– Через меня.

Юноша с каменным лицом достал из сапога пожелтелый пергамент.

– Эта грамотка и есть твой подарок? – Даарио выхватил свиток и развернул, щурясь на печати и подписи. – Золото и ленты… Все очень мило, но кто вашу западную тарабарщину разберет.

– Отдайте пергамент королеве, – молвил сир Барристан.

Дени, чувствуя, как накаляется воздух, прощебетала:

– Я так еще молода, а молоденькие женщины обожают подарки. Не томите, Даарио, дайте сюда.

При виде имени «сир Виллем Дарри» ее сердце забилось сильнее. Она перечитала документ несколько раз.

– Можно узнать, что там сказано, ваше величество? – не выдержал сир Барристан.

– Это тайный договор, составленный в Браавосе во времена моего раннего детства. За меня с братом его подписал сир Виллем Дарри, увезший нас с Драконьего Камня до того, как люди узурпатора явились туда. Принц Оберин Мартелл поставил подпись от имени Дорна, а свидетелем был браавосский Морской Начальник. – Дени протянула пергамент сиру Барристану, чтобы он прочел сам. – Здесь говорится, что наш союз должен быть скреплен браком. В обмен на помощь Дорна против сил узурпатора мой брат Визерис обязуется взять в жены дочь принца Дорана Арианну.

– Знай об этом Роберт, – сказал старый рыцарь, медленно вчитываясь в пергамент, – он разгромил бы Солнечное Копье по примеру Пайка. Принц Доран с Красным Змеем не сносили бы головы, да и принцесса тоже скорее всего.

– Потому-то принц Доран и держал это в тайне, – рассудила Дейенерис. – Если бы Визерис, со своей стороны, знал, что ему предназначена в жены дорнийская принцесса, он отправился бы в Солнечное Копье, как только подрос.

– Чем навлек бы молот Роберта на себя и на Дорн, – заметил Лягуха. – Отец терпеливо ждал, когда принц Визерис наберет себе войско.

– Ваш отец?

– Принц Доран. – Юноша снова припал на одно колено. – Я имею честь быть Квентином Мартеллом, принцем Дорна и верноподданным вашего величества.

Дени залилась смехом, принц покраснел, придворные обменялись недоуменными взглядами.

– Чему ваша блистательность изволит смеяться? – спросил по-гискарски Скахаз.

– Теперь понятно, почему его прозвали лягушкой. В сказках Семи Королевств лягушки, когда их целуют, превращаются в принцев. На вас наложили чары, принц Квентин? – спросила Дени, перейдя на общий язык.

– Не припомню такого, ваше величество.

– Этого я и боялась. – Не зачарован и не чарует. Жаль, что принцем оказался он, а не тот, плечистый и светловолосый. – Но поцелуй остается в силе: вы хотите взять меня в жены, не так ли? Ваш дар – это собственная ваша персона. Вместо Визериса и вашей сестры союз должны скрепить вы и я.

– Мой отец надеялся, что вы найдете меня приемлемым в качестве жениха.

– Щенок, – презрительно рассмеялся Даарио. – Королеве нужен мужчина, а не младенец вроде тебя. Разве годишься ты в мужья такой женщине? У тебя ж молоко на губах не обсохло.

– Придержи свой язык, наемник, – потемнел сир Геррис Дринквотер. – Ты говоришь с принцем Дорна.

– И с его кормилицей, насколько я понял. – Даарио с коварной улыбкой провел пальцами по рукояткам своих клинков.

Скахаз набычился, как умел он один.

– Миэрину нужен король гискарской крови, а не дорниец.

– Знаю я, что такое Дорн, – вставил Резнак. – Песок, скорпионы и пекущиеся на солнце красные горы.

– Дорн – это пятьдесят тысяч мечей и копий, предлагаемых королеве, – ответил на его слова Квентин.

– Пятьдесят тысяч? – насмешливо повторил Даарио. – Я насчитал только трех.

– Довольно, – оборвала Дейенерис. – Принц Квентин проехал полсвета, чтобы предложить мне свой дар, – извольте обращаться с ним уважительно. Жаль, что вы не пришли год назад, – сказала она дорнийцам. – Я уже дала слово благородному Гиздару зо Лораку.

– Еще не поздно… – заикнулся сир Геррис.

– Об этом судить буду я. Резнак, отведи принцу и его спутникам покои согласно их высокому положению. Все их желания должны исполняться незамедлительно.

– Слушаюсь, ваша блистательность.

– На сегодня все. – Королева поднялась с места.

Даарио и сир Барристан взошли с ней наверх.

– Это все меняет, – сказал старый рыцарь.

– Что могут изменить каких-то три человека? – возразила Дени, с которой Ирри снимала корону.

– Три рыцаря, – уточнил Селми.

– Три лжеца, – раздраженно бросил Даарио. – Они меня обманули.

– И подкупили, не сомневаюсь.

Даарио не стал отрицать очевидное. Дени перечла договор еще раз. Браавос. Он писался в Браавосе, где у них был дом с красной дверью. Почему это вызывает у нее такое странное чувство?

Она вспомнила сон, который привиделся ей прошлой ночью. Как его толковать? Быть может, Гиздар – ставленник колдунов, и боги посылают ей знак отказать ему и выйти за дорнийского принца? В памяти что-то зашевелилось.

– Какой герб у дома Мартеллов, сир Барристан?

– Солнце, пронзенное копьем.

«Сын солнца». Дени пробрало холодом. Что еще говорила Куэйта? Сивая кобыла, сын солнца… Еще что-то о льве и драконе, но под драконом, вероятно, разумелась сама Дейенерис. «Остерегайся душистого сенешаля», да.

– Почему сны и пророчества всегда так загадочны? Ненавижу. Оставьте меня, сир, завтра день моей свадьбы.

Этой ночью Даарио проделал с ней все, что может мужчина проделать с женщиной, и она охотно подчинялась ему. Перед самым восходом солнца она возбудила его ртом, как когда-то научила ее Дорея, и оседлала капитана так яростно, что его рана начала кровоточить и трудно было понять, где он, а где Дени.

Потом встало солнце ее свадьбы. Даарио тоже встал, оделся, застегнул пояс с двумя золотыми распутницами.

– Куда ты? – спросила Дени. – Сегодня я запрещаю тебе выезжать из города.

– Как жестока моя королева. Чем я могу развлечься, пока ты выходишь замуж, если ты запрещаешь мне бить врагов?

– К ночи врагов у меня не станет.

– Но теперь только утро, и впереди долгий день – вдоволь времени для последней вылазки. Я подарю тебе на свадьбу голову Бурого Бена Пламма.

– Никаких голов. Раньше ты дарил мне цветы.

– Цветы пусть Гиздар тебе дарит. Сам он, конечно, нагибаться и срывать их не станет, но у него на то слуги есть. Ну так что, разрешаешь вылазку?

– Нет. – Когда-нибудь он уедет и не вернется. Получит стрелу в грудь или схлестнется в поле с десятком врагов. Пятерых он убьет, но горе Дени от этого не убавится. Когда-нибудь она потеряет его, как потеряла свое солнце и звезды… Но не сегодня. – Ложись обратно в постель и целуй меня. – Никто не целовал ее так, как Даарио. – Твоя королева приказывает тебе взять ее.