— Не убивайся, — внезапно улыбнулся Джон с похотливо затанцевавшим взглядом. — Кто знает, где ты найдешь свое счастье? Может быть, останешься у меня? Мне что-то не хочется тебя отпускать. Ты, киска, порою очень сладко мурлычешь.

Не веря своим ушам, Кэти остолбенела.

— Грязная свинья, неужели ты думаешь, что отец не будет меня искать? Он меня обязательно найдет! Если ты хочешь спастись, то должен освободить меня сразу же, как только мы достигнем земли. Мой отец — очень влиятельный человек. За то, что ты со мной сделал, он повесит тебя двадцать раз!

Разъяренная Кэти едва сознавала, что именно она говорит. Джон иронически улыбнулся:

— Сначала он должен меня поймать, киска, а это не так-то просто. Меня ловят уже десять лет, а я, как видишь, еще на свободе. Почему ты думаешь, что у твоего всемогущего папеньки это получится лучше?

— Получится, и все. — Кэти не смогла придумать более весомого аргумента.

— Ему не пришлось бы стараться, если… если бы ты сообщила, что решила остаться со мной… сама… по собственной воле. — Он говорил нарочито небрежно, но его глаза вдруг посерьезнели и внимательно впились в ее раскрасневшееся лицо. Кэти была слишком сердита, чтобы это заметить.

— Остаться с тобой? — Она презрительно засмеялась. — Ты шутишь! Ты воображаешь, что я поставлю крест на моем будущем, брошу мою семью и друзей, чтобы остаться с человеком, который бесчестит невинных девушек, с человеком, который убивает и грабит, который морит голодом беспомощную старуху? Ты, может быть, считаешь, что очень хорош в постели, капитан? Лично мне так не кажется.

— Ты очень высокого мнения о себе, девочка, — протянул Джон, и его глаза странно заблестели. — Да ты мне и даром не нужна. Я действительно пошутил. Как только мы придем в порт, я найду там множество женщин, мечтающих согреть мне постель. Женщин, которые умеют ублажать мужчину в отличие от… сама знаешь кого. Ты станешь лишней, киска.

Обескураженная этой уничижительной характеристикой, Кэти, как рыба, выброшенная на берег, хватала губами воздух, не в силах вымолвить ни слова в ответ.

А что касается остальных твоих замечаний, — холодно продолжал Джон, — давай разберем их пункт за пунктом. Во-первых, мы, кажется, уже согласились с тем, что никакого насилия не было. Во-вторых, я краду затем, чтобы выжить. Если бы ты поголодала разок, то отнеслась бы к нам более сочувственно. В-третьих, если я не буду убивать своих врагов, они сами убьют меня. А мне хочется жить. И последнее, насчет голодающих господ заложников. Количество провианта на «Маргарите» строго рассчитано на весь рейс. Пищи должно нам хватить только на дорогу туда и обратно — не больше. У нас нет лишнего места для припасов. Когда мы захватили «Анну Грир», продовольствия уже было в обрез. Мы преследовали ваш корабль на несколько дней дольше, чем я рассчитывал. Кормить заложников досыта значило бы оставить без полноценного пайка кого-нибудь из моих матросов. А ведь пленникам не нужно вести корабль. Они получают достаточно, чтобы дожить до прибытия в ближайший порт. А ты должна быть мне благодарна за то, что я не дал увянуть твоим пухленьким прелестям.

— Я ненавижу и презираю тебя, — медленно произнесла Кэти после долгой паузы. — У тебя каменное сердце. Впрочем, я сомневаюсь, есть ли оно у тебя вообще.

— О, у меня есть сердце, не беспокойся. — Его длинные ресницы укрыли глаза непроницаемой маской. — Но еще у меня есть голова на плечах, и я понимаю, что если я сам не позабочусь о себе, то никто не даст за мою жизнь и ломаного гроша. Ты поймешь это, когда вырастешь, детка.

— Я больше не детка, благодаря тебе, — с горечью отметила Кэти. — Ты позаботился, чтобы я выросла побыстрее.

— Мне очень нравится быть твоим воспитателем. — В его глазах опять засветились насмешливые искорки.

У Кэти было слишком тяжело на душе, чтобы спорить дальше. Она подошла к окошку.

— Пожалуйста, уйди. Я хочу побыть одна, — сказала Кэти ледяным голосом.

— Побудьте, миледи. Только не слишком увлекайтесь уединением. Помните, я скоро вернусь, чтобы опять заняться вашим воспитанием.

Кэти плотно сомкнула губы и не удостоила его шпильку ответом. Спустя мгновение она услышала, как за ним захлопнулась дверь. За окном солнечные лучи рассыпали причудливые узоры на гребешках теснящихся волн. Кэти смотрела на них невидящими глазами. Она чувствовала себя опустошенной. Лишь теперь она по-настоящему поняла, что целиком зависит от милости капитана пиратов Она мрачно улыбнулась. Только дурак будет ждать пощады от беспощадного человека.

Спустя одиннадцать дней «Маргарита» пришвартовалась в испанском порту Кадис. После недели штормов вновь установилась жаркая и солнечная погода. С тех пор как они поссорились, Кэти старалась лишний раз не заговаривать с Джоном, а он также был подчеркнуто немногословен. Все их отношения сводились теперь к быстрым и грубым соитиям, которых он добивался по меньшей мере раз в день, а иногда два или даже три раза. Кэти приучилась в самые решительные моменты лежать в постели не шевелясь, словно каменная статуя. Она гордилась тем, что ничего не чувствует, и со злорадством каждый раз напоминала об этом Джону.

Его настроение ухудшалось по мере того, как нарастало ее сопротивление. Даже Гарри ходил вокруг него на цыпочках, словно вокруг бомбы с тлеющим фитилем. Петершэм почитал за благо держаться подальше от капитанской каюты, когда там находился Джон. Он честно объяснил Кэти, что не желает становиться мишенью для его безудержного и слепого гнева. Кэти же оставалась несгибаемой. Ее тактика, хотя и опасная, как хождение по лезвию бритвы, приносила свои плоды.

Ее поведение раздражало Джонатана Хейла точно так же, как небольшой слепень выводит из себя могучего жеребца. Прошлой ночью, когда Джон, раздувая ноздри, задрал на девушке юбку — ритуал, ставший для Кэти привычным, — его словно пронзило сознание того, что равнодушие девушки отравляет всю его жизнь. Пока он ее раздевал, она лежала, уставившись в потолок, неподвижно, как тряпичная кукла. Выругавшись, он отбросил в сторону ее панталоны и мрачно навис над ее лицом. Кэти плотно зажмурилась, не желая откликаться на присутствие своего врага даже взглядом.

— Давай, давай, стерва, — грубо подбодрил он. — Закрой свои глазки и думай об Англии. Мне плевать, что ты будешь при этом чувствовать.

С этими словами он налег на ее застывшее тело и энергично им овладел. Кэти не издала ни единого звука и не пошевелила ни единым мускулом. Она лежала как труп, внутренне торжествуя. Он выигрывал случайные битвы, а она одерживала победу в войне.

С обдуманной жестокостью он тискал пальцами ее груди и осыпал поцелуями, больше похожими на укусы, нежную шею. Испытав оргазм, он, грязно ругаясь, скатился на бок. Через несколько минут он поднялся с койки, оделся и, раздраженно топая сапогами, вышел из каюты. И вот прошел день, а он все еще не показывался. Кэти довольно улыбалась. Она заставила его страдать, и все вокруг заиграло для нее новыми красками.