– И в этом ты не усмотрел провала? Тогда что провал в твоем понимании? Объясни мне, Натан.

– Мы возьмем Рахманова, – ушел от прямого ответа Паттерсон, невольно взваливший на себя часть функций личной охраны шефа военной разведки: радикальный метод защиты директора от покушения, предложенный Паттерсоном, не предполагал его разглашения даже в среде его физической защиты. – Мы возьмем Рахманова завтра или послезавтра, через три или четыре дня, давление на него продолжится по нарастающей. С нашей стороны необходимо подогреть все средства массовой информации, чтобы увеличить продолжительность новостей о кентерберийском теракте, включить больше кровавых подробностей, использовать сюжеты с родственниками погибших и пострадавших от рук ливийского террориста.

– Но если всплывет правда, – по инерции продолжил Трой Смит, – то откровения Дэвида Шейлера покажутся цветочками.

Кто такой этот Дэвид Шейлер, Паттерсон знал очень хорошо. Это агент МИ-5, раскрывший мировой общественности глаза на операцию по устранению Каддафи в 1996 году и сдавший своих коллег по МИ-6. Он признался на пресс-конференции, состоявшейся накануне его отъезда из Франции: «Я сделал то, что сделал, потому что я люблю свою родину. Я не предатель. Все англичане должны знать, лжет им правительство или нет. Я не думаю, что правительство не хочет открытого суда. Для них это будет большей проблемой, чем для меня».

Вот и Рахманов (может так случиться) заявит: «Я сделал то, что сделал». Он выполнял приказ своего начальника. И чем он отличается от агентов британской разведки, которые получили приказ лично от Троя Смита – устранить полковника Каддафи? Может, тем, что задача у Рахманова «помягче»? В том плане, что задача у него – устранить руководителя разведки, а не премьер-министра, фактического главу государства. И с этой, и с предыдущей позиции действия Рахманова вполне оправданны, по-другому – адекватны.

Трой Смит размышлял на эту тему, пока Паттерсон «разорялся насчет усиленного давления на СМИ, которые в интересах национальной безопасности просто обязаны действовать под диктовку спецслужб, призванных устранять проблемы такого рода». Он говорил о тандеме, и сама эта идея имела глубокий смысл.

– Исправляй ошибки, – отпустил его директор. – Первая – это ар-Рахман, вторая – Руби Уоллес. И смотри, чтобы эта пара не зачала третью ошибку.

– Да, сэр.

Натан Паттерсон, прощаясь с директором, вдруг представил невероятное: во главе МИ-6 все-таки стал советский шпион Ким Филби[3](ему для этого оставался один шаг), и как бы в этом случае поступил его коллега, Андрей Рахманов?.. Весьма и весьма интересный вопрос.

Паттерсон ехал в офис военной разведки, переключившись на другую тему. Он не мог не заметить, что во время непродолжительного, но насыщенного разговора с шефом разведки тот испытывал страх.

Трой М. Смит боялся реванша. И любому другому на его месте стало бы не по себе. Убийца здесь, в Лондоне, в его руках нити, ведущие к террористическим группировкам. Управляя мощным денежным потоком, отследить который пока не представлялось возможным, Рахманов мог организовать масштабную спецоперацию, направление которой – все то же: ликвидация директора МИ-6. Рахманов непредсказуем, и это один из главных его козырей. Другой козырь – это сложившаяся в его пользу ситуация, при которой директор МИ-6 не сможет взять отпуск или «заболеть»: любое его оправданное или неоправданное отстранение от работы может навести на подозрения в пронырливой журналистской среде.

Вернувшись в свой офис, Натан Паттерсон нашел у себя на столе факс из Рочестера. Полицейский детектив, подписавшийся как Томас Браун, отправил его не мешкая спустя четверть часа после допроса Джонни Гюнтера на два адреса: Паттерсону и Биллу Арчеру, как требовала того особая инструкция, разосланная во все полицейские участки. Внимательно ознакомившись с копией протокола допроса Гюнтера, Паттерсон связался по телефону с рочестерским детективом:

– Здравствуйте! Меня зовут Натан Паттерсон. Я получил ваш факс, спасибо. Джонни Гюнтер все еще у вас в отделении?

– Да, он дрыхнет сейчас в камере.

– Доставьте его к нам на Воксхолл-кросс, 85, и чем быстрее, тем лучше.

– Да, сэр.

Паттерсон оборвал связь и задумался. То, что он собирался сделать, называлось дополнением к дополнению. К последней ориентировке на Андрея Рахманова прирастала еще одна. Он мог изменить свою внешность при помощи смываемой татуировки в виде свастики и обязательно на видном месте – предположительно на шее, использовать в качестве маскировки другие фашистские атрибуты, а также, вероятно, символику футбольной команды «Рейнджерс»; возможно, он изменит цвет волос и глаз.

«Рочестерская информация» стала еще более ценной, когда нашла подтверждение из первых, если можно так сказать, рук: это когда Паттерсон лично допросил доставленного в Лондон Джонни Гюнтера. Невероятно – этот фашистский ублюдок лично знал Андрея Рахманова! Не сталкивался с ним случайно, а поддерживал контакты на протяжении двух лет. Опытный разведчик, работавший и на МИД России, и на ГРУ Генштаба, не брезговал и такими отморозками, как Гюнтер. Собственно, такие индивиды – зачастую основное оружие экстремистов. Его явку в полицейский участок Паттерсон, поддерживая рочестерского коллегу, квалифицировал как явку с повинной, а его показания – чистосердечными. Но не все так гладко, как думает этот фашист. Ему еще только предстояло узнать, что такое настоящие проблемы.

На вопрос Джонни Гюнтера, может ли кто-нибудь принести ему пива, Паттерсон ответил утвердительно:

– Будет тебе пиво. – Сам же подумал: «А не доставить ли «фашиста» в «нижнюю цитадель» – для устрашения?»

Группировка Гюнтера насчитывала двенадцать человек (это на данный час; а так она колебалась от пяти до пятнадцати; кто-то из членов банды садился за решетку, кто-то уходил в мир иной, получив смертельную рану в драке или разбившись на дороге; нашлась пара чудаков, которая обзавелась семьей). Всех членов группировки Натан Паттерсон распорядился взять под арест. Нет, объяснил он Томасу Брауну, в Лондон везти «тупых ублюдков» не надо, туристический сезон только начинается; если они похожи на своего предводителя, пусть сидят в Рочестере.

Итак, Паттерсон узнал, каким образом может изменить внешность Рахманов. Пожалуй, в кожаном прикиде, со свастикой на шее, со стальным цветом радужной оболочки глаз его могут принять за своего и в баре типа «Голубая устрица», и в байкер-пабах.

Художник недолго трудился над новым обликом Рахманова, и когда Паттерсон положил перед собой два изображения ливийского террориста, то покачал головой: очень резкий контраст. По сути – позитив и негатив. Это и есть трудности, которые посулил абд-Аллах Хасан на допросе. Да, нелегко придется полицейским на своих постах. Им придется выискивать в многотысячной толпе одного многоликого человека.