То, что Ник и Бенедикт любят друг друга, уже не являлось ни для кого секретом. Однако и Марк, и Фабиан, и Джек с Эммой воздерживались от каких-либо комментариев, потому что сами влюбленные начали бы с жаром убеждать, что они только друзья.

В Бенедикт боролись два чувства. С одной стороны, она очень соскучилась по родителям, Патриции, своей собачке и всей той беззаботной жизни, которую вела в Лос-Анджелесе. Но с другой – Бенедикт хотела отсрочить расставание с Ником и остальными. В их компании она многому научилась. Она нисколько не сожалела, что отправилась в Бразилию, хотя ее первоначальные замыслы так и не воплотились в жизнь. Более того, Бенедикт о них вообще предпочитала не вспоминать. Зачем ей мстить Нику, если он оказался вовсе не хамом и грубияном, а очень приятным и заботливым человеком? Если бы не он, она вообще могла остаться в джунглях!

После ужина Бенедикт решила немного побыть в одиночестве, подумать о своем будущем и о том, что ее ждет по возвращении домой. Она поднялась на верхнюю палубу и села на пластиковый стульчик в укромном месте, подальше от бразильянок, разучивающих какой-то латиноамериканский танец.

Прошла целая неделя, с того момента, как она поднялась на борт самолета, летящего в Рио. Как много всего произошло за эти дни! Как сильно она сама изменилась! Куда делась та дерзкая самоуверенная девчонка, решившая соблазнить и бросить малознакомого мужчину? Теперь Бенедикт хотела совершенно другого.

Да, она по-прежнему мечтала оказаться в объятиях Фримана, но ею двигала не жажда мести и уязвленное самолюбие, а необоримая страсть. Куда делись ее смелость, напор, дерзость? Почему теперь, глядя на Ника, она робела и забывала слова? Теперь Бенедикт оставалось лишь удивляться, как у нее хватило храбрости и бесстыдства раздеться перед Ником.

И вдруг Бенедикт осознала, что через три дня все закончится. Не будет больше любопытных взглядов Эммы и Марка, шуточек Фабиана и Джека… и самое главное из ее жизни уйдет Ник. Сердце Бенедикт болезненно сжалось.

Неужели Ник совершенно равнодушен к ней? Неужели он по-прежнему верен своей погибшей невесте? Или он не может переступить через разделяющий их социальный барьер? Но это ведь так глупо! Если люди любят друг друга, то не должны думать о таких пустяках, как деньги, слава или репутация.

– Наконец-то я тебя нашел, – раздался за ее спиной приглушенный голос.

Бенедикт замерла, не зная, как поднять глаза и посмотреть на человека, о котором только что думала.

Ник опустился перед ней на корточки.

– Почему ты плачешь?

– Что?.. Вовсе нет. – Бенедикт растерянно провела рукой по щеке и почувствовала на пальцах влагу. Надо же, она и не заметила слез.

– Соскучилась по дому? – сочувственно спросил Ник.

Бенедикт лишь кивнула. Разве она могла сказать ему о своих опасениях?

Ник оказался смелее:

– А мне жаль, что мы скоро расстанемся.

– Правда? – с затаенной надеждой спросила Бенедикт.

– Осталось всего два дня, а потом ты вернешься в свою жизнь, а я в свою. – Ник горько усмехнулся.

– На разные орбиты?

– Да, на разные орбиты.

– Но, Ник, почему ты так говоришь? Разве мы не можем и в Лос-Анджелесе… – Бенедикт не договорила, не зная, как определить их отношения. Не могут – чего? Быть друзьями? Любовниками? Приятелями?..

– В Лос-Анджелесе ты и не вспомнишь обо мне.

– Это неправда! – с жаром возразила Бенедикт. – Я не хочу, чтобы мы вот так расстались.

– А чего ты хочешь, Бенедикт?

