Увидев объявление в церковном бюллетене, я поняла: это как раз то, что мне нужно, – ритрит. Может быть, там Бог поможет мне найти средство от душевной неустроенности.

Ритрит устраивался по выходным в монастыре. Я никогда там не была. Войдя на территорию, я миновала высокие кирпичные здания, которые стояли точно солдаты, охраняющие святую землю. В центре царственно возвышался очень старый дуб. Гигантская крона дерева тянула ветви к небу, точно руки, поднятые в страстной молитве. Я остановилась под ним, чтобы проникнуться святостью этого места.

Найдя отведенную мне комнату, я положила чемодан на кровать и огляделась. Помещение было безликим и простым: кровать, письменный стол, Библия и шкаф. На серой стене висело распятие.

«Да уж, мрачновато здесь», – подумала я. Хотя с самого порога меня охватил покой, я засомневалась, уживусь ли я с таким аскетизмом.

В тот вечер я с головой закуталась в одеяла, пытаясь создать какой-никакой уют. Безмолвие заполняло скудное пространство. От такой тишины мне стало неуютно. Но усталость убаюкала меня, и я быстро провалилась в сон.

Не знаю, долго ли я спала, но в какой-то момент мои глаза открылись. Я ахнула – и завопила. Передо мной маячила гигантская призрачная фигура молодого мужчины, упиравшаяся головой в потолок! Тонкая лента обвивала его голову, не давая длинным кудрявым волосам падать на лицо. Его тело блестело от пота, а взгляд, обращенный к небесам, был наполнен любовью.

В ту же секунду я прониклась священным знанием о моем незваном духовном госте: «Это Иисус, Сын плотника. Он проводил в тяжких трудах долгие часы, помогая своему отцу».

А потом я услышала – не слухом, а внутри себя: «Нелегкая это работа – строить Царство».

Я села в кровати и быстро провела рукой по изображению, словно стирая мел с доски. Оно тут же исчезло – как не было.

Озадаченная, я снова легла и попыталась сообразить, что случилось. Я смотрела на тусклую серую стену, которая послужила экраном для этого таинственного посещения. Мое сердце стучало, как паровой молот. «Если это был Иисус, тогда почему мне так страшно?»

Ответ пришел в виде воспоминания о библейском стихе, который я когда-то читала. Апостолы находились в лодке в бурю, когда Иисус направился к ним по воде. Поначалу они его не узнали. «Это призрак!» – вскричали они в страхе.

Я точно знала, что они тогда чувствовали. Я была в таком же ужасе. Очевидно, страх Божий – очень страшная вещь. Откровение о том, что Иисус до полусмерти напугал и своих учеников, меня успокоило. Эта утешительная мысль приняла меня в объятия, и я уплыла обратно в сон.

Следующее утро было воскресным. Я пошла к мессе. Ночная встреча никак не выходила у меня из головы. Когда месса началась, я то и дело отвлекалась на свои мысли, но все равно молитвенно вопрошала: «Господи, это действительно был Ты нынче ночью?»

Когда настало время проповеди, священник благоговейно проговорил:

– Сын плотника… Какое прекрасное имя для Иисуса!

Я была поражена.

«Это не случайное совпадение, – сказала я себе. – Бог определенно пытается что-то мне сказать!»

Меня как будто подключили к сети: электрические токи пробегали по моему телу. Я вся вибрировала, кожа покрылась мурашками. Это ощущение накатывало волнами и прекратилось только с окончанием мессы.

Мысли об Иисусе сопровождали меня по дороге домой. Пытаясь понять, зачем Ему понадобилось являться мне в виде Сына плотника, я задавалась вопросами: «Что делает плотник?» Он строит вещи. «Что делает Иисус-Плотник?» Он строит жизни.

Едва придя домой, я села за компьютер и написала об Иисусе, Сыне плотника, строителе жизней. Повинуясь порыву, я отослала написанное редактору газеты моей епархии. К моему удивлению, он предложил мне вести ежемесячную колонку для газеты. Так я услышала Зов. Я начала писать.

Вскоре меня попросили стать кантором и органисткой в моей церкви. И снова я услышала Зов. Я начала петь.

Одно за другим – у меня вдруг появилось множество занятий. Похоже, в небесах что-то сдвинулось. Открылись шлюзы, и я отдалась на волю потока.

Явление Сына плотника случилось больше двадцати лет назад. С тех пор ни одного дня я не провела в праздности. Я всегда находила какое-нибудь достойное дело ради Иисуса: писала, пела, посещала дома престарелых или учила катехизису внуков. Часто меня одолевала усталость. Иногда хотелось все бросить. Обычно, когда утомление заглядывает на огонек, я даю себе передышку. А потом смотрю в небо, вытираю пот со лба и вспоминаю, как Иисус однажды сказал мне, что строить Царство Божие – нелегкая работа.

Рождественское утро было моим любимым днем в году. Скоро приедут два наших сына, три дочери, их супруги и десять наших внуков. Дом наполнится шорохом разрываемой бумаги, писком игрушек и детским смехом. Пока дети и собаки будут гоняться друг за другом по комнатам, женщины соберутся в кухне, чтобы пить кофе и обмениваться советами на любые темы – от лечения мигрени до поисков хорошей няни. Как обычно, они предложат помочь мне с готовкой, а я, как обычно, откажусь. Мужчины рассядутся перед телевизорами: одни включат канал «История», а другие примутся подбадривать криками футбольные команды. Время от времени будут раздаваться вопли: «Прекрати доставать братишку!» или «Оставь в покое эту золотую рыбку!»

А пока мы со старой пятнистой кошкой были в кухне одни. Улыбаясь, я провела босой ступней по ее мягкой шерсти.

Я любила проводить это тихое время в одиночестве, по локоть в муке, среди ароматов кофе и корицы. Четыре свежеиспеченных пирога выстроились на разделочном столе, а еще два доходили в духовке. Индейка дожидалась начинки; поднималось тесто для хлеба. Во дворе сбывались мечты Бинга Кросби[3] – метель колотилась в окна и наметала сугробы.

Звякнул таймер духовки. Тыквенные пироги вышли идеальными – начинка по краям схватилась, гофрированная корочка подрумянилась, но не подгорела. Поставив их охлаждаться на решетку, я почувствовала внезапное желание отнести один пирог нашей соседке, которую все называли Джордж.

По-настоящему ее звали Бьюла Мэй, и она жила по соседству с нами с тех пор, как наши дети были младенцами. Как и я, она считала, что главная и лучшая часть этого праздника – выпечка. Обычно мы были в курсе дел друг друга, но этот год выдался особенно хлопотным, и до меня вдруг дошло, что мы с соседкой не разговаривали уже много недель.