Это была рука Авторитета. Он стоял, склонившись надо мной, и ласково, снисходительно улыбался. Увидев его лицо так близко, я онемела – голос не слушался, двинуться не представлялось возможным. Все чувства сковало не то благоговение, не то страх. Он смотрел на меня мягко, будто бы с пониманием, но вместе с тем было абсолютно ясно, что это огромная милость, и неугодный ему имеет все шансы узнать его с иной стороны. Что ж, если он и не дотягивал до статуса бога, то ангелом мог быть вполне. Правда, в моем представлении ангелы, уж конечно, высокие и обязательно золотоволосые, но ведь и Дедал не представлялся таким, каким мне довелось его узнать.

Несколько минут (или, может, секунд?) прошли в полном молчании. Но вдруг Авторитет, явно углядев что-то в моих глазах, недобро усмехнулся, убрал руку и выпрямился во весь рост.

– Вижу, ты узнала еще одну историю Мефистофеля.

Авторитету, конечно, не понравилась эта новость, но что тут скажешь? Я просто кивнула, после чего осторожно спросила:

– А почему тебе не нравится, что Мефистофель рассказывает мне истории?

– Потому что я не хочу, чтобы ты стала похожей на него, – мягко проговорил Авторитет. – Пока ты Проволока, ты можешь стать кем угодно. Он добивается того, чтобы ты стала такой же, как он. Все просто.

– А почему ты этого не хочешь?.. – начала было я, но сама себя одернула:

– Странно, вырвалось само собой. Обычно я не задаю таких вопросов.

– Это потому, – Авторитет снова усмехнулся, – что я побуждаю людей к поискам истины. Почему я этого не хочу? Потому что в моих целях показать тебе эту самую истину. Примешь ты ее или нет – дело твое. Но если ты прислушаешься к Мефистофелю, не получишь даже выбора, не то что истины.

Я растерянно молчала. Во фразах, сказанных Авторитетом, чувствовался огромный вес, но смысл слов ускользал от меня. Истина, истина, истина… Что он имеет в виду?

Во мне проснулось любопытство. Конечно, все еще было жутковато, но вдруг Авторитет действительно готов поделиться знаниями? Ведь говорил он мне в прошлый раз о Системе. И о вере обещал рассказать. В общем, вполне имело смысл набраться решимости и задать несколько вопросов.

– Почему Муфлон меня преследует? – спросила я.

– Только потому, что ты Проволока. Пока ты не являешься тем или иным человеком, ты можешь вольно или невольно пошатнуть мироздание. Не настолько, чтобы уничтожить мир, но согласись, будет не слишком приятно, если ты будешь идти своей дорогой, а тебе под ноги вдруг бросится неразумный ребенок, которого вообще не должно было быть в этом месте и в это время… Иными словами, его не должно было быть на твоем пути. Ты для Муфлона – именно этот ребенок. Ты видишь то, чего не должна видеть; чем больше твоя душа разлагается от апатии, тем четче ты видишь скелет мироздания и саму Систему. У Муфлона свои дела в этом мире, своя работа. Зачем ему наблюдатели вроде тебя?

– Так он… – при воспоминании о Вопле меня пробрала дрожь. – Так он мог сразу убить меня, и все…

– Он дает тебе время одуматься. Ты – это своеобразный сбой Системы. В мире не так уж много Проволок вроде тебя, и они очень быстро заканчивают свое существование, становясь такими, как Мефистофель… – Авторитет в величественном жесте развел руки в стороны, – …или такими, как я.

Я неотрывно смотрела на него. Многое стало ясным. Странно, подумалось мне, почему Мефистофель не сказал мне об этом раньше, почему я сама не догадалась? Все было настолько очевидно, что не дойти до этого своим умом теперь казалось чуть ли не преступным.

– Не сомневайся, – спокойно проговорил Авторитет. – Если продолжишь метить не на свое место, Муфлон настигнет тебя.

– А где мое место? – улыбка у меня на губах появилась будто сама собой.

– Это нужно решить тебе. Я не такой, как Мефистофель, чтобы лишать тебя этого выбора. – Авторитет улыбнулся в ответ, но улыбка его в сочетании со взглядом показалась очень жестокой. – Я здесь для того, чтобы показать тебе преимущества правильного варианта.

Страх неожиданно отхлынул. Да, Авторитет, безусловно, опасен, сущность его по-прежнему представлялась мне величественной и внушающей ужас, зато плотная пелена, окутывавшая все, что происходило со мной, стала чуть прозрачнее.

Все просто. Муфлона я раздражаю, нужно побыстрее определиться со своим жизненным путем и занять свое место, а Мефистофель и Авторитет, как представители типов, на которые делится человечество, пытаются склонить меня каждый в свою сторону. Мефистофель не раз показывал мне истории и указывал на темные части человеческой души, отмеченные упрямством, заносчивостью и злостью, присущими ему самому, и наталкивал на путь эгоизма. А Авторитет… В сущности, я пока ничего о нем не знала. Таинственный Благодетель, соблюдающий законы вверенной ему обители – именно это определение я присваивала второму типу. Что ж, вполне подходит, однако я понятия не имела, какими ценностями он дорожит и что проповедует. В каждой отдельной категории есть множество разнообразных людей, хотя все они подходят под два общих понятия. Если копнуть глубже, обнаружатся принципы, представления, устремления и так далее. Мефистофель уже дал понять, чем мне придется руководствоваться и от чего отказаться, если я стану Негодяем и Эгоистом, а вот что представляет собой Авторитет, я еще не знала.

– Хорошо, я постараюсь решить, – пробормотала я. – Так в чем же преимущества твоего варианта?

– Для этого я должен рассказать тебе историю, – Авторитет ласково улыбнулся. – Это история о вере.

Он протянул мне руку. Неотрывно глядя на него, как зачарованная, я коснулась его ладони.

Видимо, Авторитет не очень любил комментировать свои истории. Или полагал, что рассказ воспринимается лучше, если не просто смотришь на происходящее, а находишься в самом центре событий. В любом случае, никакого живого полотна не было; едва наши пальцы соприкоснулись, мы оказались в другом месте. Но, странное дело – то ли я уже привыкла, то ли дело было в Авторитете, но, в отличие от прошлых путешествий, я почти не испытала страха. Сердце лишь слабо дрогнуло и тут же успокоилось. «Всего лишь история», – напомнила я себе на всякий случай, хотя это было излишне. На сей раз грань между реальностью и рассказываемой историей проявлялась весьма четко. Все-таки Мефистофель, не считая его последнего повествования об Икаре, рассказывал в основном о вещах, происходивших в нашем времени. Мы же с Авторитетом углубились в прошлое, и не заметить этого было нельзя.

Мы находились в небольшой комнате, освещаемой лишь тусклым светом свечей. Подсвечник стоял на деревянном столе, пламя выхватывало из тьмы закрытые ставни, стоящие у стен стеллажи и, главным образом, сидящего за столом человека. В его поведении было нечто такое, что сразу выдавало в нем гостя, а не хозяина комнаты – средних лет, с измученным лицом, он сидел на крае грубо сколоченного табурета и нервно барабанил пальцами по столешнице, периодически вращая глазами – словно был уверен, что здесь есть кто-то еще. Что ж, он не ошибался.