3 ноября 1962 года, то есть четыре года спустя после сообщения Дина, медик-биолог Каирского университета Эзеддин Таха собрал пресс-конференцию, на которой изложил журналистам суть своего открытия. В течение многих месяцев Таха наблюдал за археологами и сотрудниками музея в Каире и в организме каждого из них обнаружил грибок, провоцирующий лихорадку и сильнейшее воспаление дыхательных путей. Сами грибки представляли собой целое скопище болезнетворных агентов, и среди них – Aspergillus niger, обитающий в мумиях, пирамидах и склепах, тысячелетия остававшихся закрытыми для мира.

При этом Таха признался, что пока не в силах разгадать причины гибели каждой из всех жертв фараона, и с лёгкой усмешкой добавил: «Все эти загробные штучки отныне нам не страшны, ибо вполне излечимы антибиотиками».

Несомненно, исследования доктора Эзеддина Таха со временем обрели бы куда более конкретные очертания, если бы спустя несколько дней после той достопамятной пресс-конференции, ученый сам не стал жертвой разоблаченного им суеверия.

Случилось это на дороге, что, пересекая пустыню, соединяет Каир с Суэцем. Темная лента асфальта стрелой режет опаленный солнцем песок – нигде ни намека на повороты, подъемы или спуски. Встречные машины здесь встречаются редко. Ну а случись такое – водители непременно от души поприветствуют друг друга, а то и поболтают на обочине дороги: здесь как-то особенно тянет открыть душу…

Доктор Таха отправился в Суэц, прихватив для компании двух своих сотрудников. Километрах в семидесяти от Каира машина Таха вдруг резко занесло, и на всем ходу она врезалась в борт мчавшегося навстречу тяжёлого бронированного лимузина. Все трое учёных погибли мгновенно, пассажиры же лимузина отделались лёгкими ссадинами.

При вскрытии у Таха обнаружили эмболию. Те, кто имел хоть какие-то основания быть проклятым фараонами, умирали по-всякому, и от этой болезни в том числе…

Бальзамировщики

Как правило, профессиональные сообщества в Древнем Египте предпочитали жить замкнуто. Так, во всех крупных городах существовали кварталы, где проживали только бальзамировщики. Молодым людям из этих кварталов ремесло передавалось по наследству, и они имели право жениться только на девушках из семей профессиональных бальзамировщиков.

Простые Египтяне с большим уважением относились к представителям этого ремесла. Правда, позднее оккупировавшие Египет греки, которые в основном сжигали своих покойников, брезгливо поглядывали на «нечистых», с их точки зрения, специалистов по трупам. Они даже придумали бальзамировщикам довольно грубоватое прозвище – таришхевы, что означает – «солильщики».

Но среди греков довольно быстро нашлись и те, кого захватила идея вечной жизни в нетленном теле. И вскоре некоторые наиболее «продвинутые» иноземцы стали заказывать себе шикарные каменные саркофаги и оплачивать работу лучших бальзамировщиков. Позднее, когда в эти места пришли римляне, некоторые из них также соблазнились египетским вариантом загробного существования.

Ремесло бальзамировщика было очень выгодным, но его доходы во многом зависели от уровня мастерства. Существовала традиционная технология подготовки трупа к бальзамированию. Сам процесс бальзамирования также был строго классическим. В основном различия в работе каждого специалиста заключались в применении тех или иных косметических средств.

Сохранилось свидетельство о работе некоего мастера по имени Самас. Однажды ему принесли тело юноши, погибшего на охоте. Колесница, которой управлял молодой человек, перевернулась на полном ходу, и несчастный погиб под копытами собственных лошадей. Труп был сильно изуродован, к тому тело несколько дней пролежало на солнцепёке, пока его нашли. Никто из мастеров не мог гарантировать безутешным родственникам желаемых ими результатов. Но Самас без колебаний взялся за трудную задачу. Когда через некоторое время родственники пришли за телом, то были поражены увиденным. Юноша словно только что заснул, на его розовых губах застыла загадочная полуулыбка. От страшных ран и трупных пятен не осталось и следа! Естественно, что такие мастера, как Самас, никогда не испытывали недостатка в выгодных заказах.

Каждая семья бальзамировщиков постоянно находилась в процессе поиска новых рецептов «омоложения» покойников. Секреты держались в строгой тайне и передавались по наследству от отца к сыну. Вовсю процветал «промышленный» шпионаж.

Среди бальзамировщиков особо почитались тарихевты – те, кто непосредственно руководил бальзамированием. У них на подхвате были парасхиты, то есть люди «делающие надрез». Они должны были выполнить надрез в паху или на боку трупа и извлечь через него все внутренности. Парасхиты считались людьми презренными, так как занимались осквернением мёртвого тела, что рассматривалась в те времена, как святотатство. Часто они происходили из бедняцких семей и жили в семьях тарихевтов на правах бесправных слуг, полурабов.

Контролировать ход бальзамирования важного человека приглашался храмовый жрец. Дело в том, что родственники умершего могли следить только за наложением бинтов на готовую мумию. Поэтому, для того чтобы с покойным прилично обращались при бальзамировании, богатые люди не скупились на приглашение справедливого и высокопоставленного надзирающего жреца. Под его строгим взглядом бальзамировщики работали на совесть.

Бог Осирис

По верованиям древних египтян, только что умерший человек должен был остановится у ворот в загробное царство и почтительно обратится к владыке царства мёртвых, богу Осирису со следующими словами: «О великий владыка! Я пришёл к тебе, дабы обрести в твоём Царстве блаженство и покой. Сердце моё безгрешно. Я готов к честному суду и рассчитываю на твою безграничную милость». Предполагалось, что каждый египтянин наизусть должен знать особые церемониальные слова, с которыми ему следует обращаться к разным божествам, которых было несметное число в потустороннем мире. Поэтому даже безграмотные крестьяне были в состоянии без запинки процитировать наизусть необходимые фразы из «Книги мёртвых». И не дай бог свежеприставившемуся покойнику ошибиться и неправильно поприветствовать того же явившегося за ним к вратам бога Анубиса. Ведь этот свирепый бог с головой шакала должен был сопровождать умершего в зал, где его ожидал сам бог Осирис.

Изначально Осирис олицетворял собой в глазах Египтян только хозяина загробного мира, но постепенно он стал символизировать вечно умирающую и вечно возрождающуюся к жизни природу. Подобно умирающему на закате солнцу, Осирис мог превращаться в растерзанный труп только для того, чтобы с рассветом триумфально возродиться вновь. Своим примером он вдохновлял египтян на путешествие в мумифицированной оболочке к вечной жизни. Считалось, что он первым подвергся мумификации перед воскрешением. Недаром на фресках этот бог изображался в виде человеческой мумии в короне и с царскими регалиями в руках. И если Птах или Амон-Ра были популярны в основном у правящих классов, то Осирис был богом для всех, в том числе и для простого народа.

Сам суд происходил следующим образом. Бог царства мёртвых, Осирис (в белом) сидит на троне, позади него стоит многочисленная свита богов. Анубис кладёт на одну чашу весов сердце умершего, на другую – пёрышко правды. И если вместилище души покойного, его сердце греховно, то оно неминуемо перевесит. При этом сам покойник находится здесь же и с содроганием ожидает решения своей участи. Бог письменности Тот записывает приговор. Если сердце грешника весит тяжелее пёрышка, то его тут же отдают на съедение жуткому чудовищу Аммиту.