Так прошли километров десять. Ничего не менялось вокруг, и лес был все такой же тихий, даже чересчур – Йенсен с Бродманном успевали озираться, хмыкать озадаченно и делиться впечатлениями.

Гатлинг поинтересовался мнением биологов. Бродманн, чуть помедлив, ответил за обоих:

– Пустовато для такого леса. Животных не видно, не слышно. Странно. Не должно такого быть.

– Но оно есть, – со знакомым странным спокойствием вставил слово Борисов.

– Вот именно, – примерно с той же интонацией откликнулся Йенсен.

Реджинальд, конечно, угадал нечто недоговоренное во всех этих словах… но сам воздержался. Поднял голову, увидел, что вершины незнакомых ему деревьев в огромной высоте уже сливаются с подступающими сумерками… Темнело, надо сказать, стремительно, ночь точно проливалась в мир с неба – и десяти минут не прошло, как предвечерье обратилось в сумерки, а те во тьму.

И тут как раз вышли на опушку. Лес кончился.

Шеффлер проговорил краткую фразу, Бродманн перевел:

– Есть предложение остановиться на ночлег.

Никто не возражал.

Наскоро разбили лагерь, вскоре запылал костер, путники в ожидании ужина прилегли, блаженно вытянули натруженные ноги… Деятельный Симпкинс на дал покоя Бродманну, занявшись составлением караульного расписания: кому когда стоять на часах. В состав дежурных включили всех, за исключением Вивиан и негров, от которых все равно толку нет.

Реджинальд, вполуха слушая деловые разговоры, лежал, борясь с дремотой. Голоса людей изменились, стали глуше, будто бы все вдруг заговорили шепотом… Он улыбнулся этому, понял, что засыпает, и решил встать, что оказалось делом трудным.

«Ну, вот еще десять секунд, и встану. Ну, еще пять… Вот-вот, сейчас встану…»

И в этот миг он услыхал далекий, еле различимый вой.

Сон так и снесло! Реджинальд вскочил, слегка напугав подошедшую к нему жену.

– Что с тобой?!

Он подал ей знак молчать, напряженно вслушиваясь.

– Ты слышала? – спросил секунд через десять.

– Что слышала?.. Нет, ничего.

Реджинальд объяснил. К супругам теперь обратились все, разговор стал всеобщим.

Борисов нахмурился:

– Еще раз: какой звук, мистер Гатлинг?

Реджинальд объяснил. И спросил:

– Вы тоже слышали?

Борисов сделал сложное выражение лица – это было заметно даже в свете ночного костра.

– Теперь думаю, что да… А вот давайте-ка еще послушаем!

Все стихли.

Негромко потрескивали ветви в костре, и ничего больше не нарушало тишины. Все напряженно ждали, время текло… и вдруг где-то в страшном далеке, едва слышно, но несомненно донесся протяжный, злобный и тоскливый вой.

– Вот! – вскинулся Реджинальд. – Слышали?!

Мог бы и не вскидываться. Конечно, слышали все. Поля с Пьером аж затрясло, Пьер что-то пробормотал, и это не укрылось от Симпкинса:

– Эй, вы чего там?.. Эй, Ванденберг, что он лопочет?

Перевели. Выяснилось, что Пьер определил в этом вое голоса духов. Это они, духи. Они разгневаны. И они идут сюда.

– Зачем? – тут же спросил Реджинальд.

– Поработить нас, – прозвучал четкий ответ.

Реджинальд почему-то ждал ухмылок и насмешек в адрес дикарского разума, однако ничего подобного. Все молча и хмуро переглянулись.

Рев повторился все так же далеко, но ясно.

– Ну и кто это может быть? – спросил Симпкинс, обращаясь ко всем сразу. – Слон?

– Не похоже, – сказал честный Йенсен.

На вопросы он пояснил: бывал в экспедиции в Индии, где слонов видел, слышал и даже пару раз руками трогал. Голоса слонов он, Йенсен, знает очень хорошо. Так вот: это не слон.

Лица в отблесках костра казались незнакомыми, причудливыми. Даже лицо Вивиан Гатлингу показалось чужим. Это было неприятно, он отвел взгляд и столкнулся со взглядом Борисова.

– Хотели что-то сказать? – само собой сорвалось у начальника экспедиции.

Борисов как-то неохотно покачал головой.

– Сказать?.. Нет, – ответил он, оставив Реджинальда в убеждении, что хотел, но не решился.

Симпкинс, однако, не дал загадке сильно развиться:

– Ну, что встали? Кто бы там ни был, а жрать охота! Слон, бегемот, дракон – пропади все они пропадом! Что там с ужином?..

Прием пищи в походе – всегда источник позитива. Международная бригада, включая африканцев, сразу позабывших о духах и демонах, с превеликим аппетитом набросилась на еду, волнения, тревоги и страхи стушевались на второй план.

Супруги Гатлинг уселись плечо в плечо, иной раз посмеиваясь пустякам, шутливо подталкивая друг друга. Оба понимали, конечно, что стараются так друг друга приободрить: неизвестность заставляла нервничать… Но отступать некуда, в единстве сила, один за всех и все за одного.

За ужином народ приободрился, послышались грубоватые остроты, смех. Ожили и немцы, стали подтрунивать друг над другом, кое-кто загоготал… И все же за всем этим чувствовалось, что каждый напряжен, каждый вслушивается: а не раздастся ли вновь трубный рев неведомых обитателей этого мира?.. Ветцлих и вовсе не улыбнулся, напротив, как будто помрачнел еще больше, сидел насупленный, смотрел в огонь, думая о чем-то вряд ли радостном.

Впрочем, пес с ним, с Ветцлихом, Реджинальд на него только раз и глянул. Он с удовольствием расправлялся со своей порцией, но чувствовал при этом, как гвоздем засела в нем мысль: дикари дикарями, но ведь их устами, так же как устами младенца, может глаголить истина. Духи, провались они!.. И Реджинальд Гатлинг, с отменным вкусом лопая кукурузную кашу, перешучиваясь с женой, ни на секунду не забывал о грозных звуках, долетавших издалека. И вслушивался, конечно.

Однако ничего более не прозвучало. Заметно спала жара, ветерок сильнее зашелестел невидимыми во мраке ночи листьями… Можно сказать, стало прохладно, после дневной жары даже и приятно. Отужинав, члены экспедиционного корпуса начали усиленно моргать, зевать и клевать носом, что подвигло руководство на окончательное уточнение караульного расписания и отдачу команды «Отбой!». Первая пара часовых, Дэвис и Платце, мысленно вздохнув, побрела на наблюдательные позиции, остальные стали располагаться на ночлег, предчувствуя маленькое счастье отдыха, несмотря на все тревоги.

Супруги Гатлинг легли рядом, не раздеваясь, лишь скинув обувь все-таки и ослабив ремни, накрылись легким пледом. Хорошо… Минут пять лениво переговаривались, глядя в роскошное звездное небо. Реджинальд уже собрался было пожелать спокойной ночи, искренне надеясь, что она в самом деле будет спокойной, – как Вивиан вдруг сказала:

– Слушай, а вот я что-то смотрю в небо и Большой Медведицы не нахожу. Других созвездий, правда, не знаю, а вот ее всегда находила. А теперь не вижу. Странно?..