, есть в этом смысл?

— В чём?

— Да вот в этих свитках? Их же первородные написали? Вроде и столетий немного прошло, но понять мы их уже не способны. Помнишь я размышлял по поводу происхождения нашего языка?

— Да, помню. А я ещё вроде говорил, что нам, вероятно, просто рано задавать эти вопросы. Ведь ответы на них мы до конца этой жизни не получим, поверь. Это что-то на подобии испытания. Мы должны адаптироваться, стать сильнее, лучше. Мы обязаны помочь нашему миру, нашим потомкам. И если не мы, то они.

— Ты думаешь смысл нашего существования в том, чтобы якобы пройти испытание?

— Так наказал Низеней. Стать сильнее, чтобы одолеть его в будущем!

— Думаю, что ты был прав насчёт духовности… Только как нам достичь этого просвещения?

— В этом и суть. Знали б, то давно постигли бы.

Поговорив и полюбовавшись всему представленному в музее, путники выдвинулись в Чейдинхолл. Тихий лес захотели пройти, не останавливаясь на ночёвку; решили более не травмировать себя неспокойным сном. Шли тогда Мирослав и Арнольд целую ночь по одинокой дороге, по которой редко проезжали повозки и кареты. О многом говорили, многое вспоминали, где-то смеялись, а где-то пускали мужскую скупую слезу. И уже под самое утро наконец дошли до города.

Первым делом проведали путники Вячеслава, узнали о том, что мальчик Дима, что попрошайничал когда-то у колодца, и его сестра живут отныне у дворянина. Служит парнишка ему оруженосцем! Радостный он очень на вид, опрятный. От души Дима благодарил при встрече Мирослава и Арнольда за то, что на путь истинный его направили. Те, в свою очередь, хвалили его за смелость и решительность.

Вячеслав тоже в стороне не остался: несколько часов рассказывал он путникам старые и новые истории из его увлекательной жизни. Не мог нарадоваться новому оруженосцу, хвастался тем, что смог всё-таки найти общий язык с прислугой, и что принял его великий город как нового дворянина. Также не забыл Вячеслав расспросить Мирослава с Арнольдом и об их путешествии. Сидел он с детской невинной улыбкой и слушал их. Очень был доволен судьбой молодых парней.

— Смею молвить, господа, — сказал он. — Ваша жизнь полна приключений! Я искренне рад, что смог как-то посодействовать! Потому подарю вам ещё кое-что! Может и это чем сгодится.

Принёс дворянин небольшой горшок с чудаковатым небольшим растением. Было оно зелёным, овальной формы и очень колючим.

— Это кактус! — объявил Вячеслав. — Растёт он на континенте Дохо. Нашёл его во время путешествия к нашим соседям.

— Вы были в империи Хэнков?

— Всего один раз. Ездили к ним на дипломатическую встречу. Это было, когда наш благословенный король на престол сел. Надо ж было поговорить с ними, рассказать о нынешней обстановке в нашей стране.

— Да уж, с ними по-другому никак. Всё знать хотят. Важные перцы… — фыркнул Арнольд.

— А то! — посмеялся дворянин. — Ну-с, ухаживайте за этим забавным растением. Если вы ему понравитесь, то распустит он цветок невиданной красоты. Так мне хэнки сказали! Я вот, как видите, ему не по душе.

Путники поблагодарили Вячеслава, попрощались с ним и решили идти дальше. В Чейдинхолле на долго задерживаться не хотели, желали поскорее дойти до столицы.

Попросился тогда лишь Арнольд в одну лавку напоследок заглянуть. Купил он там склянку какой-то жидкости и странный стеклянный шар небольших размеров, на котором была роспись в виде герба. На вопросы Мирослава о том, что это всё такое, Арнольд рассказал лишь про шар:

— Эта сфера, друг мой, самый настоящий артефакт в Ситаниле. Видишь на нём герб? Если подарить эту