Она подняла глаза и встретилась с Ником взглядом. В лучах заходящего солнца, его глаза светились, словно драгоценные камни.

– Я хочу… – голос Бенедикт дрогнул, но она продолжила, – я хочу быть с тобой.

– Разве это возможно?

– Сейчас все возможно, – прошептала она, наклонившись к нему.

Ник тут же ответил на ее поцелуй. Его губы захватили Бенедикт в сладкий плен, из которого она не желала освобождаться. Она закрыла глаза и целиком отдалась чувству. Разум оказался бессилен что-либо изменить. Бенедикт наслаждалась мгновениями близости с мужчиной, которого не желала отпускать. С мужчиной, которого полюбила с первого взгляда, но боялась в этом признаться даже себе самой.

Бенедикт было стыдно сказать Патриции, что она заинтересовалась мужчиной, у которого не было виллы в Майами и «бентли». Именно поэтому она объяснила свое желание быть ближе к Фриману изощренной местью, игрой. Теперь же Бенедикт боялась, что «игра» закончится. Нет, она не могла этого допустить…

– Я хочу тебя, – прошептала она.

Она почувствовала, что Ник крепче обнял ее, словно желая прижать сильнее к своей груди. Пусть Ник ничего не ответил, Бенедикт знала, что и его охватила страсть.

Его губы медленно двигались по изящному изгибу ее подбородка, устилая этот путь едва уловимыми поцелуями, которые, казалось, возбуждали Бенедикт еще сильнее. Ее голова беспомощно откинулась назад, и с какой-то чувственной импульсивностью Бенедикт подставила груди губам Ника.

Бенедикт вся пылала, когда он завернул вверх тенниску и обнажил ее торчащие груди в кружевных чашечках бюстгальтера. Она ощутила прохладное прикосновение воздуха к горевшей коже, когда он расстегнул бюстгальтер и нетерпеливо отвел в сторону тонкую материю. А когда мужские губы коснулись ее груди, то наслаждение оказалось почти таким же невыносимым, как и мысль о том, что они скоро разлетятся в разные стороны. Она снова станет «принцессой гламура», а он наверняка отправится в очередное путешествие.

Еще одна минута, пообещала себе Бенедикт. Я остановлю его через минуту. Но Ник резко притянул ее к себе, и она ощутила, как ее тело извивается под ним. Их губы неистово сомкнулись, а поцелуи стали жадными и страстными.

Ник содрогнулся, и Бенедикт услышала, как он застонал, скользнув рукой по ее бедру. А когда кончик его пальца легонько прошелся по увлажнившемуся шелку ее трусиков, Бенедикт от наслаждения едва не лишилась чувств. Она услышала, как он издал какое-то короткое, резкое восклицание, когда ощутил растущее в ней напряжение. На мгновение Ник замер, а когда заговорил, то казалось, будто каждое слово дается ему огромным усилием воли:

– Хочешь, чтобы я остановился?

Бенедикт не видела его лица, но мягкость его голоса рассеивала все сомнения, к которым она и так упрямо отказывалась прислушиваться. Она открыла рот, но не смогла произнести ни звука.

Бенедикт ощутила, как внутри нарастает горячая, вибрирующая боль, управляемая умелой лаской его пальцев. Она стояла на краю чего-то столь прекрасного, о чем едва осмеливалась думать – из страха, что все это окажется лишь плодом ее воспаленного воображения.

– Хочешь? – повторил он.

Остановиться? Это слово просочилось в ее затуманенный страстью мозг, но почти не запечатлелось там. Бенедикт пыталась заговорить, но пересохшее горло не повиновалось ей. Остановиться? Да ведь Земля перестанет вращаться, если Ник сейчас остановится! Легкие движения его пальцев убыстрялись. Она снова испытала то невыразимо прекрасное ощущение, только на этот раз оно было восхитительно близко, опасно близко. Бенедикт судорожно вцепилась в плечи мужчины, запрокинув голову.