Все это было по-французски. Ошарашенная Вивиан вмиг выкрикнула то же самое по-английски.

Через миг все, кроме негров, держали оружие в руках.

Неистовый рев пронесся над головами людей с пугающей близостью, и тут же ему ответил подобный, но, несомненно, другой – с первым духом перекликался второй.

Реджинальд даже не заметил, что на полном серьезе зовет их «духами».

– Ч-черт, – ругнулся Гленн. – Это… это ведь уже где-то совсем рядом!

– Это вот там, – спокойно сказал Борисов, указав на юго-восток. – И рядом, верно. Километра нет. И наверняка они идут сюда… Господа! И дамы. Не хочу вас пугать, но, похоже, придется вступить в бой.

– Со слонами?.. – попробовал пошутить кто-то.

– Это не слоны, – сказал Йенсен.

– А кто?..

Вопрос остался без ответа. Все увидели, как заколыхались вершины сосен метрах в трехстах. И тут же синхронно заколыхались немного правее.

Стал слышен быстрый топот, и шум раздвигаемых ветвей подлеска, и еще какой-то ритмично-сопящий звук – Реджинальд не сразу сообразил, что это – дыхание бегущей твари.

– Оружие готово? – негромко спросил Борисов.

Реджинальд нащупал предохранитель «томпсона».

– Готово, – доложил он.

– Рассредоточиться, – прозвучал приказ.

Команды топографа выполнялись мгновенно и беспрекословно. Даже немцами. Все признали его начальство в данный момент.

Рассредоточились фронтально, с небольшим внутренним прогибом в центре строя, увеличив сектор возможного обстрела. Топот, дыхание, треск сучьев делались все ближе и ближе… духи явно были облечены в огромное количество плоти и крови. Вскоре в просветах меж сосновых стволов замелькали гигантские серо-бурые тела, и…

И Реджинальд зачем-то начал отсчет: «Один. Два. Три. Четыре…» – не зная зачем.

Потом, вспоминая эти минуты, он диву давался тому, что начисто отключилась функция удивления. Он стоял с автоматом наготове, ни о чем не думал, лишь считал – и ничуть не обалдел, не потерял дар речи, когда на счете «восемнадцать» из леса на поляну вырвалось чудище.

– Ти-рекс, – спокойно сказал Йенсен.

Через секунду на поляну выбежал еще один.

Реджинальд смотрел на них холодно, оценивающе. «В голову надо стрелять, – родилась трезвая мысль. – Иначе пуля может не пробить».

Тираннозавры, они же ти-рексы, динозавры-хищники размером со слона – живее всех живых, с зеленовато-серой, грубой «крокодиловой» шкурой, с огромными головами с маленькими глазками и челюстями со страшно оскаленными зубами – весь этот облик был как бы воплощением злобы, безжалостности, жажды убийства, никаких сомнений.

Тот, что слева, угрожающе рыкнул – совсем негромко, но хватило, чтобы холод прошелся по человеческим телам. Правый ответил так же.

Руки крепче сжали оружие.

– Если они ринутся вперед – огонь, – велел Борисов.

Твари точно поняли его. Оба взревели и бросились на людей.

Залп вышел беспорядочный, вразброд – кто палил одиночным, кто краткой очередью, кто длинной. Реджинальд по неопытности разразился длиннющей очередью, половина пуль улетела в никуда, но несколько попали точно, он видел, как они впились в тушу, не сделав никакого вреда. Точно булавки.

«Черт! – вскричал он про себя. – Глупо! Как глупо! Ведь в голову надо!..»

Последняя мысль пролетела сумбурно, непродуманно, но оказалась волшебной – не успело вспыхнуть в мозгу «… в голову надо!..» – как точно в глаз левого ти-рекса врезала пуля и, пробив череп насквозь, вылетела с брызгами кровавой каши.

Монстр дернулся, припадочно взвыв, в нем будто лопнуло нечто, державшее в балансе огромное тело, подломились ноги-столбы, тушу мотнуло влево-вправо, она по инерции полетела вперед, люди прянули в стороны, и еще несколько метких выстрелов ускорили смертельную участь реликтовой твари.

Реджинальд тоже всадил очередь – теперь расчетливо, коротко, три патрона. Попал. «Так!» – злорадно полыхнуло в нем.

Но, падая, хищник успел сделать последний выпад. Уже предсмертно воя, ничего не видя, лишь мышечной памятью он вдруг бросился вправо, лязгнул зубами – и сплоховавший рулевой Гленн угодил в страшную пасть.

Да, собственно, не так уж он и сплоховал. Просто не повезло. Судьба. Да и ведь как знать, что было, если бы!.. А тут один миг, один взмах гигантских челюстей – и ты в раю. Наверное. Вряд ли так уж грешил матрос Гленн, чтобы угодить в ад.

Верхняя часть тела исчезла в пасти, нижняя, косо срезанная, упала на траву. Случись это в каких-то иных обстоятельствах, у присутствующих был бы, конечно, шок. Но в бою не до шока, если хочешь быть жив! Все зло работали, кто стрелял, кто перезаряжал, и никто не думал пугаться и сдаваться. Здесь, на левом фланге, счет потерь был 1:1 – в человеческую пользу. А на правом…

Там в основном расположились немцы. И у них дела, похоже, шли вкривь и вкось. Динозавр, получивший несколько ранений, точно не заметил их, он расправлялся с людьми так, как, должно быть, привык делать это с местной фауной: скорость, с которой он лязгал челюстями, была невероятной, глазам не верилось, что столь массивная туша может делать столь стремительные броски.

Крики, пальба, рев, вспышки, смерть – все это было как в кино, разум не мог принять эту реальность до конца, норовил поставить некую моральную преграду: как будто это происходит не сейчас и не со мной… По крайней мере, у Реджинальда было так.

Раненый динозавр неистовствовал, но жестокий опыт боя сработал: хочешь жить – умей сражаться. Люди успели уворачиваться от страшных зубов, да и броски ти-рекса заметно потеряли резкость: взрывная скорость всяких мышц небеспредельна, да и пули свое дело делали. Вот чей-то меткий выстрел не насквозь, но пробил череп справа, монстр дернул башкой так, будто отмахнулся от мухи, ноги его заметно подогнулись. И словил еще пулю, и еще, и еще – и все точно в голову, как гвозди в крышку гроба.

Этого пережить не мог никто, каким бы монстром ни был. Испустив тоскливый вой, чудище бессильно повалилось наземь.

Бой стих. Первый тираннозавр лежал недвижимо, по телу второго еще пробегали судороги, но ясно было, что он не встанет.

Победители стояли молча, смотрели на поверженных, еще переживая только что минувшие мгновенья боя, длившегося не больше двух минут. Реджинальд поднял голову, взглянул туда, откуда прибыли твари, – и неожиданно оттуда же донесся знакомый уже рев.

Все встрепенулись.

– Оружие к бою! – крикнул Борисов.

Он по-прежнему командовал неизвестно на каких основаниях, и его так же безоговорочно слушались.

– У вас кровь, – указал Реджинальд. Над левой бровью топографа оказалась небольшая ссадина.

– Пустяк. Царапина. Оружие готово?.. Занять позиции!