«У Гванена была красавица дочь – золотоволосая Эльвейс, всего парой лет младше принца Вальтена, единственного сына Радднира. Мастер души в ней не чаял. Она была прекрасна и очень умна. Она была ведьмой, талантливой в разговоре с лесом так же, как Гванен был талантлив в разговоре с металлами. И был у неё один страшный секрет. Дело в том, что у мастера никогда не было жены. Кто-то говорил, что он никогда и не любил никого, кроме своего искусства, но это было неправдой. Свою любовь он встретил в ночь накануне Праздника Отцова Огня – а тогда мистические ночи ещё праздновались в Кемране подобно тому, как до сих пор празднуются в Валле и других известных землях. Увы, она не смогла остаться рядом с ним, когда вновь уплотнилась Вуаль Матери над Миром, потому что не была человеком. Тайно они встречались в Месте Силы у заросшего осокой лесного озера, где росли серебристые ивы. А в положенный срок золотоволосая Ши подарила Гванену дочь, отраду его сердца. Тайну происхождения Эльвейс мастер скрывал от всех, а когда девочка подросла, строго-настрого приказал ей никому не говорить о Дорогах Ши, которые открывались перед ней во снах-путешествиях. Даже король Радднир, лучший друг мастера Гванена, не знал. Хоть и не было у волшебника-кузнеца до поры до времени повода усомниться в старой дружбе, но он знал и нрав короля, и его страхи. Даже в своём отшельничестве мастер видел, что страх Радднира постепенно делал с Кемраном, видел, как жрецы Отца постепенно набирали силу и влияние. Доходили до него и разговоры из народа, и страшные сказки. Но никому он не собирался доказывать, что его золотоволосая Ши была редкой гостьей в землях Кемрана и вовсе не принадлежала к Двору Оживших Кошмаров.

«Гванен не сумел скрыть от Радднира своё творение, ведь он поделился новыми чудесными вещами с людьми прежде, чем осознал опасность. Вот что положило начало раздора. Старая дружба побудила Гванена искать у Радднира понимания. Мастер поделился с королём своими опасениями… но в своей открытости и вере во внутреннюю силу потомка Даннавара Победителя крепко ошибся в человеке, которого знал с детства. Радднир не одолел свой страх перед необъяснимыми проявлениями Мира. Он решил попытаться подчинить себе и волшебство, и народы, которые это волшебство чтили. В новом творении Гванена он увидел пути для этого, и у него родился страшный план. Узнай мы о нём раньше, мы бы помешали ему любой ценой, но, увы, знал лишь Сотар и четверо старших, самых доверенных его жрецов, ныне составляющих верхушку культа. Ну а Сотар к тому времени тоже не собирался делиться ни с кем новообретённым влиянием – даже со мной, прежде шедшей с ним рука об руку в нашем служении кемранскому народу.

«Моя королева, ты совершенно права. Древо Жизни Кемрана – это не просто символ. Это великий дар Отца и Матери Мира Кемрану, одно из чудес, беречь которое было поручено нам, народу Даннавара Победителя. Герб нашей земли имеет своё воплощение, уникальное, несравненное, ибо оно растёт по обе стороны Вуали Матери – или, говоря словами легенды, пронзает и небо, и землю. Это источник всего кемранского волшебства земли, самое великое Место Силы из всех здесь. Древо – наш источник крови земной, питающий все прочие Места Силы. Вот почему та же легенда говорила, что, когда Древо засохнет – сама душа капля за каплей утечёт из кемранской земли. В моё время лишь немногие избранные знали к нему дорогу. Мы чествовали Древо в своих ритуалах, танцуя под его величественной изумрудной кроной, которая простиралась многим дальше, чем может охватить привычный взгляд.

