Он отбросил их так далеко, что несколько лет они не осмеливались беспокоить его границы.

Только обезопасив свои фланги, Тимур полностью отдался борьбе с Тохтамышем. И вместо того чтобы ожидать очередного нашествия ордынцев, он собрал свои войска на большой равнине близ Самарканда. Здесь эмир разъяснил им свои планы. Он решил двинуться на север, во владения Золотой Орды, и там настигнуть Тохтамыша.

Это решение таило в себе большой риск. Более четырех веков спустя Наполеон, отважившийся на такое предприятие, загубил великую армию Франции в снегах России и Польши, хотя и взял Москву.

До сих пор Тимур не мерился силами с ордынцами в открытом поле. Тохтамыш располагал более многочисленными силами, чем Тимур, и имел преимущество в мобильности благодаря бесчисленному количеству своих коней. Воины Тимура могли освоиться в стране, где есть вода и пастбища. Но ведь ордынцы осваивали эту страну при жизни нескольких поколений.

Чтобы войти в эту страну, необходимо было пробираться через пески пустыни, голые степи и горы. Снабдить в этих условиях войска Тимура можно не более чем на два-три месяца. И если бы он столкнулся с армией Тохтамыша, то был бы вынужден вступить в сражение, имея позади себя крайне неблагоприятную местность. Поражение означало бы потерю большей части его войск и, более чем вероятно, гибель самого Тимура.

В 1716 году Петр I послал русские войска на захват Хивы и Туркестана. Русский генерал князь Бекович-Черкасский погиб вместе с большей частью своих войск в пустыне, остальных захватили в рабство. Столетие спустя другая армия под командованием графа Перовского попыталась совершить такой же поход зимой, когда можно было не опасаться дефицита воды. Во время перехода через обледенелые равнины погибла значительная часть солдат и офицеров, пали десять тысяч верблюдов. Те, кто выжил, добрались домой лишь через год.

Эти азиатские пустоши остаются до сих пор проклятой землей для экспедиционных сил любой численности. А Тимур не мог их обойти. Двигаясь на запад вокруг Каспийского моря, он рассчитывал выйти к основным городам Золотой Орды. Но тогда было бы более вероятно, что Тохтамыш овладеет Самаркандом раньше, чем Тимур проникнет в долины Кавказа. Эмир же не имел определенного представления о том, где он встретит Тохтамыша – на краю пустыни или у Черного моря за полторы тысячи миль от Самарканда, неподалеку от Балтики или даже в пустыне Гоби. Фактически Тохтамыш мог дать сражение в любом другом месте и совершенно неожиданно. Разведка не помогла Тимуру. Его войска почти исчерпали запасы продовольствия и, казалось, сбились с пути, когда перед ними выросли рогатые штандарты ордынцев.

По всем канонам военной стратегии Тимур должен был проиграть битву, но он ее выиграл, руководствуясь своим знанием человеческой природы, а не бравадой. Как мы помним, Тохтамыш несколько лет жил при дворе Тимура и дважды бежал с поля битвы. Тимур досконально знал сильные и слабые стороны монголов, их тактику и стратегию.

Должно быть, он понимал, что никогда не сможет успешно обороняться от такой кавалерии, какая была у хана. Понимал также, что Самарканду будет постоянно грозить опасность, пока на севере находились крупные силы ордынцев во главе с Тохтамышем. Тимур просто решил рискнуть, перенеся борьбу на территорию Золотой Орды, где Тохтамыш его меньше всего ждал.

Совершенно очевидно, что Тимур следовал в жизни трем принципам: никогда не превращать свою страну в арену сражений, не уходить в оборону, всегда атаковать так стремительно, как позволяет состояние коней.

– Лучше быть в нужном месте с десятью воинами, – сказал он однажды, – чем отсутствовать там с десятью тысячами. – И еще: – Лучше всего действовать быстро и разгромить противника раньше, чем тот соберет свои силы. Нельзя иметь армию больше той, которую можно содержать.

Пока войска Тимура не оставили за собой мутные воды Сырдарьи, они находились на своей земле. Его воины передвигались от одной крепости к другой, медленно преодолевали горный хребет Каратау. Здесь в конце февраля их задержал в лагере обильный снегопад с дождем. Лагерь навестили гонцы Тохтамыша и подарили Тимуру от имени хана девять великолепных коней и сокола в бриллиантовом ожерелье.

Тимур посадил сокола на запястье и молча слушал речи послов. Судя по их словам, Тохтамыш осознал, что имеет обязательство перед эмиром Самарканда, а также ошибочность своего воинственного поведения по отношению к Тимуру. Послы сообщили, что хан хотел бы жить с Тимуром в мире и дружбе. Эмир счел это не более чем дипломатической уловкой.

– Когда ваш повелитель был ранен и преследовался врагами, – сказал послам Тимур, – я, как известно, оказал ему помощь и назвал его сыном. Я поддержал его борьбу с Урус-ханом, и из-за этого погибло много моих воинов. Хан забыл обо всем этом, когда почувствовал себя сильным. Во время моего похода в Персию он нанес мне предательский удар и разорил мои города. После этого он еще раз посылал большую армию в нашу страну. Теперь же, когда мы выступили против него в поход, он хочет избежать наказания. Хан слишком часто нарушал клятвы. Если он искренне желает мира, то пусть пришлет Али-бея на переговоры с моими военачальниками.

Али-бей, главный советник хана Золотой Орды, не приехал, и поход на север продолжился. В Самарканд отослали придворных женщин и военачальников, которым поручили защищать город. Войско же Тимура вышло из-под защиты гор в Белые Пески.

Три недели оно двигалось по песчаным дюнам, все еще лишенным после ухода зимы растительности. В холодный рассвет зазвучали трубы, оповещающие о подъеме. Воины оседлали лошадей и продолжили путь в горах. Шатры установили на тяжелых арбах с колесами выше человеческого роста. Рядом с ними двигались вереницы груженых верблюдов, чихающих и фыркающих под своими тяжелыми ношами. В передвижном шатре перевозились по десять воинов вместе с оснащением этой боевой единицы, соответствующей нынешнему взводу, – две лопаты, пила и киркомотыга, серп и топор, виток толстой веревки, котел для приготовления пищи и воловья шкура. Продовольственное обеспечение составляли: мука, ячмень, сухофрукты и т.п. С выходом в Белые Пески потребление каждого воина ограничилось примерно шестнадцатью фунтами муки в месяц.

Каждому солдату полагался дополнительный конь. Все передвигались верхом и были одеты в кольчуги и шлемы. При себе каждый воин имел два лука – один для поражения дальних целей, другой для скоростной стрельбы. У каждого в колчане тридцать стрел, кривая сабля или обоюдоострый меч, а также любое другое оружие за поясом по усмотрению. Большинство конников имели у плеча длинные копья. У некоторых были тяжелые дротики или пики для метания.

Войско двигалось установленным строем, разбивать который не полагалось. На привале этот строй сохранялся. Каждый командир должен был находиться в определенном месте и на определенном расстоянии от штандарта эмира. Поэтому беспорядка не возникало даже в темноте. Хотя конный строй двигался свободно, командующие тюменами, нынешними дивизиями, поддерживали постоянную боевую готовность всадников. Развернутый строй всадников позволял лошадям пощипать траву, даже если она имелась на песках в небольшом количестве.