- Запомнил - Карасев развернулся и припустил бегом, догоняя уходящих товарищей.

- Морозов!

- Здесь! - боец вынырнул из темноты.

- Значит так - Андрей смотрел на усталую, довольную физиономию стоящего перед ним подчиненного, и словно наяву увидел перед собой скуластое лицо Тимура, тонкие черты Ильи, рыжую шевелюру Наливайко, таких же девятнадцатилетних мальчишек. Слова приказа, словно застряли где-то в горле - лейтенанту доложишь, я убыл к Олексичу, в отделении остаешься старшим вместо меня. Все, исполнять приказание.

Пограничник словно растворился в ночи, а Карасев легкой трусцой двинулся вдоль дороги. За его спиной на бывшем МТСном дворе сначала что-то ярко полыхнуло, а затем один за другим загрохотали гулкие взрывы, перекрывающие отдаленные звуки перестрелки, заставившие невольно пригибать голову. Некоторое время, опасаясь заблудиться, двигался, стараясь держаться рядом с сереющей в темноте лентой проселка, но вскоре свернул и вломился в колючую стену кустарника. Звуки суматошной пальбы со стороны дороги становились громче с каждым шагом. Сбивая листву и ветки, знакомо посвистывали шальные пули, что- то прошелестело над головой и на небольшой поляне, примерно в сотне метров от упавшего ничком в траву Андрея вырос небольшой фонтан земли, огня и дыма.

"Своего" снаряда, он не услышал. Просто что-то яркое взорвалось в голове, и кто-то словно "выключил свет", все. Ни грохота, ни боли, ничего. Нет, боль пришла, потом, когда Карасев, наконец, смог открыть глаза и увидеть склонившиеся над ним лица пацанов из второго отделения.

- Живой? - в поле зрения "нарисовалась" озабоченная физиономия Олексича.

- Не знаю - Андрей, со стоном, сел сжимая руками грозящую расколоться на мелкие кусочки черепушку - чем это меня?

- Похоже, в рубашке родился - невесело хмыкнул Богдан - снаряд совсем рядом рванул. От осколков деревом закрыло, а вот ком земли точно по башке пришелся. Долбанный броневик всю малину нам обгадил. Без него мы бы фрицев уже давно кончили. Ты, вообще какого черта сюда поперся?

- Лейтенант... - Карасев попытался подняться и вновь со стоном опустился на траву - лейтенант сказал отходить.

- Это я и без тебя уже понял - махнул рукой сержант - так хлопцы, берем его и тикаем. Давайте, давайте, поживее.

Погранцы не заставили себя долго упрашивать, подхватив "болезную" тушку Андрея и нахлобучив ему на наспех перемотанную бинтом голову, найденную рядом, измятую фуражку, поволокли ее прочь от дороги, на которой без умолку трещали выстрелы и что - то ярко пылало, так, что зарево ярко отражалось в густой черноте ночного неба.

Минут через пятнадцать дикой "скачки" по корягам и буеракам, он уже вполне мог двигаться самостоятельно и хотя последствия легкой контузии в виде непроходящей боли в затылке, легкого головокружения и тошнотного состояния никуда не делись, Карасев старался не отставать от товарищей.

Рассвет застал их в трех-четырех километрах от места боя на дне глубокого, поросшего орешником оврага. Утреннюю тишину нарушали лишь птичий пересвист и стоны раненого. Рядом, вповалку похрапывали утомленные ночным боем и пробежкой бойцы.

- Чего Андрюха, не спится? - Олексич тяжело поднялся, подошел, сел рядом.

- Да какой там сон - махнул рукой Карасев - на том свете отоспимся.

- Я вот тоже думаю - Богдан стянул с головы фуражку, хлопнул ей об голенище сапога, сбивая пыль - надо у местных дорогу на Немовичи узнать. А то ночью сиганули в лес, хрен его знает, где мы сейчас находимся. Как бы от своих не отстать.

- Да, ситуевина - протянул Андрей - кто пойдет?

- Вместе и пойдем, чего делится, и так семь человек осталось. Троих ребят потерял, да еще вон Адашкин, не знаю, донесем или нет.

Наличие в немецкой колонне спешащей на помощь уничтожаемому МТСу трофейного советского бронеавтомобиля оснащенного сорока пяти миллиметровой пушкой оказался для засевших у дороги бойцов второго отделения полной и весьма неприятной неожиданностью. Используя фактор внезапности, удалось уничтожить мотоцикл, поджечь один из грузовиков и истребить с десяток оккупантов. Однако вскоре численное превосходство противника и артиллерийская поддержка дали о себе знать. Чаша весов постепенно стала клонится не в пользу пограничников и едва дождавшись загремевших со стороны мастерских взрывов, Олексич, посчитав свою задачу выполненной, дал приказ отходить. К счастью, отступающие бойцы наткнулись на оглушенного близким снарядным разрывом Карасева.

- Подъем мужики - нахлобучив фуражку на голову, сержант поднялся на ноги - идти надо.

Отдыхавшие бойцы зашевелились, поднимаясь, поправляя снаряжение и проверяя оружие. Так и не пришедшего в сознание, раненого командира второго отделения осторожно загрузили на импровизированные носилки, сооруженные из пары крепких жердин и плащ-палатки, и вскоре небольшой отряд покинул место дневки. Узкая тропинка, пропетляв по дну оврага и легко взбежав на один из его склонов, вывела к обширному, наполовину скошенному лугу, через который неширокой серой лентой протянулась проселочная дорога.

- Ну что командир, куда дальше? - Андрей до рези в глазах всматривался в темную полоску на другой стороне почти двухкилометрового поля - похоже там какой-то населенный пункт.

- Похоже на то - кивнул Олексич и зло сплюнул - на своей земле, и в прятки играем. Дожили.

- Погодим до ночи, или рискнем?

- Ты вот, что Андрюха - Богдан сдвинул фуражку на затылок и смерил Карасева испытующим взглядом - как самочувствие?

- Норма - Андрей усмехнулся - жить можно, если не долго. Понял я тебя командир, схожу, посмотрю.

- Тьфу, типун тебе на язык. Игнатова с собой возьми. Осторожненько глянете, что к чему, и сразу назад.

В принципе, в поставленной задаче ничего особо сложного не было. В наличие в лежащим перед ним поселении хоть какого-нибудь вражеского гарнизона, он сильно сомневался. Слишком уж ненаезжен ведущий к нему проселок.

При ближайшем рассмотрении село оказалось и не селом вовсе, а довольно большим хутором, буквально утопающем в пышной зелени яблонь и черешен, увешанных созревающими плодами. У плетеной ограды крайней хаты мирно пощипывала траву коза, рядом сидела маленькая, сгорбленная, древняя старушонка, несмотря на жаркий день обряженная в серый шерстяной платок и овчинную безрукавку поверх длинной холщовой рубахи. Появление пограничников и коза, и ее хозяйка восприняли совершенно безразлично.

- День добрый мамаша - вежливо и на всякий случай довольно громко поздоровался Андрей.

- Добрый, добрый - скрипучим, словно звук несмазанных ржавых дверных петель голосом отозвалась старуха- вы кто сынку таки будэте?

- Свои бабуля, свои, советские мы.

- Тю, советские - женщина покачала головой - и деж воны зараз те советские. Уси втеклы, тильки мы их и бачили.