– Ты не трясись, – сказал ему Малига. – Залезь, вон, под лавку, чтоб случайно не пришибли. Тебе нас еще к Владимиру вести.

– Светильник прикройте, – попросил Илья и осторожно приоткрыл двери.

Точно. Полон зал. И по скамьями рассаживаться не спешат. Двое подступили к хозяину. Расспрашивают. Один, высокий, в красном плаще, со сдвинутым на затылок шлемом, Илье показался знаком. Повадкой, наверное, потому что лица не видно, спиной стоял.

Не важно. Важнее, что остальные, а их не меньше двух дюжин, посбрасывали на столы верхнюю одежду и чего-то ждут. И почти половина в кольчугах и при мечах.

Не зря Возгаря Совиным Глазом зовут, пусть он и не любит это прозвище. Всё разглядел гридень. Полумрак для него, как для другого человека ясный день.

Половина в броне и при мечах, а у остальных доспех и оружие пусть и попроще, но тоже воинское: копья да топоры. И луки. С накинутыми тетивами.

Илья прикрыл дверь, оглянулся. Соратники в боевой готовности. Эх, жаль, окна маловаты, не протиснуться. А то ударили бы в спину. Стрелами. Ночные гости хоть тоже с луками и если и могут потягаться с русами в строю, то в стрельбе один только Маттах десять таких уложит. А если не в щиты, а в спины бить, так и двадцать.

Илья пересек комнату, открыл ставни… Внутрь потек холодный воздух и серебристый лунный свет. Да, Илья в такую щель разве что голову просунет. А вот брат-хузарин пусть попробует. Он хоть и сильный, но мелкий – в отца. Авось протиснется.

– Маттах, – позвал Илья. – Сумеешь в окно пролезть?

Хузарин глянул в проем:

– Без брони – наверняка. А с броней – если подпихнете.

– Старший, я тоже смогу! – подал голос Загрёба. – Вот только бронь на время снять придется. А чего хочешь-то? За подмогой бежать?

– Загрё-ёба! – укоризненно протянул Рулав. – Бежать! Ты гридень или смерд босоногий?

– Я ж просто спросил, – смутился Загрёба. – Зачем вылезать-то, княжич? Здесь, вроде, надежней обороняться.

Он, Загрёба, не был трусом. Трусливых гридней не бывает. Но жизнь свою берег. Род у него маленький. Не род даже, просто семья: мать да четыре сестры. Отца убили печенеги, брата – угры. Жена родами умерла, детей не осталось. Нельзя Загрёбе умирать. Никак нельзя. И он об этом помнил.

Рулаву, молодому, сильному, природному варягу, Загрёбины трудности непонятны, да и безразличны. И правда за ним, Рулавом. Они – гридь. Братья-воины. Об этом надо думать. Прав Рулав. Это смерды думают, как уцелеть. Воин же – о том, как убить врага. Но убьют Загрёбу, что тогда с матерью и сестрами станется? Кто защитит? Страшно умирать Загрёбе.

Илье страх его понятен. И временами этот страх полезен. Когда нужно выживать, а не убивать.

Но не этой ночью.

– Двое лучше, чем один, – сказал Илья. – Маттах, Загрёба, выберетесь наружу, а когда они на нас насядут, бейте им в спины. Но сначала проверьте, не остался ли кто во дворе. Чтоб вас самих со спины не взяли. Загрёба, ты понял? Это на тебе.

Гридень кивнул, снял шлем и принялся стягивать только что надетую кольчугу.

Маттах ухмыльнулся. Вот уж кто просто не верит, что его могут убить. Два десятка врагов для него – это два десятка выпущенных стрел.

Хузарин в окошко пролез запросто. Только пояс снять пришлось. Сунулся ногами вперед, выдохнул и проскользнул даже без помощи.

А вот Загрёбе пришлось – головой вперед и с помощью Ильи и Рулава. Но пропихнули и его. Следом отправили бронь и оружие. Успели. Ночные гости всё еще толклись в общем зале.

– Может, поговорим сначала? – предложил Малига. – Вдруг они не про нас?

– Может, – согласился Илья, наблюдая в щелку за ночными гостями. – Но вряд ли.

Высокий воин в красном плаще, тот самый, который показался Илье знакомым, как раз закончил разговор с хозяином постоялого двора. Решительно закончил. Ударом кинжала в грудь. И махнул своим людям. Те мгновенно построились в клин и неторопливо двинулись через зал.

А куда торопиться? Тут недалеко.

Что интересно, сам предводитель с отрядом не пошел, хотя по всем воинским понятиям должен был занять место впереди.

Илья отступил от дверей.

– Стена? – спросил Рулав.

Княжич мотнул головой. Из тех, кто остался, в строю по-настоящему крепки только Рулав и Малига. Десятерых втроем им всё равно не удержать. Будь с ними сейчас Гудмунд и Нагнидуб, тогда другое дело. С этой парочкой Илья бы двери наглухо перекрыл. Но их нет, значит, стену из щитов строить нет резона.

– Стрелами бьём. Впустим с полдюжины, а потом – по ногам. Дальше как получится.

И, подавая пример, присел у дальней стены, прижавшись левым плечом к обтесанным бревнам.

Остальные тоже рассредоточились, приготовились.

– Миловид, светильник гаси, быстро, – распорядился Илья.

Отрок ухватил масляную лампу за ручку и выкинул в открытое окно.

Ну да, так быстрее.

Совсем темно в комнате не стало – луна светила ярко.

Илья слышал, как приближается противник. Никаких сомнений, это за ними. На всех прочих гостей, ночевавших здесь, хватило бы и трех-четырех воинов. А уж боевой строй собирать…

Дверь отворилась, но не резко. Видать, слегка копьем толкнули. Только-только чтоб открылась. И в комнату сразу полетели зажженные факелы.

Мысль правильная. Спят себе люди… А тут огонь! И стрелы. Кто вскочил, того на копья.

Но это если бы русы спали. И вообще, если бы это были не русы…

Илья выстрелил вмиг. Будто птицу влет бил. Остальные поступили так же.

Сбили, понятно, не все факелы. Один упал на пол, второй – на постель, солома на которой тут же занялась.

А вот остальные факелы полетели в обратную сторону. Прямо в атакующих. В тех, кто в задних рядах. Они «нападение» отбили, видно сразу, люди опытные. Но кого-то все же зацепило – заорал. Тоже понятно. Не у всех щиты. Позади вои с луками. Прикрывать, когда передовые ворвутся и освободят проем.

И передовые ворвались. Вся голова «кабана»: шестеро бронных, со щитами. Ворвались и вмиг рассредоточились, разбившись на тройки. Да так четко, что сразу стало понятно: не какие-то там разбойники в гости пожаловали. Слаженная опытная дружина.

Присели щит к щиту. Щиты большие, под всадника. Из таких и стену собирать не надо, целиком прикроют.

Наверное, они удивились, что по ним никто не стреляет.

Но русы команду Ильи выполнили четко. Первых – пропустить…

Следом за первой должна была войти вторая полудюжина и тоже разойтись, чтобы открыть цели лучникам. А цели ну прям как на ладошке. Порознь по стенам, да еще щиты за спинами, потому что руки заняты. Луками.

Сдвоенный залп – и в дверях куча-мала. С пяти шагов стрела из степного лука прошивает любую бронь и ломает берцовую кость не хуже удара топором. Кому-то в голень угодило, кому-то в колено. Ох и ор поднялся. Больно же!