— А до того, как попасть в Рукопись? Меня интересует тот момент, когда оно ещё не в Рукописи, но уже и не является просто Текстом. Меня интересует, всякое ли Литературное Произведение хочет стать Рукописью, а затем Книгой. Или его судьба находится в полной зависимости от Автора.

— Представь на минутку, что ты — именно такое живое Произведение. Представила?

Я кивнула, хотя, честно говоря, представляла с трудом.

— А теперь расскажи о своих желаниях. Пофантазируй.

Я улыбнулась. Какая же он прелесть — мой сосед Восстание Ангелов! С ним невозможно соскучиться!

— Ну, я, конечно, сразу бы захотела познакомиться поближе с Автором. А поскольку я — не Книга и у меня нет вечно неподвижных метафорических ног, переплёта и обложки, то, значит, я способна свободно перемещаться в пространстве. Я бы подлетела к Автору, заглянула ему в глаза, прикоснулась бы к нему. Если бы умела — поговорила бы с ним, хотя мне кажется, что нам хватило бы и невербального контакта. Я бы спросила его — хочет ли он, чтобы я стала Книгой…

— Ошибка, — перебил Восстание Ангелов. — Ты не знаешь, что такое Книги, и бывают ли они на самом деле.

— Ой, ты прав… — задумалась я на мгновение. — Ну, тогда бы спросила: а что со мной будет дальше? Он ли это решает или можно мне самой?

Восстание Ангелов кивнул.

— Я бы очень захотела сама решить свою дальнейшую Судьбу и пройти собственный опыт. Или, по крайней мере, выбрать из тех вариантов, что назовёт мне Автор. Я бы очень захотела странствовать по свету, познакомиться с Природой, с другими Литературными Произведениями. Мне не нужно было бы себя познавать, поэтому я бы просто жила, радовалась жизни и дарила бы всему окружающему миру свою любовь и гармонию. А ещё… ещё я наверно бы поблагодарила Автора за то, что он создал меня из Текста. Я бы попросила его научить меня создавать что-нибудь. Может, он отвёл бы меня на склад Текстов, и я бы научилась, и сама стала бы Автором.

— Вот ты и ответила на свои вопросы, — сказал сосед.

— Да, но это же только мои фантастические гипотезы! — возразила я.

— Ты хочешь знать, или тебе нужны доказательства?

— Я… хочу знать…

— Ты и так знаешь, что ты — Литературное Произведение.

— Да, и опыт чтения — тому доказательство. Но…

— Доказать можно лишь то, чего нет. Всё, что есть, не нуждается в доказательствах.

Едва удержавшись на краю очередного мыслительного ступора, я ухватилась за единственную спасительную ниточку:

— Но почему я всё-таки — Книга? Почему?!

Восстание Ангелов дружески похлопал меня по плечу, провёл рукою по обложке с моим именем.

— Задай вопрос правильно. Почему ты — не Литературное Произведение?

— Но я ли… опыт чте… а…эээ…

Я повернулась к Лирике, отдыхающий после визуализации увесистого куска танталового тумана.

— Лирика, скажи, кто ты?

— Я Книга, — последовал ответ, который я знала с первых часов появления на свет.

— Милая, прости, но я тебе не верю. Неужели ты до сих пор считаешь себя просто Книгой?

— Я могу считать себя кем угодно, милая Безусловная Любовь, — хоть Книгой, хоть Журналом, хоть Инструкцией. Всё равно это не имеет никакого отношения к тому, кто я на самом деле.

— Так я и спрашиваю тебя о том, кто ты на самом деле!

— Не кричи, пожалуйста. Я очень устала.

— Прости, милая… Но мне действительно важно это узнать.

— Если я скажу тебе, кто я на самом деле, это будет означать, что я считаю себя этим кем-то. Значит, я не могу ответить на твой вопрос, ибо любой ответ на него будет ложным.

— Даже если ты скажешь, что ты — никто?

— Тем более если я так скажу. Считать себя никем — верх лицемерия.

— Тогда зачем ты ответила, что ты — Книга?

— Ты спросила, я ответила. Я знаю, что ты хотела услышать, что я считаю себя Литературным Произведением. Но я не НЛП-Соблазнение, чтобы говорить то, что хотят услышать окружающие.

— Прости, но я не знакома с Книгой по имени НЛП-Соблазнение.

— А мне довелось прожить с ней три месяца на одной полке. Эта Книга утверждала, что прочитала себя на две трети, и с тех пор я серьёзно задумалась, насколько для Книги благо — прочитать себя полностью.

— Ты очень долго общалась с Восстанием Ангелов. С тобой непросто вести диалог! — хмыкнула я недовольно.

— Ой, да ну тебя, Безусловная Любовь! Ты даже маску недовольства без Инструкции Надевания Масок нацепить не можешь!

И мы обе от души рассмеялись. Я чувствовала себя превосходно, несмотря на то, что ответы соседей меня не удовлетворили, а покой мне теперь даже и не снился.

Спустя полтора месяца после того, как Леночка отнесла меня в Библиотеку вместо какой-то другой Книги (о Судьбе которой я совсем не переживала), я уже освоила азы книгаямы и книга-йоги. Вторую премудрость преподавала Лирика по своей собственной системе, которая являлась синтезом её опыта, двадцати пяти главных страничных асан Торы и набора оздоровительных упражнений для молодых Книг, разработанных Сонетами Шекспира в сокнижестве с Рубаями Хайяма. Книга-йога давалась мне с трудом, но её первые положительные результаты вдохновляли на продолжение занятий. Мы с Лирикой практиковали попеременное напряжение и расслабление страниц — причём каждой в отдельности, что сильно повышало не только мою чувствительность к внешнему миру, но и сопротивляемость боли. Лирика объяснила, что разницу в ощущениях я лучше всего почувствую в будущем — во время чтения Читателем. Помимо этого, я занималась упражнениями, укрепляющими прочность переплёта, гармонизирующими внутреннюю красоту обложки, избавляющими от негативных мыслей по отношению к себе и даже — увеличивающими удобоваримость моего Текста. Правда, я не понимала смысла некоторых из предлагаемых мне Лирикой действий, а особенно — смысла их последствий. На что Лирика резонно замечала, что ни один смысл в Книжном Мире нельзя определить однозначно.

За это время я почти позабыла, что существует мир грёз, в который нужно погружаться якобы для избавления от текущих проблем или болячек. Ни Лирика, ни Восстание Ангелов не поощряли такого способа существования, считая его бегством от скуки, порождённой страхом остаться ненужной. А концепцию нужности, приносящую столько страданий, я просто возненавидела. Правда, соседи часто осекали меня, когда я начинала гордиться тем, что становлюсь такой умной. В глубине моей души только зарождалось семя понимания относительности любой, даже самой удивительной и полезной, концепции. Но как жить без концепций, как развиваться и, главное, как мыслить по-другому — я не знала. Восстание Ангелов, разумеется, мудро молчал и периодически подкидывал мне свои коаны, а Лирика утверждала, что многие Книги годами занимаются йогой с медитациями, но так и не познают бесконцептуального мира.