Патриция постучала в дверь тяжелым кованым кольцом. Она бывала в этом доме сотни раз, но сейчас впервые испытывала волнение. Ей открыла немолодая приятная женщина, по облику мексиканка.

– О, сеньорита Патриция! – радостно воскликнула домработница, очевидно решив, что гостья пришла с новостями о невесть куда запропастившейся Бенедикт. – Проходите скорее в дом.

Патриция невесело улыбнулась, догадавшись, что хозяевам, как и ей, ничего не известно о Бенедикт.

Не успела гостья устроиться на диване в гостиной, как к ней прибежала Джеки. Радостно виляя хвостиком и обнюхивая Патрицию, собачка попыталась вскарабкаться на диван, но потерпела неудачу. Вслед за терьером явилась хозяйка дома.

Миссис Вернон было сорок пять лет, но никто не дал бы этой высокой стройной и ухоженной женщине больше тридцати пяти. Пластическая хирургия и элитные спа-салоны воистину творили чудеса и возвращали Луизе молодость.

Порой их с Бенедикт принимали за сестер. Луиза отшучивалась, но, безусловно, подобные ошибки льстили ее самолюбию… и повышали гонорары ее хирурга и косметолога.

– Пати, дорогая, как я рада тебя видеть! – Луиза расцеловала гостью в обе щеки и, не теряя времени даром, задала волнующий ее вопрос: – Бенедикт звонила тебе?

Патриция покачала головой.

– К сожалению, нет, Луиза. – Несмотря на значительную разницу в возрасте, миссис Вернон настаивала, чтобы дочь и все ее подруги называли ее по имени. – Бенедикт словно сквозь землю провалилась. Признаться, я надеялась услышать от вас хоть какие-нибудь новости.

– О боже, Бенедикт сошла с ума! Она вертит отцом, как ей вздумается. Как он мог отпустить ее в столь опасное путешествие?! А вдруг с ней что-нибудь случилось? Ее телефон отключен… – Луиза заломила руки и затравленно осмотрелась. – Я уже не знаю, кого просить о помощи. Нужно вызволять нашу бедную девочку из лап этих фанатичных ученых. Кто только надоумил Бенедикт отправиться в Бразилию?!

– Не знаю, Луиза, – покривила душой Патриция, решив не посвящать мать подруги во все подробности. Раз уж Бенедикт умолчала о Нике Фримане, значит, и ей нечего трепать языком.

В комнату вошел мистер Вернон, и Патриция поразилась, как похудел и осунулся некогда цветущий и моложавый мужчина.

– З-здравствуйте, – запнувшись, сказала Патриция.

Похоже, исчезновение Бенедикт лишило «старика» покоя и аппетита. Все знали о любви Вернона к дочери, но только сейчас Патриция осознала, насколько сильными бывают отцовские чувства.

– Привет, Пати. Надеюсь, у тебя все хорошо, – торопливо произнес он и тут же, как и его жена, спросил, нет ли у гостьи новостей о Бенедикт.

– Пока ничего, – огорченно призналась Патриция. – Но думаю, что с Бенедикт все хорошо. Она в надежных руках.

Она прикусила язык, испугавшись, что сболтнула лишнего.

– Что ты имеешь в виду? – в один голос спросили встревоженные родители.

– Я хотела сказать, что Бенедикт отправилась в путешествие вместе с очень опытными специалистами. Участников этой экспедиции отбирали несколько месяцев. Не оставят же они Бенедикт в беде, – не особо уверенно заключила Патриция.

– Все равно не понимаю, зачем ей понадобилась эта поездка! – воскликнул мистер Вернон, нервно мерявший шагами комнату. – Разве Бенедикт скучно жилось в Лос-Анджелесе? Я ни в чем ей не отказывал. Дискотеки, клубы, модные показы, фотосессии и киносъемки – я оплачивал любой каприз Бенедикт, не задумываясь о цене.

– Вероятно, она захотела новых впечатлений, – робко предположила Патриция, вспомнив жалобы подруги. – В последнее время Бенедикт была в подавленном настроении. Ее утомили скоропалительные романы и чрезмерное внимание прессы.

– Но она ведь сама этого добивалась! – заметила Луиза. – После окончания университета Бенедикт делала все возможное, чтобы мелькать на телеэкране.

– Да, но, судя по ее высказываниям в последнее время, она искала смысл своей жизни. Что-то, ради чего стоило бороться и жить. Признаться, этим она меня сильно взволновала.

– И что же она ищет в Бразилии? – спросил Джозеф Вернон.

Патриция пожала плечами и робко предположила:

– Может быть, свою любовь?

– Патриция, сейчас же выкладывай все, что тебе известно! – потребовала Луиза, находящаяся на грани нервного срыва. – Бенедикт отправилась в эту экспедицию из-за какого-то мужчины? Он заставил ее поехать с ним?

– Скорее наоборот. Он бы сделал все возможное, чтобы Бенедикт осталась дома, – уклончиво ответила Патриция, боясь раскрывать все карты подруги.

– Пати, ты должна все нам рассказать. Возможно, Бенедикт в опасности, и наше промедление станет непростительной ошибкой, – срывающимся голосом попросил Джозеф Вернон. – От нее нет известий уже несколько дней. Я понятия не имею, где и как ее искать. Заявить в полицию? Объявить международный розыск?

– Мистер Вернон, давайте подождем еще хотя бы один день. У меня только что появилась одна идея. Возможно, мне удастся связаться с Бенедикт или с кем-то другим из ее группы.

– Что за идея? – спросила Луиза, умоляюще глядя на девушку.

– Извините, пока я не могу вам ничего сказать. Но обещаю, что если что-то узнаю, то сразу же сообщу.

Патриция покинула дом Вернонов в смятении чувств. С одной стороны, ей было очень жаль взволнованных родителей, а с другой – она не решалась предать подругу и рассказать о ее планах в отношении Ника Фримана.

Идея, озарившая Патрицию в доме подруги, была связана с именем Джейсона Блейда, случайно выплывшем из ее памяти. Это имя принадлежало тому самому частному детективу, которого Бенедикт нанимала, чтобы получить информацию о Нике. Вероятно, Блейд сможет добыть и для нее номер Фримана.

Патриция спешила домой, чтобы разыскать в кармане одного из многочисленных жакетов заветную визитку.

Однако ее планы были нарушены неожиданным звонком.

Из Умайты путешественники отправились по реке Риу-Мадейра, и за трое суток должны были добраться до Манауса.

Кораблик, на который они сели, был разделен на три этажа. На первом находились грузы, которыми подторговывали судовладельцы. Второй этаж служил защитой от дождя и одновременно спальным местом для пассажиров. Кровати заменяли близко привязанные друг к другу гамаки. На третьем этаже располагалась просторная палуба, где можно было загорать, любоваться округой и танцевать.

Первый день прошел за беседой о порядках полудиких индейцев. Когда речь заходила о Бенедикт и о том, какое впечатление она произвела на вождя яномами, она отнекивалась, смущенно отводила глаза и украдкой посматривала на своего спасителя, Ника Фримана. Иногда их взгляды скрещивались, и тогда наступал черед смущаться случайным свидетелям тайного молчаливого разговора двух влюбленных.