ЛОМАНЫЕ ЛИНИИ

КОГДА НАРУШЕН ПОРЯДОК ПОВЕСТВОВАНИЯ

Никогда бы Мелинда не поверила, что найдет истинную любовь в объятиях жестокого террориста, купившего ее, словно деталь, у человека, которому она доверила все свои личные бумаги и документы. Бобы еще не остыли. В начале 1900-х Триполи был маленьким торговым городом, где призраки не только бродили по улицам, но и жили в богатых домах среди персидских ковров. Теперь все изменилось. Хотелось бы Мелинде увидеть, как здесь жилось в прежние времена. Точно такие же мысли посещали ее по поводу родного городка в Массачусетсе, население которого возросло в четыре раза после технического бума. «Удобно тебе, моя каменная принцесса?» – прошептал Эл Алхей, перекатив к ней по песку бутылку третьесортного вина.

Марксизм в этих краях был лишь легкой завесой древнего племенного строя. Позже в тот день на собрании скотоводов яростный активист Аль-бин Альбино вскинул бледный кулак и провозгласил: «Аллах покарает неверных! Да здравствует наш праведный и честный вождь!» Воздух был сухим, в нем витал запах иноземного криля и мальчиков, продаваемых на рынках для утех содомитов. После революции политическая сила сосредоточилась в руках тех, кто был верен Фифе и его Феске, в честь которого назвали местный яркий головной убор. Популярный ансамбль танго «Фифе и Феска» не имел к этому никакого отношения, что часто вызывало у Мелинды скрытую улыбку. А позже эти кисточки, сделанные из тончайшей кожи летучих мышей, распространились по всему Востоку.

ГАЛИМАТЬЯ ВО ИМЯ ИСКУССТВА

КОГДА ЛИРИКА НЕУМЕСТНА

Детство по-прежнему бурлило в пересохшем колодце стремлений, на дне которого еще сохранилась тонкая пленка мечтаний юности. Он снова взглянул на фото. Нежные черты мальчика в безумном вихре сливались с волнующими воспоминаниями, окрашивая память в багровые тона. Красота разбилась о боль, а боль уводила его обратно. Дальше, в дьявольскую трясину прошлого, которая пожирала память с королевским аппетитом и сдерживала ее, словно крокодил – верных слуг мертвого фараона. Собрав волю в кулак, он погрузился в агонию размышлений. Осознанность могла бы спасти его, пока липкие воспоминания, ускользающие от жалких поисков среди мрачной глины, гранита и базальта лунной поверхности, не погрузилась на дно, как рассеченные кольчатые черви, смытые в водоворот океана, тщетно сияющие и видимые разве что слепым от рождения рыбам.

НЕУПРАВЛЯЕМЫЙ ПРЫЩ

КОГДА АВТОР НАЧИТАЛСЯ БУКОВСКИ

Его редеющие волосы обнажали красные проплешины, на которых виднелись багровые пятна. Сальные пряди пошло липли к болезненного вида коже. Выступающие бородавки и прыщи вкупе с этим коричнево-красным блеском выглядели крайне нездорово. На стене прямо за ним висели страницы из самых пошлых порножурналов. За годы они пропитались выделениями и мерзким запахом дохлых тараканов. Когда он говорил, от его темных желтых зубов шла отвратительная вонь. Мисси вся съеживалась, ощущая во рту резкий привкус блевотины, рвущейся наружу. Зловоние, кажется, исходило из самого его кишечника и было вызвано многолетними запорами. Из-за застоя экскрементов он и выглядел всегда таким раздраженным.

– Вот те доллар, по-честному, – сказал он.

– Спасибо, – ответила Мисси, – но можно мне еще немного сырного соуса?

НУ, ТЫ ПОНЯЛ

КОГДА АВТОР ДУМАЕТ, ЧТО ВЫ ЗНАЕТЕ, О ЧЕМ ОН ГОВОРИТ

Теперь Джо чувствовал себя совершенно иначе и никак не мог объяснить переполнявшие его эмоции. Он сел на край утеса и посмотрел вдаль. Все было идеально: горы на фоне неба, не сравнимые ни с чем, что ему доводилось видеть, воздух…

Он подумал обо всем, что случилось с ним за прошедшую неделю. О том, как узнал, что его настоящим отцом был Баррингтон Хьюкотт, самый богатый и самый замечательный человек во всем мире. Он вздохнул. Сама мысль об этом делала его счастливым.