С тем Палфейн и отбыл, неся на плечах равнодушного удава.

– Арсений Петрович, как же ты змею эту чертову гладить не побоялся? – спросил Ивашка. – Она ж наброситься могла и удавить!

– А я, Ивашка, мало чего в сей бренной юдоли боюсь, – отвечал подьячий. – Теперь-то уж чего бояться? Когда самое дурное, что лишь могло со мной быть, уж случилось?

– Так она холодная же, мокрая, гадкая… – пробормотал Ивашка.

– Ничуть. Не холоднее человеческой руки.

– Арсений Петрович! – видя, что подьячий вновь впадает в хандру, завопил Ивашка. – Главное-то еще не сказал! Этот змееносец ведь на «Трех селедках» приплыл! Его тот нехристь привез, что всякое свое слово, прежде чем сказать, в книжке вычитывает! Так, может?.. А?.. Книжку-то?! А?..

– Нишкни, – тусклым голосом приказал подьячий.

– Эх…

Шумилов молчал довольно долго.

– Своди его в корчму, Ивашка, – наконец распорядился он. – Выпейте там во здравие гадины, что ли. Да пусть бы рассказал про того, с книжкой. Может, чего и поймем. А теперь поди прочь.

Ивашка только того и ждал.

Он нагнал моряка и впрямь возле корчмы.

– Господин Палфейн, я вам помог вытащить змею из воды, я вас господину Шумилову представил, вы благодаря мне новую службу нашли, и очень хорошую, московиты много платят толковым иноземцам, – по-немецки сказал Ивашка. – Не угодно ли меня отблагодарить?

– Мы не сговаривались, что ты, парень, мне будешь услуги оказывать, а я тебя – благодарить, – отвечал Палфейн.

– Не сговаривались, – подтвердил Ивашка, – так ведь я могу и кого другого привести к господину Шумилову, помоложе и побойчее. А мне от господина Палфейна не деньги нужны.

– А что, если не деньги?

– Помочь в одном дельце. Оно, дельце, простое, да только хочется поскорее с ним покончить. Если вы, сударь, мне поможете, то мы в расчете. И я еще за вас замолвлю словечко. Мое слово тоже кое-что значит! А сейчас позвольте угостить стаканом вина. Для будущего дружества!

Дениза и Анриэтта уже давно позабыли, что такое дамская пугливость. Они могли взвизгнуть от неожиданности – не более того. Вещи, пугающие обычных женщин, вызывали у них или скуку, или брезгливость, или желание решительно покончить с безобразием. Когда имеешь при себе оружие, когда уже приходилось защищать этим оружием свою жизнь, то достаешь нож или тяжелую пистоль почти без колебаний; достав, тут же пускаешь в ход, как научил один умный человек: если ты, бестолковая женщина, будешь своим ножиком размахивать, то испугать – не испугаешь, а отнимут запросто, так же поступят и с пистолью.

Увидев у своих ног дерущихся бородатых мужчин, бегинки завизжали – эти двое вывалились на дорожку внезапно, словно прошибли незримую бумажную стенку, расписанную митавским пейзажем. Но у них в жизни были и более опасные обстоятельства, чем пьяная драка. Еще совсем девочками они побывали на войне, обе были ранены, обе скрывались от врага, и обе рисковали жизнью, чтобы похоронить тела мужчины и ребенка – мужа и крошечного сына Анриэтты.

Анриэтта увидела запрокинутое мужское лицо. Это лицо должно было выражать ярость – а на нем отразились вдруг удивление и страх. Мужское объятие распалось, драчуны вскочили и кинулись наутек.

– Это он, – сказала Анриэтта. – Помнишь, в Либаве? Тот, что хотел утащить ящик с графскими бриллиантами?

– И второй тоже, – согласилась Дениза. – Вот это встреча.

– Значит, они поехали следом за нами…

– И заметь – они переоделись здешними крестьянами.

– Но если они подрались – значит, что-то делили?

– Немедленно к графу, – решила Дениза. – Может, они что-то стянули, а он еще не заметил пропажи. Ты узнаешь этих двоих в толпе?

– Узнаю, конечно, хотя бородатые мужчины…

– Все на одно лицо?..

– Нет, но у этих бороды закрывают даже щеки и не имеют пристойной формы. Какие-то дикари с острова Борнео.

Модная борода должна иметь вид клинышка и не торчать во все стороны, как растрепанный веник, – вот что хотела сказать Анриэтта. И Дениза ее поняла, хотя отлично знала по гравюрам, что дикие мужчины на Борнео растительность на лице имеют очень скромную.

* * *

Граф был обнаружен за корчмой, на огороде, с неизменным «Дон Кихотом» в руках. Он даже, кажется, не читал, а смотрел на знакомые страницы с вечной своей улыбкой. Там же, на огороде, обреталась Дюллегрит – сидела с дочкой корчмаря на лавочке, и обе, поглядывая на графа, перешептывались и смеялись.

Узнав новость, граф забеспокоился, пошел вместе с бегинками искать танцовщиков и лоцмана с поваром. Проверили свое имущество – пропаж не нашли. Однако повар проявил живейшее любопытство – очень боялся, что у него стянут какие-то особенные сковородки и отличные кухонные ножи из Золингена. Он стал на дурном французском выпытывать у Денизы подробности этой истории.

– Я рассказала все, что знала, господин Аррибо, – в конце концов возмутилась Дениза. – Больше, чем знаю, я сказать не могу!

– И они точно не произнесли при вас ни единого слова, сударыня?

– Нет! Ни единого!

Все подопечные графа собрались у больших дверей корчмы и обсуждали несостоявшееся воровство, когда подъехал молодой всадник в кожаном камзоле, высоких сапогах и черной шляпе с очень высокой тульей и без пера.

– Мне нужен граф ван Тенгберген, – сказал он. – Спешное дело.

– Это я, – граф вышел вперед.

– От его высочества, – всадник достал из-за пазухи письмо, вручил и, кивнув, уехал рысью.

Граф вскрыл конверт, прочитал и улыбнулся.

– Все меняется! Господин герцог зовет нас в Гольдинген! – сообщил он радостно. – Это такой милый городок – то есть сейчас он вам покажется крошечным и скромным, но у него великое будущее. Мне кажется, его высочество хочет перенести туда столицу. Собирайтесь, господа. И вы, прекрасные дамы…

– Нас ждать не придется, – сказала Дениза и поспешила увести Анриэтту. По лицу подруги она поняла – чем ближе встреча с герцогом, тем неспокойнее на душе.

– Дюллегрит, пойди помоги дамам, – велел сестре Длинный Ваппер.

Девушка кивнула и побежала догонять бегинок.

Полчаса спустя они вернулись к корчме. Там уже стояли подводы и неуклюжий экипаж. Возле экипажа ждал поэтический повар Арне Аррибо. Теперь, чем ближе была встреча с герцогом, тем больше он жался к дамам.

– Я страшно волнуюсь, – жалобно сказал он. – Что, если поэма не понравится его высочеству? А я в нее всю душу вложил! Сударыни мои, окажите покровительство! А я умею быть благодарным! Хотите, я научу вас готовить маску на лицо из сырого мяса, после которой кожа – как у младенца?