— Конечно можно. Пора тебе взрослеть.

— Хорошо. Но, к сожалению, у меня его нет.

Линди глотнула «живительной влаги», задержала дыхание и запила уже остывшим чаем. Затем схватила телефонную трубку и принялась нажимать на кнопки длинным ногтем большого пальца.

— Это Линди Хэйган. Можно доктора Юджина Брилла? По поводу результатов анализа. Какого анализа? Послушайте, дорогуша, просто передайте ему, что звоню я, и он поймет. Угу? Ну, это действительно личное. А мне какое дело, что вы медсестра? Я не хочу это с вами обсуждать. Просто заткнитесь и передайте доктору, кто звонит, понимаете? Ах ты сучка! — Линди опустила трубку себе на колени.

— Что случилось? — спросила Мэгги.

— Она повесила трубку.

— Ты ей слегка нагрубила.

— Эй, ты на чьей стороне?

— На твоей конечно.

— Ты слышала, что она мне сказала?

— Нет.

— Тогда почему ты думаешь, что я одна грубила.

— Линди, я понимаю, что тебе трудно…

— Я тебе сейчас покажу, кому трудно! — Она быстро вновь набрала номер. — Только попробуй еще раз бросить трубку, маленькая дрянь, и завтра ты будешь утки выносить в государственной больнице в Канога-Парк. Это Линди Хэйган. Да, жена Бадди Хэйгана. Правильно, продюсера. Конечно, я подожду.

Линди налила еще водки в теперь уже пустую чайную чашку. У нее так сильно тряслась рука, что бутылка стучала по фарфору.

— А, это вы, доктор Брилл? Все хорошо, спасибо. Немного беспокоюсь, буду ли я жива в это же время в следующем году — ха-ха. Что? Конечно, я подожду.

Мэгги перекладывала ноги с одной на другую, грызя костяшку пальца, глядя, как Линди нервно скручивала свои волосы в засаленную веревку.

— А, вы уже снова здесь, — сказала Линди. — Не шутите? Я и не знала, что вы покупаете недвижимость. Мне кажется, что это хорошее приобретение. Что? Пико и Кринкшоу, Ну, это не совсем близко к скоростной дороге, правда? Ну, откуда, мать вашу, мне знать другие варианты, доктор Брилл? Да, я подожду.

— О чем вы, бога ради, разговариваете? — прошептала Мэгги.

— Какой-то брокер пытается продать ему шестиблочное здание в Мид-Уилдшире. На первом этаже там очень посещаемый ресторан «Urkh M’ghurkh». Монгольский. Как вложение средств.

— Неужели он может так обращаться с тобой?

— Ой, я просто не хотела, чтобы он повесил трубку.

— Это — ужасно.

— Это — Калифорния. Понимаешь теперь, почему мне здесь нравится? Долбаный врач делает три миллиона в год на лечении ангины у кинозвезд, и ему мало денег, понимаешь? Ему нужно больше. — О, да. Я к вашим услугам, доктор Брилл. Нет. Ну, на самом деле я в Коннектикуте. У подруги. Нет, он не со мной. Я не видела этого ублюдка с того момента, как он поведал мне свою потрясающую новость. Нет, я не думаю, чтобы это было слишком дорого для района Бенедикт-каньон. Ну, если это совсем под снос, то конечно. Послушайте, доктор Брилл, мне бы хотелось узнать, готовы ли результаты моего анализа. Нет, это был анализ на… уху-ху, анализ на СПИД, вы помните? Да, я подожду.

— Тебе следовало бы позвонить в комиссию по медицинской этике штата, — театрально прошептала Мэгги.

— Зачем ты шепчешь, Мэгги! — прокричала Линди. — Нас опять поставили на удержание!

Мэгги отошла и села в мягкое кресло, подобрав ноги. Линди налила себе еще водки.

— Да, я все еще здесь, доктор Брилл. Что? Вы открываете конверт? Что это такое, черт возьми? Церемония награждения «Оскара»? Извините. Да, я хочу услышать результаты. Хорошо. Я больше не ругаюсь, клянусь. Повторите, что вы сказали… Я…

Мэгги сжала свое лицо с двух сторон, оставив глубокие вмятины на щеках.

