– Не смейся надо мной. Неразумно злить и недооценивать меня, mon amour.

Колин встал.

– Благодарю вас за любезное предложение сопровождать меня, – торопливо сказал он, – но я с полным к вам уважением должен отклонить его.

Лизетта, прищурившись, посмотрела на него.

– Вы мне совсем не доверяете, – сказал он, – но заверяю вас: у меня есть важные причины вернуть свое доброе имя и нет никаких причин, чтобы сбежать.

С минуту она молчала. Затем уголок ее рта чуть заметно приподнялся:

– Здесь ваша женщина.

Колин ничего не сказал, но ответ и так был ясен. Она грациозным движением руки отмахнулась от него:

– Далеко вы не уйдете. Удачи вам.

Колин быстрым движением опустил руку в карман и бросил на стол несколько монет.

– Я буду молиться за тебя, – сказал он Куинну и сжал плечо друга.

Куинн ответил яростным ругательством.

Это был небольшой, но красивый дом в респектабельной части города. Граф Уэр владел им уже три года, и за это время дом редко пустовал.

В эту ночь окна нижнего этажа оставались темными, но выше в окне виделся мерцающий свет свечи. Уэр вставил в замок ключ и вошел в дом. Дом содержали в порядке двое слуг, муж и жена, которые не отличались болтливостью, им можно было доверять. Сейчас слуги спали, да графу и не требовались их услуги. Уэр не стал их беспокоить.

Он повесил шляпу на крючок и снял плащ. Вечерний костюм Уэр надел для светской вечеринки, одной из тех, что сменяли друг друга в длинной череде балов и раутов. Однако этот вечер был другим. Амелия была другой. Уэр был другим. Их отношения изменились. Она увидела его в другом свете, и он тоже теперь видел ее совсем по-другому.

Поднимаясь наверх, он задержался у одной из дверей, из-под которой в нижнюю щель пробивался свет. Уэр сделал глубокий выдох, с наслаждением ощущая кипение крови в жилах и все возрастающее возбуждение. Граф повернул ручку и, войдя, увидел свою темноволосую, с миндалевидными глазами любовницу, которая спокойно читала, лежа в постели.

Она оторвала глаза от книги и посмотрела на него. Он увидел, как учащается ее дыхание и раскрываются губы. Она решительно захлопнула книгу, и он ногой закрыл за собой дверь.

– Милорд, – выдохнула Джейн, сбрасывая одеяла со своего прекрасно сложенного тела. – Я надеялась, что вы придете сегодня.

Губы Уэра сложились в улыбку. Она была готова, это означало, что первая близость будет грубой и быстрой. Позднее они не будут торопиться, но сейчас в таком удовольствии не было необходимости. И это вполне отвечало его настроению.

С первого же момента, когда Уэр увидел эту потрясающую вдову, он понял, что хочет ее. Когда ее отношения с лордом Райли пришли к концу, Уэр поспешил к ней с предложением, чтобы кто-то другой не успел уговорить ее. Она была польщена и страшно довольна. Они подходили друг другу, и оба получали удовольствие от близости.

Он сбросил камзол, а она развязала пояс своего халата. Минута, и Уэр глубоко вошел в нее, ее бедра лежали на краю кровати, а он, стоя на полу, мощными толчками овладевал ее извивавшимся телом. Его раздражение и беспокойство были забыты в этом потоке плотского наслаждения. Становилось легче.

Спустя час он лежал на спине, подложив под голову руку, подставив покрытое потом тело под охлаждающий ночной воздух.

– Это было восхитительно, – тихо сказала Джейн хрипловатым от страстных выкриков голосом. – Вы всегда так естественны, когда раздражены.

– Раздражен? – Он засмеялся и прижал ее к себе.

– Да. Я чувствую, когда что-то беспокоит вас. – Она погладила его грудь.

Уэр смотрел на узорную лепнину потолка и снова думал о том, как хорошо эта комната с розово-кремовой позолоченной мебелью подходит Джейн. Он уговаривал ее не жалеть денег и думать только о собственном удобстве, ибо, сменив несколько любовниц, Уэр убедился, что вкус женщины к декору говорит о многом.

– А нам обязательно надо говорить о неприятных вещах?

– Мы могли бы обсуждать ваши огорчения до изнеможения, – поддразнила она, подняв голову и глядя на него смеющимися черными глазами. – Вы знаете, я не буду жаловаться.

Он отвел с ее виска пряди влажных волос.

– Я предпочитаю наслаждение.

– Но оно будет временной мерой. Как женщина, я, может быть, смогу помочь вам.

– Вы действительно помогаете мне, – мягко сказал он.

Она скептически подняла брови, но не стала спорить.

Тяжело вздохнув, он высказал вслух свои мысли, доверяя Джейн как другу и как наперснице. Она была милой женщиной, самой милой из всех, кого он знал. Это была душа, которая не стремится навредить другим или возвыситься за счет чужого унижения.

– Вы понимаете, что человек моего положения редко воспринимается как мужчина? – спросил он. – Я – это земли, деньги и престиж, но не более этого.

Она слушала тихо, но внимательно.

– Я провел свою юность в Линкольншире, меня научили думать о себе только как об Уэре, а не как о личности. У меня не было иных интересов, кроме обязанностей, никаких целей, кроме титула. Меня приучили думать, что мне никогда не захочется чего-то для себя, чего-то, что не связано с титулом маркиза.

– Похоже, вы очень одиноки.

Он пожал плечами и подсунул под голову еще одну подушку.

– Я не знал другой жизни.

Молчание затянулось, и Джейн подсказала:

– До каких пор?

– Пока однажды не вышел за пределы наших владений и случайно не увидел мальчишку, собиравшегося ловить рыбу в ручье.

Джейн улыбнулась и, выскользнув из его объятий, надела брошенный халат, подошла к шкафчику и налила бренди.

– Кто же был этот мальчишка?

– Слуга из соседнего имения. Он ждал молодую леди, у отца которой служил. У них возникла своего рода дружба, и это заинтересовало меня.

– Как и ту молодую леди. – Она умело подогревала бренди, повертывая бокал вокруг горящей свечи.

– Да, – подтвердил он. – Она была молода, своевольна и свободна. Мисс Бенбридж показала мне, каким выглядит мир, когда на него смотрят глазами человека, от которого ничего не ожидают. Она совершенно не принимала во внимание мой титул и обращалась со мной точно так же, как и с тем мальчишкой, с игривой симпатией.

Джейн села на край кровати, немного отпила и передала бокал ему.

– Думаю, она бы мне понравилась.

– Да. – Он улыбнулся. – Я полагаю, и вы понравились бы ей.

Конечно, они никогда не встретятся, но дело не в этом.