— Не говори глупости, Мотя, — улыбнулся он, когда неожиданно получилось, что какую-то часть своих мыслей я таки умудрилась озвучить вслух. — Я рад, что ты повеселилась. И надеюсь, что однажды захочешь повторить это вновь…

Когда он говорил эти странные слова, его глаза светились спокойным теплым светом, от которого мне самой стало легко и свободно. Затем он неожиданно поклонился мне, будто благородной даме, и, послав воздушный поцелуй, исчез в вечернем полумраке.

Оказалось, что я уже стою у дверей собственного дома и давно пора ложиться спать.

Что я, собственно, и не преминула сделать, радуясь, что в моей жизни наконец все устаканилось.

Впрочем… радость явно была преждевременной!

После насыщенных выходных, я отлично выспалась и была готова к труду и обороне.

Вернее, просто к труду, так как обороняться на кладбище было не от кого. К счастью, к очень большому счастью!

Синтар, правда, ходил недовольный, кажется ему не понравилось то, что я уходила из усадьбы на выходные. И ещё больше не понравилось то, что я проигнорировала прямые расспросы о том, где была.

Впрочем, об этом я могла лишь догадываться, потому что за время нашего знакомства уже успела немного узнать начальника. Принять к сведению его вечную, немного загадочную улыбку, привыкнуть к хитрым взглядам и вкусным булочкам.

Булочки никуда не делись, а вот улыбаться Синтар стал не настолько широко. И смотрел так, словно я бросила его, бедолагу, одного, а он скучал и страдал!

Впрочем, все это мне могло и казаться.

В остальном вообще все было тихо и мирно! Даже слишком, если учитывать, что и василиска, грозившегося ухаживать за мной со страшной силой, тоже на горизонте не наблюдалось. Ажно пару дней!

Я даже успела успокоиться и решить, что он пошутил. Стало легче и… грустнее.

Ну в самом деле… Куда там целому лорду василиску ухаживать за какой-то Матильдой, работницей кладбища, сиротой и приютской воспитанницей?

Смешно даже.

Скорее всего, он пошутил или нашло на него что-то. Может, так хотелось меня в постель уложить, прости Изольда Благостная, что нес все, что в голову приходило. Нес старательно, чтобы не расплескать.

А потом, когда вернулся к себе, хорошенько обдумал собственное поведение, осознал, что был неправ. Наверное, еще и посмеялся над собственной затеей. Ухаживать за бедной сироткой! Экая невидаль!

В общем, внутри меня росло и колосилось пышное сочное расстройство, распуская листики и набухая бутонами. Я же это расстройство старательно топтала ногами и делала вид, что ничего не происходит.

Подумаешь! Птица важная… Змеюка то есть. И вовсе мне не хочется, чтобы за мной ухаживал какой-то сноб, которому только дай повод руки свои распустить!

Размышляя таким образом, я сглотнула горький ком в горле, стиснула зубы и только-только собралась налить себе чаю и позавтракать, как в дверь постучали. Громко так! Настойчиво! Словно все мысли у меня из головы пытались вытрясти.

Признаться, я слишком хорошо помнила, кто имеет привычку стучаться вот так. Словно, если ему не откроют, он вышибет дверь. Словно он вообще не понимает, почему дверь перед ним не открывается сама.

Конечно! Как же так? Ведь лорд-василиск уже ступил на порог, шелла дверь, извольте распахнуться!

При этом все присутствующие мужчины уже должны согнуться в поклоне, неистово сдирая с себя головные уборы, женщины обязаны делать реверансы, а я…

Полагаю, что я должна падать в его объятия. Голой.

В общем, фантазия, подкрепленная изрядной долей разочарования и накрученная раздражением, подкидывала самые фантасмагорические образы. Но когда требовательный стук раздался вновь, все внутри у меня обмерло и, едва не прячась под стол от нежелания открывать, я закричала:

— Шелье Наэрн, вы не откроете гостю?

И, быстро-быстро перебирая ногами, заторопилась скрыться с кухни. Мол, не было меня тут, нет и никогда не будет.

Но не успела я сделать и нескольких шагов, как с другой стороны двери раздался жесткий голос василиска:

— Матильда, открывай! Я тебя прекрасно слышу! И пришел я к тебе, а не к шелье Наэрну. Оставь почтенного погостовладельца в покое!

Я едва не подпрыгнула от неожиданности. И как я могла забыть, что вход в дом как бы совсем рядом с кухней, а потому снаружи должно быть прекрасно слышно все, что тут происходит.

Другого варианта не было – пришлось открывать.

Петли скрипнули, когда я нехотя щелкнула замком и потянула на себя ручку.

На пороге и впрямь стоял он. Лорд Фаррис, лорд Черного утеса и наследник клана Кровавых василисков.

Почему я теперь думала о нем именно с таким перечислением титулов?

Потому что последнее время почему-то я стала особенно сильно ощущать пропасть между нами. Собственно… все поведение Рейялара словно концентрировалось на различиях в наших положениях.

И даже сейчас в его чуть надменно-холодном лице я будто бы видела тень скрытых мыслей. Мол, “вот он я, Матильда Лиар, пришел ухаживать за тобой, но не потому, что мне самому хочется, а потому, что дал слово. А лорды держат свое слово…”

Я невольно скривилась.

— Что вы хотели, лорд Фаррис? — спросила, неосознанно переходя на официальное обращение.

Василиск выглядел великолепно. Как всегда. Дорогой камзол цвета сочного темного баклажана был отделан черной и голубой вышивкой, пуговицы блестели черненым серебром, из нагрудного кармана идеальным полукругом свисала золотая цепь от часов. Красные, как спелая вишня, волосы на висках были убраны назад с помощью нескольких аккуратных косичек. При этом на затылке густые пряди оставались полностью распущенными, и мне… снова хотелось их потрогать.

Вместо ответа на мой вопрос василиск просто протянул мне руку.

Признаться, я ожидала чего угодно. Очередных перепалок, ссор, споров. Я должна была пытаться выпроводить его прочь, он – уговорить меня на какую-то очередную прогулку, от которой я не смогу отказаться все равно. Например – прогулку в участок или бесполезный и вызывающий поход в ресторан.

В итоге я бы через силу согласилась, потому что главному следователю Таредина Пятого не отказывают, а он, как надутый пингвин, шел бы рядом со мной, сцепив крылья, тьфу, то есть руки, за спиной. Важный и довольный.

Но все вышло не так.

На этот раз почему-то совсем не так…

Я глядела на распахнутую ладонь василиска, и внутри все медленно переворачивалось, подвывая. Как большой медведь, просыпающийся в берлоге от зимней спячки. Вот сейчас он окончательно очнется и…

Я положила свою ладонь в мужскую, вздрогнув от ощущения приятного тепла. От места, где наши пальцы соприкоснулись, под кожу проникла стая искр. Она брызнула в вены, быстро расходясь по телу колючими мурашками.