Под большой табличкой с надписью «Следуйте клиническому протоколу!» на полу лежал солдат, вытянув перед собой изувеченные окровавленные ноги. Шон не мог отвести взгляда от отвратительного вида белых хрящей и раздробленных костей в сгустках темной запекшейся крови. А медсестра с аптечкой, присев на стул рядом с ним, занималась раной. Ухватившись за обломок кости, она потянула его, чтобы он вышел наружу. Шона замутило.

– Просто чудо, – сказал солдат, выразительно взглянув на Шона. – Все так и было, можете сами убедиться.

Шон посмотрел, куда показывал солдат, и увидел человека на операционном столе. Медсестра, или изображавшая ее актриса, чье лицо закрывала маска с рисунком британского флага, повторяла движения операции в полевом госпитале, транслировавшейся с высоким разрешением на большом экране.

– Это я там, – сказал Шону солдат с пола. – Счастливчик, да? На столе тоже я, как есть, крупным планом, а здесь я лежу на земле еще до того, как получил актерское удостоверение. Пожизненная работа – объездил весь мир, без ног! – Было похоже, что он весьма доволен собой. – Так, что у тебя – ПТСР?[26] Тут нечего стыдиться, приятель, – мы все в одной упряжке, разве нет? Иногда ты оказываешься именно там, где нужно. Просто признай это. Тебе полегчает.

– Вы ошибаетесь, – сказал Шон. – У меня нет ПТСР.

К его плечу склонился крупный мужчина в белом пальто, улыбаясь с суровым видом.

– Мы можем предложить вам помощь. Вам может быть трудно принять ее. Первая стадия – отрицание.

– Чушь, тупица, – сказал ему безногий солдат. – Первая стадия – травма!

– Я ищу павильон скандинавов, – произнес Шон, во рту у него пересохло.

– Могу вам показать, – прозвучал приятный женский голос с легким норвежским акцентом.

Шон обернулся и увидел высокую блондинку с простым красивым лицом, она словно излучала доброту, глядя на него с широкой белозубой улыбкой, приоткрывавшей розовые десны.

Он последовал за ней, оставив разочарованного пастора Медицинского сектора, углубляясь в шум и гам павильона Скандинавии, под оглушительное звучание треш-метала со стойки финской стороны. Огромный зелено-черный танк не умещался на отведенной финнам площади и выдавался в проход; с экрана на стене под музыку транслировалось видео с этим же танком.

Шон и его проводница остановились на секунду взглянуть, как танк под апокалиптическую музыку продирался через хвойный лес, ломая деревья точно спички, а в следующей сцене в клубах белой пыли ехал по пустынной городской улице. Танк с невероятной легкостью крутанулся и врезался в торговый ряд, разрушив его как карточный домик. Толпа, состоящая по большей части из бритоголовых, шумно зааплодировала.

Проводница Шона криво усмехнулась:

– На самом деле Финляндия не относится к Скандинавии, хотя это северная страна. Я удивлена, что экспоцентр не видит разницы.

– Я тоже, – сказал Шон, хотя для него это было новостью.

Он проследовал за ней дальше, и они вошли в тихое просторное помещение под вывеской «Дроннингсберг», в центре которого возвышалась заснеженная ракетная пусковая установка, чье основание было размером с большой трактор, а ствол настолько возвышался над ближайшими стойками, что Шон, увидев его издалека, посчитал элементом конструкции здания. Название «Дроннингсберг» было ему знакомо – да, он видел его в планах своего архитектора, – эта компания предоставляла широкополосную связь по Шпицбергену. А также производила ракеты.

Женщина указала на стулья. Как только Шон присел, сотрудник выставки поставил рядом с ним большой экран, скрывший их от посторонних глаз. Женщина налила им обоим воды, сделала большой глоток и протянула ему руку.

– Миссис Скади Ларссен, заместитель министра обороны Королевства Норвегии. Я очень рада поздравить вас, мистер Каусон, с успешным приобретением Мидгардфьорда на Шпицбергене. Мы невероятно счастливы приветствовать вас как своего нового соседа, и это прекрасная возможность познакомиться с вами и обсудить ваши планы! – Она смотрела на него с большой теплотой. – Если у вас найдется пять минут.

У Шона, разумеется, нашлись пять минут для миссис Ларссен.

– На Шпицбергене у нас, как вы знаете, что-то вроде открытого дома.

Он кивнул, думая о том, как в ней странным образом сочетаются крупные формы, сила и женственность.

– Многочисленные друзья, – продолжала она, – представляют самые различные взгляды и защищают разные системы ценностей. Это очень обогащает, но иногда, как сейчас, мы испытываем некоторую тревогу по поводу одного из наших соседей. – Она пристально посмотрела на него. – Иногда мы ощущаем немалую угрозу, но обсуждать это значило бы создавать впечатление слабости и, может быть, даже подрывать уважение к себе. А повышение нашей внутренней безопасности будет почти наверняка воспринято антагонистически. И тогда наш сосед вполне сможет пожелать предпринять аналогичные шаги.

– И вы увидите в этом еще большую угрозу?

Она издала смешок, в котором он уловил напряжение.

– Как я могу вам помочь?

Она подалась вперед:

– Было бы очень хорошо думать, что у нас есть новый друг на Шпицбергене, который сможет понять наши заботы и присматривать за окружающей обстановкой. Который будет там в случае опасности.

Она умолкла, и они услышали разудалые выкрики проходивших мимо людей, отделенных от них экраном. Шон не знал этого языка.

– Это русские?

– Датчане. Медведь, живущий по соседству, вел себя слишком буйно, чтобы приглашать его в этом году.

Ее чистые голубые глаза были устремлены на него. Шон почувствовал, что она ждет какого-то ответа.

– Хм… На Украине?

– И не только там.

Она не отводила глаз, молча поощряя его говорить.

– Я стараюсь быть в курсе событий, миссис Ларссен, но большинство из нас знает только то, о чем сообщают в новостях, ведь так?

– Мистер Каусон, Филип говорил мне, что вы исследователь и питаете глубокую и давнюю любовь к Арктике.

– Это правда.

Шон испытал огромную признательность к Стоуву за то, что тот сообщил ей об этом, хотя Шон даже не представлял, что Стоув об этом знает.

– Наши нации имеют долгую историю отношений, базирующихся на взаимоуважении и поддержке.

– Теперь вы больше не совершаете набегов. – Попытка Шона оживить беседу шуткой не удалась.

– Это были датчане, – сказала миссис Ларссен и немного помолчала. – Значит, так. Мы доверяем друг другу?

Филип Стоув, министр обороны Великобритании, считал его благородным исследователем. Шон бессознательно добавил этот эпитет.

– Да, доверяем.