Все понимающе кивали и как можно незаметнее перемигивались, поняв, что Ник и Бенедикт наконец-то помирились. А все эти разговорчики о птичках они могут оставить для кого-нибудь другого.

– Мы уже собрали вещи. Вам следует поторопиться, – сказала Эмма, посмотрев на часы. – Наш проводник будет с минуты на минуту.

– Мои вещи собраны, а Бенедикт хватит и пяти минут, – ответил за двоих Ник.

– Что?! – возмущенно нахмурившись, спросила Бенедикт. – У меня целая куча вещей. Не то что у тебя!

– Вот именно. Половину из них лучше оставить здесь. Через пару дней мы сюда вернемся, и ты сможешь их забрать. Хотя непонятно зачем, ты все равно ходишь в одежде Эммы. А лучшим дезодорантом в джунглях является средство от москитов.

Бенедикт возмущенно топнула ногой, но все-таки отправилась в домик, чтобы собрать вещи. Если она позволила Нику поцеловать себя, это вовсе не означает, что ему можно командовать. Да еще и в присутствии остальных членов группы. А то еще чего доброго они и впрямь решат, будто она и Ник любовники!

Проводника звали Вилсо, и он должен был доставить группу ученых и журналистов к местным индейцам, племени яномами. Вилсо знал английский, но путешественники сразу предложили ему общаться на португальском. Таким образом, они надеялись получить от него исчерпывающую информацию о племени, в гости к которому направлялись.

Ник перевел Бенедикт первые фразы проводника, причем выбросил половину сведений, которые счел для нее бесполезными. Заметив, что она состроила недовольную гримасу, он спросил, что ее не устроило на сей раз.

– Я ведь тебе говорила, что знаю португальский! – яростным шепотом напомнила она. – Сколько можно принимать меня за дурочку?

– Прости, – снова повторил Ник и улыбнулся.

Кажется, он действительно слишком часто извиняется перед ней. Лучше бы они больше целовались.

Словно угадав его мысли, Бенедикт с шутливым укором хлопнула его по плечу:

– Ты думаешь только об одном!

– И не вижу в этом ничего плохого!

Тем временем Вилсо начал рассказ об обычаях и быте индейцев, продолжающих жить первобытным племенем.

– Яномами выращивают бананы и маниоку. Поскольку плантации быстро истощаются, индейцы вынуждены постоянно мигрировать с места на место. Вам повезло. Сейчас племя живет неподалеку отсюда. Они очень дружелюбны и гостеприимны. Особенно по отношению к представительницам прекрасного пола, – сказал Вилсо, многозначительно посмотрев на Эмму и Бенедикт.

От этого оценивающего взгляда Бенедикт стало не по себе. Интересно, что Вилсо имел в виду, говоря о гостеприимстве? Слава богу, рядом с ней теперь есть Ник. Стоит надеяться, что он не даст ее в обиду и не позволит индейцам съесть ее на ужин.

– Яномами селятся группами, человек по пятьдесят-шестьдесят, – продолжал проводник. – Живут в большой хижине шабоно – круглой плетеной постройке без перегородок. По центру – костер. Живут, так сказать, одной большой семьей.

– А яномами ловят рыбу? – спросил Джек, и все улыбнулись. Вечно он думает только о своих рыбах, как будто на свете больше ничего и никого не существует!

– Да-да, – горячо начал Вилсо, – яномами заядлые рыбаки. Только ловят они ее по-особенному. Они ее травят ядовитой травой, потом вытаскивают руками и готовят на костре.

– Дикари! – едва слышно фыркнула Бенедикт, представляя, чем их будут угощать индейцы. – Они нас не отравят?

– Главное – не налегайте на мясо с кровью, – посоветовал Вилсо. – Индейцы убивают животных с помощью кураре. Сами они привыкают к этому яду с пеленок, а вот для туристов он может быть смертельно опасен.

– А зачем мы, собственно, туда направляемся? – спросила у попутчиков не на шутку встревоженная Бенедикт, но члены экспедиции пропустили ее вопрос мимо ушей.

– Еще не удивляйтесь тому, что яномами вечно работают челюстями. Они жуют листья коки.

– Они еще и наркоманы! – воскликнула Бенедикт, чувствуя себя на грани истерики.

– При этом они остаются отменными стрелками, – встал на защиту племени проводник. – Если мужчина промахнется на охоте, его ждет вечный позор и выполнение женских или детских обязанностей.

– А правда ли, что яномами обожают соль? – спросил Марк.

– Да, – с улыбкой ответил Вилсо. Его явно порадовало, что среди этих американцев есть человек, знающий о привычках племени. – Яномами поедают соль килограммами. Для них это лучший десерт. Так что если у вас есть несколько лишних пачек, то сделайте им приятное.

За беседой, в течение которой Марк забрасывал проводника вопросами, а Бенедикт постоянно восклицала «Какой ужас!» и «Дикари!», дорога показалась легкой и короткой. К вечеру группа уже знакомилась с членами племени.

Как Бенедикт и предполагала, яномами обходились набедренной повязкой и бусами. Видимо, по поводу праздника – прибытия гостей – и мужчины, и женщины украсили свои тела узорами при помощи хны.

Женщины разгуливали топлес. И хотя мужчины не пялились на их грудь, вся атмосфера была пропитана сексом. Казалось, в любой момент какая-нибудь парочка займется любовью прямо на глазах ошарашенных путешественников.

Яномами готовили еду, сидя прямо на земле и нарезая бананы на стволе поваленного дерева. Похоже, все члены племени питались из одного котла. От мысли, что скоро придется отведать местное угощение, у Бенедикт заурчало в животе, а к горлу подкатила тошнота.

Гостей поприветствовал вождь племени. Это был уже немолодой мужчина, чье тело было особенно щедро украшено татуировками и бусами. Вилсо перевел приветственную речь и пожелание доброго здравия.

После этого вождь пригласил путников к столу. Эмму и Бенедикт он попросил сесть напротив него.

– Если будет пялиться, мне кусок в горло не полезет – недовольно проворчала Бенедикт.

– Пусть посмотрит на красивых женщин. Ему, видать, нечасто встречаются одетые дамы, – свела к шутке ее волнения Эмма.

Бенедикт хихикнула и проследовала за Эммой к VIP-местам.

Трапеза индейцев состояла из банановой мешанины и рыбы. Бенедикт поковырялась в кашице, а к рыбе даже не притронулась, памятуя о своеобразном способе ловли местных рыбаков. Эмма уплетала за обе щеки, не переставая нахваливать блюдо, чем расположила к себе женщин племени.

А вот вождь, похоже, заинтересовался Бенедикт. Худшие ее опасения сбылись: весь вечер он не сводил с нее глаз, время от времени подавая знаки, которых она не понимала.

Поздним вечером женщин проводили к их спальным местам. Бенедикт осмотрела лежанку из двух циновок и покосилась на Эмму. Та как ни в чем не бывало разулась и легла на свою «кровать».

– Я глаз не сомкну, – пожаловалась Бенедикт, но, не дождавшись ответа от Эммы, села на циновку.