— Елена, а я думал, что ты умерла!

Слабый крик испуга сорвался с губ девушки: я совсем забыл, что устремился к ней в виде lépero.

— Не бойся! Помнишь, мы встречались в Веракрусе? Мне сказали, что ты умерла.

Стоявший у ворот слуга подскочил ко мне, замахиваясь плетью.

— Пошёл вон, вонючий попрошайка!

Я принял удар на предплечье, благо, отправляясь на задание, по совету Матео надел под рукава металлические наручи. Перехватив хлыст правой рукой, я одновременно сделал шаг вперёд и ударил охранника по лицу левой.

Кучер кареты, в которой приехала Елена, мигом соскочил с козел, со внутреннего двора донёсся топот бегущих. Я метнулся за карету, перебежал улицу и умчался прочь, затерявшись между домами.

Вернувшись домой, я сбрил бороду, сменил грязную рваную шляпу и рубашку на другие вонючие лохмотья и вернулся на улицу, дабы продолжать наблюдение. Через несколько дней мой нос вернётся к своему нормальному размеру, но меня всё равно не узнают — ведь будут искать lépero с бородой. Наверняка подумают, будто я хотел напасть на Елену. Lépero, напавшего на gachupin, ожидала пожизненная каторга на серебряных рудниках, если, конечно, его сразу не вздёргивали на виселицу.

Но если я о чём и жалел, так это о том, что съездил по физиономии какого-то охранника, а не Луиса. Но куда больше, чем угрожавшая мне опасность, меня волновала Елена.

«Она жива!» — думал я, и сердце моё едва не выскакивало из груди.

Но почему тот слуга сказал, что она умерла? Может быть, просто ошибся, а может быть, на портрете была изображена вовсе не Елена? Я мысленно возвращался к этому снова и снова и решил, что между Еленой и девушкой на картине сходства было не больше, чем можно было бы предположить между сёстрами. Да и не всё ли мне теперь равно, главное, что Елена жива.

Но как смеет полукровка, отщепенец, происхождением ниже дворняжки, грязнее свиньи, с мерзкими привычками крыс, пожирающих собственное потомство, мечтать о красавице испанке, обручённой со знатным человеком? ¡Ау de mi! Мне вдруг пришло в голову, что Елена, возможно, уже вышла замуж за Луиса. Если это так, я убью его и женюсь на его вдове.

Правда, она и на сей раз увидела меня в качестве lépero. Неужели я никогда не сброшу свою шершавую внешнюю оболочку? Грязные ноги, грязные руки, грязное лицо, грязные волосы, сам неухоженный, немытый... Как мне добиться того, чтобы темноглазая красавица испанка, вроде Елены, полю била меня, если я вечно предстаю перед ней в роли «маркиза нищих»?

Что способно сделать меня достойным её? Лишь богатство и могущество.

Теперь я предавался мечтам о богатстве. Матео тоже проклинал наше безденежье и вспоминал те времена, когда зарабатывал много dinero на продаже libros deshonestos.

Да, amigos, чтобы нажить состояние, мне пришлось бы продать много безнравственных книг. Однако, как в случае с Гераклом, очистившим Авгиевы конюшни, грязная работа сулила чистую прибыль.

Проболтавшись целый день на улицах и прислушиваясь к странной смеси языков, на которых общались между собой рабы, я пришёл к выводу, что африканцы в городе действительно возбуждены. Немолодая испанская женщина забила до смерти юную служанку, заподозрив, что её муж с ней спал. При этом своему мужу, принудившему служанку к сожительству, испанка ничего не сделала, ну а власти, разумеется, и не подумали преследовать распоясавшуюся особу за убийство невольницы.

Много раз до моего слуха доносились загадочные слова «Красная лягушка». Похоже, имелось в виду место встречи, и я решил, что, скорее всего, речь идёт о пулькерии.

Бегом вернувшись в дом дона Хулио, я нашёл Матео, спавшего в гамаке в тени фруктовых деревьев. Судя по куче золы на земле рядом с гамаком, он, похоже, провёл трудный день за выпивкой и курением собачьего дерьма.

— Я знаю, где тайно встречаются рабы! В пулькерии под названием «Красная лягушка»!

Матео зевнул и потянулся.

— И ради этого ты прервал мой чудесный сон? Я только что убил двух драконов, завоевал королевство и занимался любовью с богиней, а тут вдруг явился ты и оторвал меня от этого упоительного занятия своей болтовнёй.

— Прошу прощения, дон Матео, рыцарь Золотого креста Амадиса Галльского, но как человек, который хотел бы отплатить дону Хулио за то, что он милостиво дарует мне хлеб насущный, не говоря уж о роскошных покоях над конюшней, я, чуть ли не ценой собственной жизни, добыл чрезвычайно важные сведения. Сегодня вечером мы должны выследить коварных африканских мятежников, которые встречаются в логове под названием «Красная лягушка».

Матео зевнул, основательно отхлебнул вина из бутыли, причмокнул губами и лёг снова.

— При помощи Recontoneria я арендовал это заведение у владельца на несколько ночей. Мы предложим рабам бесплатную выпивку. Если это не развяжет им язык, то тогда уж точно ничего не поможет. Владелец пулькерии, кстати, готов сотрудничать. Даже последняя свинья, пробавляющаяся подпольным спаиванием рабов, не хочет восстания — восстания вредят коммерции.

Высказавшись подобным образом, Матео вернулся к схваткам с драконами и спасению прекрасных принцесс, а я направился в свою конуру. По дороге я встретил Изабеллу и, изобразив интерес к геральдике, описал ей герб с дверцы кареты Луиса, поинтересовавшись, не знает ли она, кому он принадлежит. Донья Изабелла рассказала мне, что это родовая эмблема дона Эдуардо де ла Серда и его сына Луиса. Эта женщина представляла собой настоящий кладезь сплетен и слухов, и я быстро узнал, что Луис и Елена должны обручиться.

А это значило, что если я потороплюсь, то смогу убить Луиса, не сделав Елену вдовой.

В ту ночь я подавал пульке рабам. Обычно им доставался самый дешёвый напиток, не перебродивший как следует и разбавленный водой, но нынче благодаря щедрости заправлявшего в пулькерии Матео Росаса они получали превосходный пульке с добавлением куапатль и коричневого сахара для придания особого смака.

Матео лично опробовал напиток перед тем, как мы открыли двери заведения для посетителей, и сплюнул.

— Это пойло способно прожечь шкуру мула.

Вскоре я выяснил, что чернокожие, а их в нашу пулькерию набилось около полусотни, сорок мужчин и десяток женщин, куда более стойки по отношению к крепким напиткам, чем индейцы. Потребовался не один бочонок, прежде чем я заметил, что хмельное всё-таки возымело действие. Постепенно взгляды и голоса присутствующих изменились. И вскоре все они уже смеялись, танцевали и пели.

— Пойла осталось совсем мало, — шепнул мне Матео. — Так что пусть наши наймиты скорее берутся за дело.