Два раза проревел огнемет, и оба разрыва полностью накрыли всю площадь кустарника. Оставшиеся четыре выстрела мы сделали веером по зеленке, смещая его от моста влево на двести пятьдесят метров. После чего стрельба со стороны боевиков быстро пошла на убыль, а через пять минут прекратилась совсем. Еще примерно пять минут после этого вела огонь восьмая рота, но и он быстро прекратился. Лишь пулемет на бугре продолжал строчить, посылая злые очереди в сторону боевиков. Но и он через некоторое время тоже замолчал. Над передним краем повисла тревожная тишина.

– Торбан, – окликнул я санинструктора, – дуй во второй взвод. Узнай, все ли там в порядке? И Коровина ко мне. Да, по пути посмотри техника, что-то я его не наблюдаю. Не ранен ли он?

Из окопа огнеметчиков уже не ползком, а полусогнувшись прибежали Кирьянов и Чудинов. Оба мокрые, грязные и возбужденные.

– Ну, огнеметчики и балбесы! Вырыли окоп, а оттуда позиций боевиков не видно. Как мы хоть стрельнули? – Полуоглушенные, они оба орали, наверно, считая, что и мы ничего не слышим.

Я шутливо тоже заорал почти в ухо замполиту:

– Алексей Иванович, отлично стрелял. Всех положил, видишь – духи молчат, не стреляют.

Кирьянов с Чудиновым засмеялись, поняв свою ошибку, а Алексей Иванович начал показывать пальцем на мое лицо. Я машинально провел рукой по щеке и посмотрел на ладонь, ожидая увидеть кровь, так как во время боя сильно секло землей лицо. Но на руке виднелись остатки пены с недобритой перед боем щеки. Мы все поднялись в полный рост, уже не боясь огня боевиков. Переговариваясь на ходу, направились к землянке, здесь я и обратил внимание, что в пулеметной ленте осталось всего девять патронов.

– Да, тяжело пришлось бы, если б духи предприняли атаку на наши позиции. Все легли бы.

Поправляя штаны, из арыка появился Карпук. Еще не подойдя к нам, начал рассказывать:

– Я только пристроился «подумать», а тут стрельба, да и вашу команду «Батарея, тревога!» слышал. Попробовал выскочить, да невозможно. Пули так и стригут кустарник. Мечусь по арыку. На ремне только пистолет с запасной обоймой. Главное, даже выглянуть невозможно, до того плотный огонь. К землянке не прорваться. Ну, думаю, духи пойдут в атаку – пятнадцать патронов по ним, один себе. Слышу, наш пулемет работает и несколько автоматов: значит, дерутся наши. Только высунусь из арыка, пули тут же по земле у лица бьют. Толком ничего разглядеть не успеваю. Слышу, работает только один пулемет. Елки-палки, неужели всех убили? Короче, напереживался.

Из второго взвода пришел Коровин и доложил, что у него все в порядке, потерь нет.

– Товарищ майор, что это было? Вы чего-нибудь поняли?

– Непонятно, Коровин, особенно сильная стрельба в расположении первого батальона была. Может быть, там что-то случилось?

На нашем участке стояла тревожная тишина, лишь в районе МТФ пощелкивали выстрелы, поэтому все занялись своими утренними делами. Коровин ушел к себе. Ругать его за отсутствие наблюдателя я не стал, но замечание сделал. Я добрился, после меня побрились Карпук и Алушаев. Вроде бы все было в порядке, но тишина, повисшая над передним краем, не располагала к оптимизму. Приказал усилить наблюдение, а сам стал следить за танком, который мчался за бетонным арыком в моем тылу. Я подумал, что этот танк проедет сзади в расположение восьмой роты, но он свернул в разбитый проем в бетоне и направился ко мне. Это меня еще больше обеспокоило – я никого не ждал. Танк был из нашего танкового батальона, но офицера, который соскочил с брони и подбежал ко мне, я не знал.

– Товарищ майор, это ваше подразделение стреляло сейчас по зеленке? – Танкист показал рукой на деревья, тянувшиеся от моста вдоль реки против моего участка обороны.

– Да, моя батарея, – настороженно ответил я. – А в чем дело?

– Меня прислали вас предупредить. Первый батальон попал в окружение и разбит. Остатки пехоты будут прорываться через эту зеленку в вашем направлении. Смотрите, не откройте огонь по ним.

– Ни фига себе… – в изумлении протянул Кирьянов, стоявший около меня.

Я оглянулся – сзади стояли практически все: офицеры и солдаты.

– Слушай, старший лейтенант, как окружен и разбит?

– Да я сам ничего не знаю. Знаю только, что командир батальона тяжело ранен и его будут выносить во время прорыва.

