— Хотелось бы иметь свою.

— Так вам никто не мешает. Времени у вас много.

— Я бы не хотел провести здесь остатки дней.

Моя реплика осталась без ответа.

Вот так вот и прошли два дня. На четвертый день моего пребывания, ближе к полудню, я услышал шум винтов вертолета. Из окна моей комнаты не была видна вертолетная площадка, поэтому я вышел на крыльцо, куда выходить запрета не было. Тяжелый армейский вертолет сел около ангара. Лопасти продолжали крутиться, когда из него вышел высокий мужчина в гражданской одежде, и в сопровождении майора, что встречал его, скрылся за домом.

Начальство прибыло или важный человек, — решил я и вернулся в комнату, а через час за мной пришли.

Меня вновь проводили в кабинет майора. Там все было по-прежнему, только у стены в кресле сидел мужчина, которого я видел, выходящим из вертолета. Он был высокого роста не менее ста восьмидесяти пяти сантиметров, худощав, но широк в плечах. Такой тип мужчин не склонен к полноте, даже если не умерен в еде, но судя по здоровому цвету лица, чревоугодием он не страдал. Лицо чуть квадратное, я бы сказал мужественное, суровое. Верхние веки чуть опущены, что характерно для зрелого возраста. Ему было за пятьдесят. Его серые глаза без особого любопытства рассматривали меня, как объект, о котором все известно, но требуется уточнить детали визуально.

— Здравствуйте, — вежливо поздоровался я, и без приглашения позволил себе сесть на стул, возле стола майора, лицом к незнакомцу. Майор наблюдал за моими передвижениями молча.

— Здравствуйте, — ответил незнакомец. — Меня зовут Джеймс. Кто вы я знаю. Я прилетел сюда за вами, но прежде чем мы отправимся в столицу, я хотел бы с вами немного поговорить. Надеюсь, вы не против?

— Можно подумать, что это зависит от меня, но я не против, и надеюсь, что наш разговор не ограничит мою свободу и я действительно смогу уехать.

— При любом варианте мы улетим оба. Это просто возможность поговорить с вами в спокойной обстановке.

— А вы считаете, что в столице она не спокойная? Но я слушаю.

— Итак, — Джеймс взглянул поверх моей головы, словно на стене позади меня было написано, что он должен сказать. — Вы попали сюда выйдя из леса, уходя от погони. Подчиненные майора проверили информацию, что вы предоставили, о месте вашего пленения, а мы проверили: кто там и зачем находится. Нам потребовалось время на проверку, что и послужило причиной вашей задержки здесь… — он сделал паузу, — Но выяснились очень любопытные факты. Кто там, на базе, это отдельная тема и мы не будем ее поднимать. Нас заинтересовали вы, — и он снова сделал паузу, чем я не преминул воспользоваться.

— Кого это вас?

— Если вы еще не догадались, во что я не верю, то мы это служба США, а какая столь ли важно. Так вот. После посещения вами той базы, там остались пять трупов, вернее шесть, если считать и собаку. Не плохо для журналиста и любителя искусства. Почерк не любителя.

— Давайте уточним. На базе пять трупов?

— Согласен, на базе два и еще три в лесу, как и собака. Так что по поводу любителя искусства?

— Одно не мешает другому? Быть журналистом и спасать свою жизнь это разумно. Но кто вам сказал, что эти трупы моих рук дело, и что они остались после меня? Я не знаю, что там происходило, сейчас все можно списать на меня. Да, я действительно убегал, завладел автоматом. Но зачем приписывать мне убийства стольких людей? Есть свидетели?

— Ясное дело, что прямых свидетелей нет. Да и судить вас никто не собирается, как и передавать в руки правосудия.

— Ну, вот видите!

— Но почерк профессионала, — подчеркнул он.

— Я не графолог, чтобы изучать почерк. Каждый в чем-то хочет быть профессионалом.

— Похвальное пожелание, но что нам другие. Мы говорим о вас. Характер убийств говорит о многом.

— Надо полагать, там написано обо мне, — съязвил я. — И кто-то на последнем издыхании вывел мое имя.

— Ну, зачем же так. Нет, конечно. А вот вы, как журналист, как бы описали то, что вам приписывают, и что случилось с вами на базе?

Я перевел взгляд на стену, а затем снова на Джеймса.

— Некто, не умышленно попадает на базу, где проворачиваются темные дела, возможно контрабанда, подготовка террористов. Он видит то, что не должен видеть и понимает, что если не предпримет попытки убежать, то будет убит. Любая попытка, это вероятность выжить и он принимает решение. В подходящий момент он оглушил вошедшего охранника и выскользнул из камеры. Утро было раннее, и его никто сразу не заметил. Когда он подобрался к забору, то понял, что обнаружен. Перелез через ограду и бросился бежать. Видя, что могут догнать, залез на дерево, рассчитывая, что преследователи не смогут его там найти. Преследователи остановились под деревом, где он сидел. Между ними возникла ссора, и один убил других. Прячущийся, понимает, что может быть обнаружен и также убит. Пользуясь моментом, он прыгает с дерева, оглушает стоящего под деревом, забирает автомат и убегает.

— Красиво, но не очень правдоподобно.

Я пожал плечами, показывая, что хотите, верьте, хотите, нет.

— Есть некоторые детали, — произнес Джеймс, так, как будто делал одолжение. — У охранника, сломан шейный позвонок. Начальнику свернули шею, у того, что без автомата тоже свернута шея. Двое других убиты, что верно из автомата третьего. У собаки прострелена голова, но что удивительно, у нее вывернут язык. Что здесь можете предложить?

Ну что ты мне голову морочишь, — подумал я, — не слишком ли ты подробно все знаешь. Если по поводу людей, тебе могли рассказать, просто кто-то с базы, но вот что касается собаки, то это только те, кто реально видел ее в лесу, а значит, отчет был дан тебе подробный. Стоило потревожить тело собаки и не выяснить по поводу языка. Ладно, — решил я, — Выводы сделаю потом.

— Обычные разборки среди людей подобного рода, — ответил я невозмутимо. — Охраннику могли свернуть шею, обнаружив его в камере без сознания. Это очень удобно, он не сопротивлялся. Кому-то он не нравился. Начальника, возможно, из-за денег. Я не удивлюсь, если у него хранились деньги или просто кому-то надоел. Двое убиты, как вы сказали из автомата третьего. Что касается другого, то при падении всякое может случится. Спортсмены иногда травмируются также. А здесь сильный удар сверху падающего тела, неудачное падение и, как итог, травма не совместимая с жизнью. У кого-то была хорошая возможность свести старые счеты.

— А собака?

— А что собака! Она застрелена. Когда я уходил, вдруг набежала вот и выстрелил. Жаль ее, но выбора не было.

— Пусть будет так, хотя ее нашли уже мертвой и она была с теми с первыми. Как-то не очень правдоподобно. Есть еще версии?

— Не собираюсь их специально придумывать. Времени для более изящной фантазии, которая понравилась бы вам, у меня нет. Экспромт. Правду я уже рассказывал ранее. Есть еще вопросы подобного плана?