– Рискованную, как видно. Вы сказали «для начала»?

– Нам тоже понадобится ссуда, чтобы дожить до весны. Золото, чтобы купить провизию и нанять суда для ее доставки.

– До весны? – вздохнул Тихо. – Невозможно, милорд.

Станнис говорил, что Джон торгуется, будто торговка на рыбном рынке, – не иначе лорд Эддард зачал его от одной из них. Может, и так.

Час спустя невозможное стало возможным. Еще час они обговаривали условия. Штоф с горячим вином помог им уладить наиболее щекотливые пункты. Когда Джон подписал браавосский пергамент, оба были под хмельком и смотрели угрюмо. Джон счел это добрым знаком.

Флот Дозора теперь увеличился до одиннадцати кораблей. В него входили иббенийский китобой, конфискованный по приказу Джона Коттером Пайком; торговая галея из Пентоса, приобретенная тем же способом; три потрепанных лиссенийца из флотилии Салладора Саана, занесенные осенними штормами на север (их переоснастку должны были уже закончить к этому времени) – и, наконец, три судна из Браавоса.

Одиннадцати кораблей тоже мало, но если и дальше тянуть, одичалые из Сурового Дома перемрут еще до прихода спасателей. Отплывать нужно немедленно – вопрос в том, дозрели ли Мать Кротиха и ее приверженцы до того, чтобы вверить свои жизни Ночному Дозору…

Когда Джон с Тихо Несторисом вышли наружу, стало смеркаться и пошел снег.

– Вот и кончилась передышка. – Джон запахнулся в плащ.

– Зима совсем близко. В Браавосе замерзли каналы.

– Недавно в Браавосе побывали проездом трое моих людей: старый мейстер, певец и молодой стюард. С ними была женщина с ребенком, из одичалых. Не встречали таких, случайно?

– Боюсь, что нет, милорд. Вестероссцы бывают в Браавосе каждый день, но прибывают они большей частью в Мусорную Заводь и отплывают тоже оттуда, а Железный банк пользуется Пурпурной гаванью. Если хотите, я наведу о них справки, когда вернусь.

– Нет нужды. Теперь они должны уже быть в Староместе.

– Будем надеяться. Сейчас в Узком море сезон штормов, и со Ступеней приходили тревожные вести о чужих кораблях.

– Салладор Саан?

– Лиссенийский пират, да – говорят, он снова взялся за старое. Военный флот лорда Редвина на Перебитой Руке возвращается домой, тут все ясно, но те корабли идут как будто с востока. Все говорят о драконах.

– Нам бы сюда одного, для тепла.

– Простите, милорд, что я не смеюсь. Предки браавосцев в свое время бежали от драконьих лордов Валирии – над драконами мы не шутим.

– Простите и меня за неудачную остроту, лорд Тихо.

– Вам не за что извиняться, милорд. Я, однако, проголодался – когда даешь большие деньги взаймы, аппетит разгорается. Не покажете ли, где ваш чертог?

– Я провожу вас туда, идемте.

В подвале было тепло и людно – все, кто не спал и не караулил, собрались поглядеть на приезжих.

Королева и принцесса отсутствовали – обустраивались в Королевской башне, должно быть, – но сир Брюс и сир Малегорн развлекали братьев последними новостями из Восточного Дозора и заморских краев. Трем фрейлинам королевы прислуживали их собственные служанки и около дюжины очарованных мужчин в черном.

Десница королевы расправлялся с каплунами, обсасывая косточки и запивая элем каждый глоток. При виде Джона сир Акселл вытер рот и встал с места. Несмотря на его кривые ноги, грудь колесом и торчащие уши, у Джона и в мыслях не было смеяться. Сир Акселл – дядя Селисы и принял красного бога Мелисандры одним из первых. Если не братоубийца, то, во всяком случае, соучастник: по словам мейстера Эйемона, он палец о палец не ударил, чтобы спасти своего близкого родича от костра красной жрицы – что же это за человек такой, который стоит и смотрит, как горит заживо его брат?

– Несторис, лорд-командующий – могу я присесть? – Сир Акселл плюхнулся на скамью, не дожидаясь согласия. – Не скажете ли, лорд Сноу, где принцесса одичалых, о которой писал нам его величество?

«За много лиг отсюда… И уже нашла Тормунда, если боги были к ней милостивы».

– Вель – младшая сестра Даллы, жены Манса-Разбойника. Король Станнис взял в плен ее и ребенка умершей в родах Даллы, но в вашем понимании этого слова она не принцесса.

– Пусть так, но в Восточном Дозоре говорят, что она раскрасавица. Я сам хотел бы взглянуть. Одичалые женщины так страшны большей частью, что родные мужья, небось, зажмуриваются, ложась с ними. Может, приведете ее, лорд-командующий?

– Она не лошадь, чтобы выводить ее для показа, сир.

– Зубы считать не буду, слово даю. Не бойтесь: я выкажу ей всю подобающую учтивость.

Он знает, что ее нет. В деревне и в Черном Замке ничего скрыть нельзя. Об отъезде Вель открыто не говорят, но те, кто знает о нем, делятся в трапезной с друзьями-приятелями. Что Флорент слышал, чему поверил?

– Простите, сир, но Вель сюда не придет.

– Тогда я сам пойду к ней. Где вы ее содержите?

– В надежном месте – вот все, что вам следует знать.

– Вы не забыли, милорд, кто я такой? – От Флорента разило элем и луком. – Одно слово ее величества, и я эту одичалую голой сюда притащу.

Вряд ли даже королеве удалось бы проделать такую штуку.

– Королева не станет злоупотреблять нашим гостеприимством, – сказал Джон, надеясь, что это правда. – Кстати, обязанности хозяина вынуждают меня вас оставить. Прошу извинить, лорд Тихо.

– Да-да, извольте, – сказал банкир.

Снег падал густо, заслоняя огни Королевской башни.

Ворон, сидевший на спинке дубового стула в горнице Джона, тут же потребовал корма. Джон взял из мешка у двери пригоршню зерен, рассыпал их по полу и занял освободившийся стул.

Он трижды перечитал копию договора, оставленную на столе Тихо Несторисом. Все очень просто. Проще, чем он смел надеяться, проще, чем следует.

Даже не по себе как-то. Браавосское золото позволит Ночному Дозору закупить провизию на юге, когда истощатся собственные припасы, и выдюжить зиму, какой бы долгой она ни была. Если она затянется и будет суровой, Дозор со своим долгом ввек не расплатится, но когда выбираешь между займом и смертью, приходится занимать.

Джон на это пошел, скрепя сердце. Что-то будет весной, когда придет время платить? Тихо Несторис показался ему человеком учтивым и просвещенным, но Железный банк с должниками не церемонится. В каждом из Девяти Городов есть свой банк, порой и не один; за каждую монету они бьются, как собаки за кость, но Железный богаче и могущественнее их всех вместе взятых. Когда правители отказываются платить другим банкам, разорившиеся владельцы продают в рабство жен и детей, а себе режут вены. Когда правители отказываются платить Железному банку, их троны, словно по волшебству, занимают другие правители.

Пухлый мальчонка Томмен может узнать это на собственном опыте. Ланнистеров, не желающих платить долги короля Роберта, понять можно, но поступают они крайне глупо. Если у Станниса достанет гибкости заключить соглашение с браавосцами, они отсыплют ему золота и серебра на дюжину наемных отрядов, на подкуп ста лордов, на прокорм и снаряжение войска. Станнис, если он уже не лежит убитый под стенами Винтерфелла, займет Железный Трон без труда. Видела ли это Мелисандра в своем пророческом пламени?