Владимир был в ужасе.

Прошёл день.

Владимиру прислали на работу факс. Красивым дамским почерком, накатисто, видно, секретарша постаралась:

«Первым делом отрэжемо уши вашему братику, потом фаланги, потом другие видные части туловищча. Зараз приедемо вже и до вас. Братик пока улыбается и шлёт горячий привет усий родни».

Подписи не было.

Дома Владимира встретила жена. Её трясло.

– Только что звонил Виктор. Кричал в трубку, что его приковали к батарее, требовал переслать денег, что у него их нет! Кричал – спасайте меня!

– Вот негодяй! Раздал бандоте все наши телефоны!

Пришлось поднимать знакомых. Подключился киевский РУБОП. За работу они запросили пять бочек селёдки. Чуть больше пятисот баксов – по себестоимости. Ничего другого не оставалось – там же погибал брат. Хорошо, что вообще появилась возможность спасти!

Силовики оперативно селёдку у шефа Виктора отбили, вывезли в соседний город, там оказалась родня начальника РУБОПа. Было настоящее маски-шоу, так доложили Владимиру знакомые друзей.

Прошло ещё несколько дней.

– Звонила секретарша с фирмы Виктора, – сказала вечером жена, – ой, мне сейчас плохо станет!

– Ну что там опять? – тревожно вскинулся Владимир.

– Секретарша говорит – молодцы, что не поддались на провокацию Витька. Он с первого дня со знакомыми ментами обложил их фирму. Никто его и пальчиком не тронул! Да и не собирался! А все эти ужасы под диктовку творились. То есть он рядом стоял и наслаждался этим цирком! Ты представляешь, какой негодяй!

Вскоре позвонил Виктор. Слабым голосом мученика он стал рассказывать, что его спасло чудо, что «надо свечечки понаставить у храму, братик».

Владимир послал его открытым текстом, попросил не звонить и не приезжать. Без срока давности. Раз и навсегда!

– Тю! А шо же воно такэ? – искренне удивился тот. – «Золотая рыбка» получилась! Спасибо тебе за всё!

– Ты не знаешь телефона братика Димы, сына дяди Кости? – спросил Виктор вдруг окрепшим голосом. – Говорят, он дуже крепко вцепился за Москву. Бизнесует, я тебе дам!

Владимир бросил трубку и подумал:

«Грабли могут приобретать любую форму. Даже – стула. Главное, вовремя их разглядеть».

Владимир долго не мог простить Виктора, жаждал мести и ненавидел себя. Потом это прошло. Ведь Виктор – брат.

Через много лет Виктор позвонил, извинился за непростые девяностые годы.

Владимир молча выслушал, положил трубку.

Альберт глянул во двор с высоты девятого этажа, вспомнил, что сегодня суббота. Потом открыл окно, высунулся по пояс и подумал – неплохо бы полетать.

Желание было сильным, даже странное покалывание отдалось в подошвах ног, будто он уже оттолкнулся от безжалостного притяжения и перестал ощущать вес тела.

Надо лишь руки раскинуть и воспарить, чтобы это въявь почувствовать.

Лёгкая тошнота наплыла, как в самолёте при наборе высоты. Он прикрыл глаза и внутренним зрением увидел лунный пейзаж. Именно обратную сторону, невидимую с Земли. Ту, которую знал только он, в мельчайших подробностях.

Так ему казалось.

Кратеры, холмы, горы, присыпанные серой невесомой пылью. Поверхность планеты была безжалостно изрыта оспой метеоритов из космоса.

Моря с такими романтическими и простыми названиями – Облаков, Дождей, Паров, Пены и Влажности.

В школе на шкафу стоял глобус Луны. Он вспомнил его сейчас.

Он ощутил необыкновенный прилив сил, непередаваемое ощущение внутренней, глубинной связи школьного паренька Алика, жившего в детстве на берегу одного из лунных морей, и теперешнего, взрослого мужчины, непонятно как ставшего землянином.

Альберт вздохнул, умерил сердцебиение и вышел.

Двери закрыл на три замка. Плечом надавил, чтобы язычок замка плотно вошёл в отверстие. Прошёл к лифту, прислушался. Тихо. Лязгнул затвором мусороприёмника. Пакет скользнул по трубе, прошуршал невидимый и бухнул в контейнер внизу.

Потом Альберт шёл по разбитой асфальтовой дорожке и представлял, как мягко и невесомо, должно быть, было бы двигаться по воздуху. Не сбивая каблуков и не спотыкаясь.

Дети во дворе давно выросли, песок превратился в утрамбованное покрытие. Сейчас и лопата вряд ли его смогла бы взрыхлить, что уж про совочек говорить.

На ветхом, почерневшем ограждении песочницы сидели трое мужиков. Задирали головы в небо. С громким клёкотом пили пиво из двухлитровых коричневых ёмкостей, живыми рептилиями шевелились кадыки.

Впервые мужики появились здесь пацанами, сбегали с уроков, курили втихаря. И потом постоянно приходили.

Изредка кто-то исчезал на пятнадцать суток, а то и подольше, но потом вновь занимал насиженное место. Словно было определено оно ему раз и навсегда.

Где они ночевали, чем питались? Куда-то расползались ближе к ночи. Семьи, похоже, у них не завелись. Даже зимой они были здесь. Одежда лишь менялась, сезоны чередовались друг за другом, а они, словно приговорённые, тянулись сюда по невидимым магнитным стрелкам, как угри со всех уголков земли на нерест в Саргассово море.

Альберт знаком был с ними шапочно, даже имён не знал. Так, приметы пейзажа.

Привык, что они здесь в любое время года, и погода на их посиделки не влияет.

Получали пособие по безработице, позже какие-то пенсии им определили, невзрачные, как их существование.

Перебивались изредка разовыми халтурками, чтобы тут же деньги потратить без всякой фантазии и новизны.

Молча они всматривались в какую-то далёкую запредельность, туда, где скругляется за домами линия горизонта, не ропща, без попыток перемен.

Он кивнул головой, поприветствовал их молча, из вежливости, подумал:

«Земля – планета паразитов. Кто-то пытается с этим бороться, других ломает молчаливое упорство бесчисленных невидимых врагов, люди смиряются и сами превращаются в паразитов. Сдаются на милость победителя. Может быть, такие мысли появляются, потому что я – лунянин по происхождению?»

Слово «лунатик» он отверг сразу.

Можно было бы прибавить звучное – диалектика, но этого слова в лексиконе производственника Альберта не было, поэтому он подумал: «В человеке много химических элементов, соединений, металлов, а золота – нет. Даже у тех, кому говорят – «золото ты моё».

По левую руку высился большой супермаркет, лёгкий от обилия стекла и нарядный, в красивой рекламе, возбуждая вялотекущие грёзы уфологов. Словно опустился только что инопланетный корабль. Присел ненадолго и тотчас взлетит, полный романтиков, перед встречей со стихией родного неба, пронзительной синевой, пушистыми облаками. Забыв, что он супермаркет, а внутри скучные двуногие и прямоходящие существа в поисках непонятно чего.