— Насколько можно верить этому анализу? Хм-м-м. Я думаю, что это обнадеживает. То есть это здорово. Что? Я рада, что вы рады, но будьте уверены, что никто так не радуется, как я. Нет, в ближайшее время я не появлюсь в Лос-Анджелесе. Нет, я не считаю, что этого стоит стыдиться. Вряд ли мне захочется сейчас встречаться с кем-нибудь. На самом деле, доктор Брилл, я не пошла бы с вами, если бы вы даже были последним мужчиной с нормальной ориентацией на планете. Вы — просто жадный до денег маленький пенис. Да, до свидания, задница.

Линди бросила трубку.

— У тебя все в порядке? — спросила Мэгги.

Линди успела только кивнуть до того, как ее глаза закатились и она свалилась с шезлонга на кремовый ковер.

В течение января и февраля того же года «Шайка делового обеда» совершила налеты еще на пять ресторанов Манхэттена, и не только в обеденное время. «Le Cirque», «The Post House», «Lutèce» и «Aureole» подверглись нападению среди бела дня, a «Le Grenouille» — ночью. Во время последнего налета негодующий молодой соус-шеф выбежал из кухни с топором для рубки мяса наперевес, наивно намереваясь «защитить честь заведения», как позже сообщили его коллеги. В результате его окатили ливнем девятимиллиметровых пуль, как помоями из ведра.

Детективы, назначенные для расследования дела в эту пору сокращения городских служб, оказались в силах определить лишь этническую принадлежность преступников, их основной modus operandi[12] и безупречный вкус в выборе жертв. Члены банды, со своей стороны, все более наглели, пробуя качество приготовления пищи в местах налетов, то отщипывали кусочки от карпаччио с имбирем с какой-нибудь тарелки в одном ресторане, то брали ломтики жаренной на гриле рыбы-удильщика в другом, выдавая при этом моментальную оценку: «Ух, а это дерьмо ничего, твою мать!» Затем они быстро и организованно отходили к автофургону, ожидавшему их на улице.

«Подстригли, как овец!» — материал под таким заголовком поместила одна бульварная газета после нападения на ресторан «Lutèce», цитируя одного общественного деятеля из Бруклина, весело назвавшего деяния банды «новейшей для Нью-Йорка и изобретательной в политическом смысле быстро развивающейся отраслью». Владельцы ресторанов вынуждены были нанимать частную вооруженную охрану. Те, кто не мог себе позволить этого, смотрели, как пустеют их залы, портятся продукты и в конечном счете гибнет бизнес.

И в то же время жизнь на ферме Кеттл-хилл в Уэст-Рамфорде в штате Коннектикут, в девяноста с половиной километрах от отеля «Плаза», протекала значительно веселее, чем в предыдущие годы. К радостному удивлению Мэгги, Хупер и Элисон действительно нашли себе места для практического обучения: он — в Эм-ти-ви, а она — у Кельвина Кляйна, и начали каждый день ездить в город сразу же после того, как закончились праздники с их утомительным весельем.

Линди Хэйган, получив справку без печати о благополучном состоянии здоровья, но без планов на будущее и с пошатнувшимся мировоззрением, не вернулась в Калифорнию. Вместо этого она была принята в семью в качестве чего-то вроде проекта психологической реабилитации для Мэгги, уже принесшего первые обнадеживающие результаты. Она прибавила в весе четыре с половиной килограмма и как раз там, где нужно, поскольку у Мэгги поддерживался строгий график ежедневных тренировок. В свою очередь, она помогала Мэгги и Нине в работе компании «Гуд Тейст». Было очевидно, что ей нравились ее простые обязанности: как пациенту, идущему на поправку в каком-нибудь лучшем из санаториев, нравятся сеансы трудотерапии. Не будучи волшебницей в области кулинарии, Линди была надежной помощницей в выполнении элементарных работ типа выпечки булочек в большом количестве, лущения стручков гороха и фаршировки маленьких помидорок-черри крабовым мясом, приправленным карри. В целом все в доме вошло в простой и спокойный ритм, благоприятствовавший общему стремлению к лучшему будущему.