Великаны, двигаясь медленно и бесшумно, обошли Клауса и профессора по дуге, оставляя в голубом снегу широкие следы. Теперь неизвестные существа стояли против солнца, и Клаус, присмотревшись, облегченно вздохнул: это были люди, просто очень высокие и могучие, одетые в длинные белые меха, белые меховые шапки и белые же рукавицы с черными полосками.

К тому же йети вряд ли могли бы сказать «гм-гм», сообразил Клаус.

Он широко, дружелюбно улыбнулся, протянул руку тому, кто стоял напротив него, и сказал по-английски:

– Привет! Я – Клаус.

Гигант внимательно посмотрел на протянутую руку.

На его огромном круглом лице отразилось недоумение.

Черные брови, между которыми синело овальное пятно с золотым кружком посредине («Это не солнце в небе, – вдруг подумал Клаус, – а третий глаз! Какой я молодец, сам допер!»), сошлись в тяжком раздумье.

– Ну? – настаивал Клаус.

– Клаус, – произнес профессор, – лучше не надо. Молчи и не двигайся.

Сам он стоял напротив своего великана, опустив руки, спокойно глядя ему в глаза. Клаус тоже посмотрел на великана профессора и без особого удивления отметил, что тот похож на своего спутника как две капли воды.

Наконец тот, кто стоял напротив Клауса, принял решение.

– Ты, – он поднял белую мохнатую руку толщиной с бревно и легонько ткнул парня в грудь, – ты – уходить отсюда!

Клаус от толчка сел на снег и разозлился:

– С какой это стати?

Профессор и его великан по-прежнему играли в гляделки.

Помощи ждать было неоткуда.

На Клауса внезапно накатил приступ дикой отваги.

Закусив губу, он поднялся на ноги и, пригнувшись, выставив вперед кулаки, бросился на снежного грубияна.

Тот от неожиданности отступил на шаг, и под его широкой тяжелой лапой что-то жалобно хрустнуло.

Ноутбук! Профессор меня убьет!

Не помня себя от ярости и отчаяния, Клаус изо всех сил боднул противника в живот.

Услыхав вопли ассистента, профессор наконец разорвал зрительный контакт со своим великаном. Тот вздрогнул и неуверенно провел рукой перед затуманенными глазами.

Гигант Клауса держал его в воздухе, высоко подняв руку с зажатой в ней левой ногой жертвы. Близоруко прищурившись, великан спокойно наблюдал, как лицо парня наливается кровью.

– Отпусти его! – крикнул профессор.

Великан не отреагировал.

Тогда профессор, без предупреждения, безо всяких там боевых стоек и воплей «кия-а-а» (без чего, по мнению Клауса, не могла обойтись ни одна драка), нанес гиганту серию великолепных молниеносных ударов по жизненно важным точкам.

Тот пошатнулся и выпустил Клауса, который упал вниз головой в пушистый, но не мягкий, а почему-то твердый снег и на какое-то время лишился сознания.

* * *

На сей раз он пришел в себя без нашатырного спирта.

Когда, выплюнув снег и откашлявшись, он сел, оказалось, что солнце успело несколько сдвинуться вдоль скал и теперь они находятся в тени. Оба снежных человека куда-то исчезли, и Клаус от души понадеялся, что навсегда.

– Я долго был в отключке? – небрежным тоном спросил он у профессора.

Тот сидел на рюкзаке и прилаживал оторванный рукав куртки.

Под левым глазом господина Роджерса багровел свежий кровоподтек. Из уголка рта сочилась кровь. Разбитые темные очки валялись рядом на снегу.

– Да не особенно, – весело отозвался профессор, – хотя, не спорю, ты пропустил самое интересное.

Он даже попытался подмигнуть Клаусу, но из-за подбитого глаза это не очень хорошо получилось.

– Вы бы умылись, что ли, – посоветовал Клаус, шаря в карманах куртки. – Черт, где-то здесь у меня был пластырь…

– А, пустяки, – беспечно махнул рукой профессор, – до свадьбы заживет…

– До чьей? – тут же полюбопытничал Клаус.

Профессор, по своему обыкновению, пропустил личный вопрос мимо ушей и поинтересовался, что он, Клаус, думает по поводу шестидесяти четырех пещер.

Как найти среди них ту, единственную?

Исследовать все подряд или есть другие, более конструктивные предложения?

– Да погодите вы с пещерами! – возмутился Клаус. – Лучше скажите, куда эти-то подевались? Что, они просто слегка побили вас и ушли?

– Ну, не совсем так, – скромно заявил профессор. – Им тоже досталось.

– Кто бы сомневался, – проворчал Клаус.

– Видишь ли, у нас с ними возникла патовая ситуация…

– Да ну? В самом деле?

– Да. В какой-то момент они осознали, что могут остановить нас только одним способом – убив.

– Спасибо, конечно, за «нас», – буркнул Клаус, – но я все равно не понимаю…

Профессор удивленно посмотрел на него.

– Это же лимбу.

Клаус вздохнул, такого объяснения ему явно было недостаточно.

– Лимбу никогда никого не убивали, – продолжил профессор. – Никого. Никогда. Ни при каких обстоятельствах. Даже защищая собственную жизнь. Вероятно, поэтому их и осталось так мало…

– Ух ты! – поразился Клаус. – Да, верно, теперь я вспомнил! Значит, они ушли, и теперь никто и ничто не помешает нам войти в Шамбалу!

Он вскочил на ноги, но тут же, вскрикнув от боли, опустился назад.

– Что с тобой? – встревожился профессор. – Голова?

– Нет, – сердито всхлипнул Клаус, – нога! Хотя я точно помню, что упал вниз головой!

Профессор снял с его левой ноги ботинок и носок и ощупал лодыжку тонкими чуткими пальцами. Она была красная и опухшая.

– Перелома нет, – наконец сказал профессор, – вывиха тоже. Похоже, ты ее просто подвернул, хотя я ума не приложу, когда и как.

– Я тоже, – мрачно кивнул Клаус. – И?

– Тебе нужен покой. Сутки или двое покоя.

* * *

– Все, – проговорил профессор, кончив бинтовать эластичным бинтом Клаусову лодыжку, – теперь остается только ждать.

Клаус вздохнул.

– Знаете что, – произнес он тихо и серьезно, – а я ведь понял, в чем смысл…

Профессор недоумевающе глянул на него.

– Ну, смысл вашей сказки про обезьяну…

– А я и сам его не очень понимаю… – мягко сказал профессор.

– Да бросьте вы, все же предельно просто! Даже оказавшись между крокодилом и львом, надо наслаждаться дарами жизни… жить так, будто впереди миллион лет!.. И знаете еще что… Идите туда один! Подождите, выслушайте меня! Шамбала рядом, нужно только выбрать правильную пещеру. Я уверен, вы уже знаете какую, а меня спрашиваете просто так, чтобы я не чувствовал себя полным придурком! И всю дорогу вы так! Ну и правильно, конечно! Я и есть придурок, от меня одни неприятности, а вы все равно пытаетесь меня хоть чему-то научить!