— Замечательно. Она повиснет на твоем Свонне как дешевый костюм.

— Мне не терпится это увидеть. Кроме того, полагается, чтобы интимный ужин был немного «с перчиком». Мне нравится, когда большая красота доводит людей до крайности. Они начинают есть больше.

— Отлично, — сказала Линди, — так вот почему я набрала почти пять килограммов с того времени, как приехала.

— Это все мускулы, — улыбнулась Мэгги. — Сказываются тренировки. Ты выглядишь замечательно.

— А кто в этом списке для меня? — спросила Линди. — Хм-м-м. Ну конечно же не Эрл Вайс. Регги Чан?

— Регги здесь для… солидности. Он как кукурузная мука в бланманже. Он — нормальный. Замечательная личность.

— Ты хочешь сказать, что он — не мой тип. Замечательный, слишком нормальный.

— И совсем я не это имела в виду.

— Да нет. Так оно и есть. Для меня в мужчине важна… экстравагантность. Возможно, мой фант — это Лоренс Хэйворд. Мне кажется, я слышала его имя по Си-эн-эн. Большая шишка в крупном бизнесе? Расскажи-ка мне о нем, Мэгги.

— Он один из пяти богатейших людей Америки. Мультимиллиардер. Три года в разводе. Одинок.

— У меня что-то картинка не вырисовывается.

— Представь себе грызуна.

— О, замечательно. А мне кем стать? Эмментальским сыром?

— Я только что подумала, что это может быть интересным для тебя, — по-девичьи захихикала Мэгги. — Последнее время этот парень звонит мне раза по три в неделю. Он в Милане — где здесь поесть? Он в Лондоне — голоден. Он в Сан-Пауло — то же самое. Кажется, я превратилась в его персонального советника по вопросам международного питания.

— Ну, абсолютно очевидно, что он понимает: Кеннет вышел из игры. И разнюхивает возможности.

— Нет, полагаю, здесь что-то другое. Мне кажется, это несчастное существо выглядывает из своей раковины, где оно провело скучную, хотя и в достатке, жизнь. Он ловит взглядом образы, звуки и прекрасные, прекрасные вкусовые ощущения, находящиеся за серыми границами его серого мира. Он ищет ощущений. Я нахожу, что это странным образом трогательно. Так или иначе, но тебе не следует… предлагать себя ему.

— Мультимиллиардер. Господи Иисусе. У меня мурашки по коже.

Она запланировала коктейли в семь тридцать в библиотеке у камина. Регги Чан прибыл десятью минутами раньше и нащелкал целую пленку фотографий Мэгги на кухне в белой поварской куртке поверх черного с длинными рукавами платья из чистого крепдешина (купленного в магазине готовой одежды Бенделя) и в оранжерее у стола, накрытого на восьмерых среди древовидных папоротников, орхидей и горящих свечей. Фото предназначались для стоящей в плане издательства книги Мэгги «Торжества — это просто». Здесь был небольшой обман, так как в книге ничего не говорилось ни о Нине, ни о ее помощнице, которые в действительности готовили пищу, ни о мажордоме — студентке факультета антропологии Йельского университета (женщина во фраке), которая обеспечивала обслуживание этим вечером. Мэгги понимала, что читатели ожидали увидеть в ее книгах некоторую степень фантазии. И потом, если бы каждый мог стать Мэгги Дарлинг, то в Мэгги не было бы никакой нужды.

Кристи Шовин появилась в семь тридцать пять, почти вовремя. Это произвело хорошее впечатление на Мэгги, которая была готова к отрицательной оценке умной модели, несмотря на логические основания, руководствуясь которыми она пригласила ее. Регги, в свою очередь, был приятно удивлен, что Кристи позволила ему потратить половину пленки на нее, поскольку обычно ей платят пять тысяч долларов в час за работу. Но Кристи сказала с южным акцентом, слегка вызывающим в памяти запах магнолии и пота:

— Почему бы нам не обойтись на этот раз без агентства?

Вайсы прибыли без пятнадцати восемь, оправдываясь тем, что на дороге Меррит-Паркуэй что-то произошло. Лоренс Хэйворд появился через несколько минут после них без всяких извинений за опоздание и с таким видом, будто вся Уолл-стрит висела у него на плечах. Он выглядел полнее по сравнению с Рождеством, и, когда девушка из Йеля стала разносить канапе с муссом из копченой форели в слоеном тесте на серебряном подносе по всей комнате, было заметно, как он пристально смотрит на эти канапе, а не на девушку, хотя она была неплохо сложена. А Свонн, доведя Мэгги почти до паники и полного замешательства, показался только в десять минут девятого, принеся дополнительные слухи об инциденте на Меррит, где произошло нечто вроде перестрелки, собравшей большое количество полицейских машин. Но сути, он больше ничего и не сказал, но сила его физического великолепия и очарования, исходившего от него без всяких усилий с его стороны, способствовала тому, что все присутствующие оживились. Вскоре уже вся библиотека гудела так, будто в ней собралось вдвое больше людей. А без четверти девять вся компания перешла в оранжерею для ужина.

Они начали с омара и кукурузных тамалес, положенных в лужицы крема с перцем чилпотль. Принесли еще шампанского («Боланже Гранд Ане» — ничего особенного, но прилично). Стол был круглый, как циферблат часов. Мэгги села на шесть часов, Свонн — слева от нее на семь, а Лоренс Хэйворд — справа на пять. Кристи Шовин была посажена на полдень, то есть прямо напротив Мэгги с тем, чтобы та могла следить за языком ее жестов, адресованных Свонну. Линди заняла место справа от Хэйворда, почти на три часа, и рядом с Эрлом Вайсом, севшим на час. Синтия Вайс и Регги Чан сели на девять и десять часов соответственно. Мэгги постоянно подчеркивала в своих книгах, что мужчины и женщины должны садиться за стол попеременно.

— Я слежу за вашей колонкой в «Slate.com», — сказала Линди, обращаясь ко всему столу так же, как и к Кристи Шовин. На самом деле она прочла маленький отрывок в Интернете только сегодня в полдень. — Мне сказали, что вы все это пишете сами. Это так?

— Ну конечно да, — ответила Кристи.

— А что это за крапинки в соусе? — спросил Хэйворд у Мэгги.

— Грибы шиитаке, дорогой, — сказала Мэгги, тут же пожалев о слове «дорогой». И не потому, что боялась вселить какую-то надежду. Ей показалось, что это прозвучало либо снисходительно, либо слишком ласково. Но она не была точно уверена ни в том, ни в другом. А Хэйворд, казалось, ничего и не заметил. Он моментально погрузился в череду новых вкусовых ощущений.

— Я не думаю, что стираются различия между полами, — сказала Линди.

— Ой, я вовсе не о том писала в своей колонке, — сказала Кристи. — Фактически даже наоборот.

— Есть такая рыба, живущая в верхнем течении Брахмапутры, которая, как говорят, меняет свой пол с мужского на женский и обратно, когда того требуют проблемы численности, — сказал Свонн.

— Вы имеете в виду численность рыбы? — вставила слово Синтия Вайс.

— Ну конечно, не людей, — сказала Мэгги.

— Верховья этой реки — в Тибете, — сказал Свонн. — Так что человеческая популяция не играет роли.