Эти слова старлей произносил уже с брони. Спросить, кто его прислал, я уже не успел. Танк заревел, крутанулся на пашне, вздыбив землю, и умчался обратно. В голове царил сумбур и смятение от этого сообщения. Я не понимал, как мог быть разбит целый батальон. Тогда получается, что МТФ тоже в руках боевиков, и нам надо опасаться оттуда нападения. Я начал советоваться со своими подчиненными, как лучше организовать оборону своего участка в свете новых обстоятельств. Но не успели мы обсудить этот вопрос, как стрельба вспыхнула в расположении первого батальона с новой силой. Еще более интенсивная, чем в первый раз. Без моей команды все разобрали оружие, Торбан с Чудиновым схватили еще цинки с патронами, я опять взял пулемет и пару коробок с лентами, еще несколько коробок – Карпук с Кирьяновым, и мы снова заняли оборону. Духи суетились в зеленке, но в нашу сторону практически не стреляли. Огонь они вели в направлении окраины МТФ. Кустарник, куда Кирьянов нанес удар огнеметами, вновь ощетинился огнем. Особенно зло и упорно бил пулемет, из-за чего мы его быстро обнаружили.

В окопе около стреляющего пулеметчика суетились еще двое чеченцев: наверно, второй номер и подносчик боеприпасов. Я прильнул к прицелу и навел свой пулемет на огневую точку противника. Еще мгновение, и нажал бы на курок, но в это время вокруг окопа заплясали разрывы от пушки БМП-2. Приподнявшись над пулеметом, я наблюдал в бинокль, как очередями автоматической пушки БМП перепахивало землю вокруг пулеметного гнезда, пока огневая точка не прекратила свое существование.

Я перевел бинокль в сторону окраины МТФ. Со стороны молочно-товарной фермы к мосту неслось несколько БМП с десантом на броне. Вокруг машин и на их пути подымались разрывы от подствольных гранатометов, ручных гранатометов и мин, но машины с прильнувшим к броне десантом сквозь огонь упорно двигались к мосту. Из зеленки выскочил боевик, присел на колено и вскинул РПГ на плечо. Через секунду сверкнуло пламя, и граната устремилась по короткой траектории к ближайшей БМП. Ударила вскользь и ушла в сторону, разорвавшись сзади машины. Пехота еще плотнее прижалась к броне, потом, как по сигналу. они приподнялись и стали бить из автоматов по гранатометчику. Боевик в это время вставлял в гранатомет следующую гранату, от неожиданного ответного огня уронил гранатомет и вскочил на ноги. Стал топтаться на месте и резво размахивать руками, как будто отбивался от пчел или ос. Потом сообразил, упал на землю и на четвереньках быстро-быстро помчался в сторону кустов, где через несколько мгновений и скрылся.

Пока я наблюдал за метаниями гранатометчика, пехота спешилась с машин и редкой цепью уже охватывала кустарник и бугры у въезда на мост. Вроде бы сопротивление было сломлено, но из кустов сверкнуло пламя выстрела из гранатомета, и граната вонзилась в бок БМП. Пламя от разрыва гранаты, как это бывает от попадания в цель, мгновенно окутало всю машину и тут же исчезло. Боевая машина, до этого медленно двигавшаяся к мосту, как будто споткнулась и начала разворачиваться, но тут же замерла. Из люка показался механик-водитель, быстро выскочил из машины и в шоке обежал несколько раз вокруг нее. Пулемет в башне, еще когда она двигалась, бил по кустарнику, но сейчас молчал. Механик остановился около кормы и оглянулся вокруг, но никто не спешил ему на помощь: каждый на войне занимался своим делом. Он открыл кормовую дверь, откуда сразу же повалил черный дым. Солдат сначала от неожиданности подался назад, но потом решительно нырнул в дым и скрылся внутри машины. Две БМП обогнули его машину с обеих сторон и двинулись к въезду на мост, непрерывно строча из пулеметов вдоль моста, изредка били их пушки, но уже по тому берегу, невидимому для нас. Десант с подбитой БМП суетился около кустарника, кидая туда гранаты и строча вслепую из автоматов в глубь кустов, но сломить сопротивление чеченцев не удавалось. Одна БМП с несколькими солдатами на броне медленно проехала вдоль кустарника. Солдаты настороженно всматривались в заросли с высоты машины, вдруг резко привстали и открыли интенсивный огонь в глубь кустарника, тем самым предопределив судьбу обороняющихся боевиков. БМП, оказав помощь, двинулась дальше вдоль берега, но уже через двести метров попала под жестокий огонь боевиков. Удачно избежав попадания нескольких пущенных гранат, бронированная машина стала пятиться в сторону моста, огрызаясь огнем из пушки и пулемета. Солдаты, прикрываясь башней БМП, вели огонь по чеченцам, которые двигались параллельно машине по зеленке и стреляли по нашим из автоматов. Через сто метров они вырвались из зоны огня и остановились у кустарника, уже занятого солдатами. Подбитая БМП горела в полную силу, выбрасывая в чистое небо черный столб дыма. Иной раз пламя вскидывалось, и из него вылетали искры от рвавшегося внутри машины боезапаса. В двадцати метрах виднелся механик-водитель, сидевший рядом с другом, которого он вытащил из подбитой машины. К ним подскочила санитарная МТЛБ, механика сразу отодвинули в сторону, а над раненым склонились медики, но колдовали они немного, через минуту его загрузили в машину, и она помчалась по асфальту в сторону племсовхоза, где находился полковой медицинский пункт.