Как можно заставить бумажные деньги разных стран свободно меняться друг на друга, свободно циркулировать по всему миру без золотой «начинки», додуматься до этого в тот момент не смогли. Да и не только додуматься, — видимо, до рождения на свет Международного валютного фонда и Всемирного банка это было попросту невозможно. А появление этих институтов, в свою очередь, трудно представить себе в ту, версальскую, эпоху.

Возвращение к золотому стандарту быстро оживило послевоенную экономику, но никто до конца не понимал, насколько эта система устарела, насколько уже не соответствовала она новым экономическим реальностям. Изнуренные борьбой с послевоенной свирепой инфляцией, правительства и представить себе не могли, что другая крайность — дефляция может оказаться не менее опасным врагом.

Дело дойдет до Великой депрессии. А та, в свою очередь, подтолкнет человечество ко Второй мировой войне. После которой от золотого стандарта начнут постепенно отказываться, справедливо опасаясь повторения столь жестокого кризиса. Да и вообще стало наконец очевидно, что в новую эпоху привязка к золоту тормозила экономический рост. Правда, вплоть до 1971 года продолжала существовать так называемая «Бреттон-Вудская система», по которой валюты капиталистического мира привязывались к доллару, а тот, в свою очередь, — теоретически, по крайней мере, — к золоту.

В 1976 году в Кингстоне (Ямайка) состоялась конференция руководителей центральных банков и МВФ, окончательно утвердившая демонетизацию золота. Было объявлено об отмене официальной цены на драгоценный металл, равно как и золотых паритетов, вместо них инструментом соизмерения валютных курсов и регулирования платежных балансов стали Специальные права заимствования (SDR — Special Drawing Rights — см. Глоссарий). Эта своеобразная валюта изначально была как бы виртуальной, предназначенной для расчетов внутри МВФ; она восходила к идее британского экономиста Джона Мейнарда Кейнса, предложившего после окончания Второй мировой войны создать полноценный международный клиринговый банк, который выпускал бы специальную валюту для международных расчетов — банкор, с помощью которой рассчитывались бы между собой центробанки.

Таким образом был официально утвержден переход к чисто декретным деньгам. (Никакого отношения к отпуску по беременности — экономисты называют их фиатными, от латинского слова «фиат» — «декрет».)

Понятно, почему они так называются: государство своим законом, своим как бы указом, устанавливает ценность денег, утверждает социальную веру в них, обеспечивает и гарантирует их своим авторитетом и властью. Фиатные деньги появлялись на арене и много столетий назад — в Китае (или давайте вспомним римского императора Диоклетиана, введшего смертную казнь за отказ принимать к платежу государственную валюту). Постепенно декретные деньги по всему миру вытеснили другие формы. Впрочем, у современных денег есть еще как минимум одна важнейшая составляющая — банковский кредит. Именно банки фактически творят подавляющую часть денежной массы, виртуальной денежной горы, вершина которой теряется в невидимых высях. А потому сегодняшнюю форму денег можно было бы называть кредитно-фиатными. Но о колоссальной роли кредита в современном мире и мире будущего речь еще впереди.

Впрочем, экономическая мысль постоянно отстает от финансовой реальности, и вполне вероятно, что уже наметившиеся принципиально новые тенденции остаются неосознанными. Мы поймем наше настоящее только тогда, когда оно станет прошлым. Так, по крайней мере, было до сих пор. Поклонники синергии сказали бы, что экономисты — а с ними все человечество — вновь и вновь не замечают новых мощных векторов — «аттракторов» и пропускают очередные моменты «бифуркации», когда еще возможен какой-то выбор. А если говорить более традиционным языком: по мере развития цивилизации и усложнения общественных отношений деньги постоянно обретают и некие новые функции, и мы каждый раз осознаем это с опозданием. Ба, говорим мы, спохватываясь, глядите-ка, а деньги-то, оказывается, еще и то и это! Когда это они только успели…

Пора, кстати, все-таки предаться этому неблагодарному занятию — перечислить некоторые существующие на сегодня определения. Поскольку избежать этого все равно не удастся. Итак, что же это все-таки за штука такая, деньги?

Общая шлюха человечества

Вот что говорит Британская энциклопедия (Британника): деньги — это «товар, принимаемый по всеобщему согласию в качестве средства экономического обмена». Но потом, ощущая, видимо, некую незавершенность, неполноту этого определения, спорность слова «товар», тут же, через точку, добавляет: «Это мера, в которой выражаются цены и стоимости… деньги… циркулируют между индивидуумами и между странами, тем самым способствуя торговле. Д. — главная мера благосостояния (богатства)».

Так все-таки что они — товар? Или все же — мера (и чего, собственно, — стоимости или благосостояния?). Или — инструмент международной торговли? Или в разных ситуациях — и то, и другое, и третье? Много ли еще найдется вещей в мире, для определения которых потребуется такая сложная, неуклюжая конструкция? А ведь Британнику совсем не глупые люди пишут…

Как ни странно, определение из Большой советской энциклопедии не так уж сильно отличается от Британники (хотя все-таки отличается!). Вот оно: «Деньги — особый товар, всеобщий эквивалент, или всеобщая эквивалентная форма стоимости всех других товаров. Специфическое свойство денежного товара — выражать стоимость любого другого товара, служить всеобщим орудием обмена». (Как вы догадываетесь, наверно, это определение взято в несколько вольном изложении из Маркса.)

Если еще пошарить по словарям, справочникам и интернету, наберется целый букет определений. Например: «деньги — всеобщий эквивалент для измерений затрат труда» (ага, значит, измеритель? Причем — труда?). Или: «деньги — это символ, используемый в товарообмене». И уже упоминавшаяся вуаль, скрывающая вроде бы стыдливое лицо «реальной экономики».

И еще: «Деньги — „общая шлюха человечества“», но это уже Шекспир. Не так, кстати, ненаучно, как это может показаться на первый взгляд, сказано. Проституция же удовлетворяет мощный базовый инстинкт и в то же время сводит человеческое существо к материальной составляющей. В русском переводе, кстати, слово «общая» выкинули — просто ради соблюдения поэтического размера. А зря, потому что Шекспир сравнивает деньги не просто с представительницей древнейшей профессии, и слово «общая» здесь ключевое. Он подметил, что деньги обращаются, циркулируют между людьми, объединяют их друг с другом. Хотя и не самым высокоморальным образом. И снова привет Карлу Марксу, который писал про деньги, что они есть «мать всех извращений, разрушитель всех социальных отношений». Деньги, по Марксу, «переворачивают мир вверх тормашками». Логично, если исходить из того, что «всякая собственность есть кража» (это Прудон говорил, но Маркс был, судя по всему, с ним вполне согласен). А деньги, соответственно, инструмент этой кражи, фомка для узаконенного экономического взлома.

Но у Маркса и много другого про деньги написано… Причем в разном контексте он то признавался им если не в любви, то уж в глубочайшем уважении. Он был явно зачарован их метафизическими свойствами, почти мистической силой. Да и главный труд своей жизни