Узнав об опасных свойствах чудесного сплава, Радднир повелел Гванену отлить огромное копьё. Мастер заподозрил страшное, хоть всего ужаса представить тогда ещё не мог. Он отказал королю – самому владыке Кемрана, – предпочтя пожертвовать их дружбой, чтобы только не вручать страшное оружие в руки того, кто предпочёл отторгать волшебство. Гневу Радднира не было ни меры, ни сравнений, но даже под страхом смерти Гванен отказался отлить для него копьё. Вот когда жизнь Эльвейс стала залогом послушания мастера. Прежде чем волшебник-кузнец успел отправиться в Место Силы и умолять свою возлюбленную Ши забрать дочь за Вуаль, Радднир повелел отправить Эльвейс на воспитание в замок. Девочка и не догадывалась, на какое страшное деяние само её существование подтолкнуло её отца. Король дал слово чести, что вернёт её, только когда Гванен закончит копьё. Ну а Сотар – тот, кого Радднир считал своим верным псом, тот, кто и сам прекрасно управлял настроениями короля и его страхами, – узнал тайну происхождения дочери Гванена, узнал привкус волшебства, текущего в её крови. Сотар ведь действительно был – помимо всех тех вещей, которые воплотил в себе позже, – охотником на Блуждающих Теней, защитником народа, очищающим от скверны. О, он знал привкус магии Фэйри как никто другой. Но тогда и я ещё не потеряла свою власть и отстояла Эльвейс. Мы, жрицы Матери, взяли её под свою опеку. Мы напомнили Раддниру, что союзниками его предка в великой древней войне тоже были Ши – другие Ши. Король вынужден был считаться с нами в то время не меньше, чем со жрецами Отца, хоть власть их и крепла. Сотар не получил Эльвейс, и её тайна не покинула узкий круг избранных – тех, кто был вовлечён в эту отвратительную историю. Но Гванен, увы, должен был подчиниться и исполнить тайный приказ короля.

И всё это время Сотар – тот, с кем прежде мы вместе заботились о нашем народе, – смеялся надо мной за моей спиной, потому что был посвящён в планы Радднира. Именно Сотар в назначенное время, когда отлито было копьё, провёл короля и его людей тропами посвящённых к Древу Жизни Кемрана. И Сотар дал могучей руке Радднира ещё больше силы, чтобы тот сумел вонзить копьё в ствол Древа. О, этот стон, от которого вся кемранская земля содрогнулась… О, эта страшная тишина, сменившая такую привычную музыку течения крови земной, которую все мы воспринимали как должное… Чтобы хоть как-то защитить себя и сохранить в себе искры жизни, Древо закрылось от всех, отныне существуя лишь по ту сторону Вуали. Но и там оно не могло жить, ведь его пронзало страшное орудие человеческих рук, порождённое новым витком людского пути. Его жизнь угасает, моя королева, а вместе с ним и всё волшебство кемранской земли… и душа, капля за каплей… Земля уснула, чтобы сохранить хоть что-то от себя – вот почему она молчит. Но даже этот сон не может длиться вечно, и сила крови земной однажды утечёт из Кемрана…

Все мы почувствовали мощь этого удара – все, кто пропускал сквозь себя волшебство. Сила наша уменьшилась, но более всего не у жрецов и жриц, а у друидов и ведьм. И когда в них Радднир перестал видеть достойного противника, он повелел жрецам Отца всех и каждого проверять, подозревая в связи с Блуждающими Тенями, а тех, кто и правда был связан с Двором Кошмаров – очищать и казнить. Но если когда-то жрецы Отца и правда выжигали зло святым огнём, то теперь горели в этом огне и невинные. И негде им было скрыться, потому что даже волшебство Мест Силы иссякало. Интригами Сотар сверг состоявших в совете верховных друида и ведьму. Им нечего было противопоставить ему и гневу короля, а без них не были защищены те, кого они в совете представляли. Тогда я воспользовалась своей властью и повелела, чтобы впредь все оставшиеся друиды и ведьмы были под покровительством Матери и Её жриц и что не будет очищения огнём, пока мы прежде не убедимся в причастности Двора Кошмаров и убедимся не с помощью пыток, а с помощью нашего знания теней. Радднир был вне себя от ярости, но не смел объявить и нас вне закона – нас, которых его народ по-прежнему чтил и уважал. И всё же он нашёл лазейку, объявив, что мы тоже уязвимы для Блуждающих Теней, ведь время Матери – сумерки и ночь, а не яркий полдень, а сумерки и ночь – это время, когда творятся дела, в том числе недостойные. Ах, моя королева, но если б ты знала, сколько жестокости творится и при ярком свете Небесного Огня…