А справа от вдовы, что интересно, не воевода или боярин – священник важный. Глянула на Илью Ода, что-то шепнула священнику, и тот тоже на руса уставился. И тоже злобно. Этому-то что не нравится? Вон Болеслав Господа через слово поминает. И уже раз десять поклялся веру Христову защищать повсеместно и язычников просветить, докуда его, Болеслава, конь доскачет.

– Господин рыцарь…

Воислав Горацек. Главный советник Болеслава. Можно сказать, наперсник.

– Господин рыцарь, можно тебя отвлечь ненадолго?

Илья поднялся, поймал взгляд Рулава, качнул головой: пируйте, всё хорошо.

Они с чехом отошли в укромное место за колонной.

Чех неспешным движением кисти шуганул миловавшуюся впотьмах парочку, присел на скамью, похлопал ладонью, приглашая Илью занять место рядом.

– Собеслав сбежал, – сказал он. – Твой князь победил. Теперь Болеслав ждет его в Гнезно. Так они уговорились.

– Неужто князь сам не управится с мачехой? – подковырнул Горацека Илья.

Чеха он недолюбливал. С того самого раза, когда впервые увидел его в краковском замке Болеслава.

– Князь будет огорчен, если Владимир не сдержит обещания. – Выпад Ильи чех пропустил мимо ушей. – И было бы неплохо, если бы ты, рыцарь, поспешил к своему князю и напомнил, что Болеслав его ждет.

– Думаешь, у великого князя Владимира плохая память? – прищурился Илья.

– Не злись, рыцарь, – примирительно произнес Горацек. – Я сейчас не голосом Болеслава говорю, а своим собственным. И говорю так, будто не ты сейчас предо мной, а твой отец или твой брат Богуслав. Говорю с тобой как с мужем умудренным. Вникаешь?

Илья удивился. Но кивнул. Как скажете. Можно и в умудренного мужа поиграть. В перерывах между пирами и битвами.

– Мало ли почему твой князь может забыть о своем обещании. В жизни всякое бывает, – продолжал чех. – А своего князя я знаю. Он очень разумен для своих лет, но всё же он немногим старше тебя, а потому наверняка обидится, если Владимир забудет о приглашении. Твой князь пришелся ему по душе… Тем больше будет обида. Надо ли нам с тобой, чтобы между Русью и Польшей возникла обида?

Илье сразу вспомнились батины слова о том, что Болеслав может стать опаснейшим врагом, а потому…

– Нет, не надо.

– Ты выполнишь мою просьбу?

– А ты уверен, что Болеслав меня отпустит?

– Об этом я позабочусь, – заверил Горацек. – Завтра мы займем Детинец, а послезавтра отправляйся. Если не терять время и почаще менять лошадей, то на четвертый-пятый день ты увидишь своего князя.

Гнезно. Честь и милость князя Болеслава

Горацек не соврал: на следующий день Болеслав занял Детинец. Без боя. Ода с сыновьями и верными германцами беспрепятственно покинула Гнезно.

В отличие от польских бояр и их людей. То есть эти тоже вознамерились отбыть из столицы по домам, где непременно начали бы пакостить Болеславу, но дружинники князя проворно отделили их от германцев и повязали. Ода было возмутилась, но Болеслав напомнил, что гарантировал неприкосновенность только мачехе, ее сыновьям и ее людям, то есть – германцам. А те, кого он взял под стражу, – не ее, а его подданные, и на них клятва не распространяется.

Поскольку у Болеслава было куда больше воинов, протестом всё и ограничилось.

Пленных же вывели на площадь перед Детинцем, где им было предложено выбрать: идти ли им прямо, то есть принести клятву верности молодому князю, или проследовать налево, где их ожидали палачи.

Одлилен и Прзибивой, мятежные бояре, которых Илья видел на пиру, с гордостью отказались. Одлилен напомнил, что Болеслав дал им слово, что их жизням ничто не угрожает. Правда, речь шла только о вчерашнем пире, но ведь в клятве этого не прозвучало. Так что если Болеслав действительно такой хороший христианин, как утверждает, ему следует бояр немедленно отпустить. И их людей тоже, потому что даже если их люди и сделали что-то, неугодное Болеславу, то ответственность за них несут их господа.

Болеслав задумался.

Илья ожидал, что решительный князь плюнет на словесные уловки и отправит обоих на плаху. Тем более что и плахи, и палачи уже ожидали в готовности…

Но Болеслав его удивил.

– Верно, – сказал он очень серьезно. – Именно так я и сказал. И хорошо, что ты напомнил, боярин, о моей клятве и о Господе нашем, заповедовавшем прощать врагов и не отнимать их жизней.

Илья поморщился, вспомнив Владимира, который после Крещения тоже не желал карать татей… Выходит, и этот – туда же.

Толпа, внимавшая князю, зашумела. Кому-то пришлось по душе милосердие Болеслава, но большинству точно не понравилось. Оду здесь, в Гнезно, полагали чужой, равно как и поддержавших ее бояр.

– «Не убий!» – сказано в Писании! – прогремел Болеслав. – И слово мое крепко! Но там же, в Писании, сказано: «Око за око!» Так что жизни я вам, бояре, оставлю, а вот глаза придется отдать!

Одлилен с Прзибивоем дружно завопили, но на сей раз протесты не помогли. Отволокли к палачам и ослепили.

– Жестоко, – пробормотал Маттах. – Лучше смерть.

– А он молодец, Болеслав! – одобрительно пробасил Гудмунд. – Им бы еще руки отрубить и языки вырвать. Всем врагам наука будет.

Но хватило и глаз.

Воющих бояр оттащили в сторонку, а князь обратился к их людям, предложив простой выбор: пройти направо, где ждут священники со Святым Писанием, и принести клятву верности своему князю. Или проследовать налево, к палачам.

Среди людей боярских наверняка было немало храбрых и верных, которые пошли бы на смерть ради чести. Но ослепнуть…

Налево не повернул никто.

Берег Северского Донца в месте впадения реки Везелицы. Белгород Владимиров. Двумя месяцами ранее

– А славно вышло, – похвалил Духарев, глядя на свежевозведенные стены, часть из которых была поднята на его средства. В частности, и новенькие дубовые ворота, усиленные железными стяжками, прочно сидящие меж десятиметровыми привратными башнями. Не хватало рва, но при таком расположении крепости он не обязателен. Тем более что осадных башен у степняков точно нет.

– Божьими молитвами и нашими с тобой трудами, князь, – подольстился к Сергею Ивановичу наместник белгородский Грузило. Сообразительный муж. Он еще с первого знакомства догадался перед Сергеем Ивановичем спинку прогнуть. А может, Добрыня подсказал. Но результат налицо. Вложился в великокняжий проект Духарев заметно больше, чем планировал. И тем весьма ускорил строительство. И не в ущерб качеству. Не простой частокол окружил город, а настоящие стены, собранные из прочных, заполненных землей клетей. С просторным и крепким заборолом, прорезанным щелями-скважнями, из которых так удобно бить по нападающим или отталкивать лезущих наверх. А вот снизу, с земли, а уж тем более с берега реки поражать защитников куда как сложнее.