Посылая Барнаби мысленные приказы замолчать, Теннинг пробегал взглядом по строчкам — численность погибших от удара молнии, начиная с 1900 г.; высота снежного покрова в Вермонте; достоверно установленные случаи переноса коров торнадо, — когда с улицы донесся новый звук, громыхание остановившегося у дома мусоровоза.

Казалось, еще немного, и череп не выдержит и расколется.

Но он не сумасшедший.

Нет, у него найдется достойный ответ на это бесцеремонное вторжение окружающего мира. Он прижал поплотнее наушники, но писк, скрип, грохот и лай продолжались, проникая в мозг, атакуя все органы чувств. И самое главное, они пробудили Оливера! Этого проклятого ребенка. Сколько можно терпеть такие муки! Почему они не дают ему сосредоточиться? Этот ноющий бесконечно малыш. Этот сраный пес. Давление нарастало. Сдавливало голову. Сдавливало грудь. Если ничего не сделать, он просто лопнет. Взорвется. Все, с него хватит.

Дрожащими пальцами Теннинг завязал шнурки стоптанных, «лысых» кроссовок, вышел в коридор, запер за собой дверь и опустил в карман связку ключей.

Прошел к пожарной лестнице и быстро спустился на нижний уровень — лифтом он не пользовался.

Пройдя через прачечную, он вышел в бойлерную, где ворчали угрюмо старые трубы и где ревел с энтузиазмом сытого новобранца новенький отопительный котел. В углу, у бетонной стены, стоял восемнадцатидюймовый обрезок трубы с поржавевшим шарниром на конце.

Теннинг поднял обрезок, взвесил на ладони, ударил осторожно по ладони — подойдет.

Он повернул направо и спустился по скату к двери, над которой горели буквы «ВЫХОД». В голове, как фейерверки в новогоднюю ночь, вспыхивали с треском идеи — одна кровожаднее другой. Запор поддался легко. Теннинг постоял с минуту, щурясь от солнечного света, определяя положение и оценивая ситуацию. Потом свернул за угол и направился в сторону патио с многочисленными цветниками, появившимися здесь после перестройки здания.

Увидев приближающегося человека, Барнаби снова залаял и запрыгал, натягивая поводок, которым был привязан к сетчатому заборчику. Рядом с ним, в тени, стояла коляска с Малышом Оливером. Тот тоже заскулил.

Лучик надежды пробил завесу тягостных дум.

Вот он, шанс, — двоих разом.

Сжимая в руке обрезок трубы, Теннинг продвигался вдоль стены к источнику воплей и воя.

И тут, в самый неподходящий момент, из своей квартиры на первом этаже вышла Марджери Глин. Стянув волосы в неряшливый узел и заколов его карандашом, она наклонилась, выставляя на всеобщее обозрение несколько квадратных дюймов молочно-бледного бедра, и вынула Оливера из коляски.

Теннинг замер.

Ребенок моментально утих, а вот Барнаби всего лишь сменил мелодию на более энергичную. Марджери прикрикнула на собачку, подхватила сына одной рукой и, прижав заплаканное, слюнявое личико к просевшей груди, вернулась в дом.

Теннинг выступил вперед. Барнаби умолк, выжидающе облизался, рассчитывая на дружескую ласку или, может быть, даже на прогулку в парк, и… снова залаял.

Дубинка взлетела и опустилась. Пес тявкнул жалобно, попытался безуспешно схватить врага за руку, но кусок трубы снова взлетел на фоне безоблачного неба и опустился во второй раз.

Барнаби не издал ни звука.

Заталкивая безжизненное тело в мешок для мусора, Теннинг облегченно вздохнул.

Туда тебе и дорога. Покойся с миром.

Три дня прошло с тех пор, как Мэдисон Тайлер была похищена со Скотт-стрит, а ее няня убита в нескольких ярдах от Альта-Плаза-парка.

В то утро мы снова собрались на летучку: Конклин, четыре инспектора из отдела убийств, Маклин, полдюжины полицейских из отдела тяжких преступлений и я.

Маклин обвел взглядом собравшихся.

— Задерживаться не будем — работы хватает у всех. Что мы имеем? Ничего. У нас нет ничего, кроме таланта. Таланта тех, кто здесь сидит. Так что давайте займемся тем, что мы умеем делать: основательной полицейской работой. А тех, кто молится, попрошу: помолитесь о чуде.

Он распределил задания надень, спросил, есть ли вопросы, — вопросов не было. Заскрипели стулья. Люди поднялись и двинулись к выходу. Я пробежала взглядом по списку извращенцев, допросить которых предстояло нам с Конклином, встала из-за стола и прошла к кабинету Джейкоби.

Увидев меня, он помахал рукой:

— Входи, Боксер. Что у тебя?

— Послушай, в похищении замешаны два человека. Тот, который заставил Паолу и Мэдди сесть в машину, и шофер. Тебе это не кажется странным? У педофилов партнеров обычно не бывает.

— Еще идеи есть? Готов выслушать.

— Хочу вернуться к началу. У нас есть свидетель. Мне нужно с ней поговорить.

— Ох, Боксер, столько лет проработали вместе, и вот — ты мне уже не доверяешь, — проворчал Джейкоби. — Подожди. Ее показания где-то здесь. Сейчас…

Я вздохнула. Он отодвинул чашку с кофе, переложил кекс, сложил газету, подтащил три папки, просмотрел две, нашел нужную и открыл.

— Гильда Грей. Здесь ее номер телефона.

— Спасибо, лейтенант. — Потянувшись за папкой, я вдруг поймала себя на том, что впервые назвала его «лейтенантом». Получилось как-то неловко, словно оговорилась. Может, не заметит?

Заметил. И расцвел.

Я поспешно встала, улыбнулась ему через плечо, вышла из офиса, в котором еще недавно сидела сама, и повернула к нашему с Конклином столу.

Гильда Грей оказалась дома, но предложение приехать в управление приняла в штыки.

— Извините, но прийти я сейчас не могу. В девять тридцать у меня презентация, а потом встреча с клиентом.

— Мисс Грей, речь идет о похищенном ребенке.

— Послушайте, я могу рассказать вам все по телефону, и это займет не больше десяти секунд. Я шла с собачкой по Дивизадеро. С газеткой в руке. Девочка с няней как раз перешли улицу…

— И что потом?

— Понимаете, я не смотрела по сторонам — я следила за Шотци. И держала наготове газетку. А потом мне показалось, что девочка вроде бы вскрикнула. Я подняла голову, но увидела только кого-то в сером пальто. Этот человек открывал дверцу черного мини-вэна. И еще я успела заметить, что няня уже садится в машину.

— Кто-то в сером пальто. Минутку. Вы видели другого? Того, кто сидел за рулем?

— Нет. Я убрала за Шотци, бросила газету в урну и, как мне показалось, услышала громкий хлопок. Мини-вэн как раз поворачивал за угол. Я посмотрела и увидела, как что-то красное брызнуло в заднее стекло. Ужасное зрелище…

— Можете как-то описать человека в сером пальто?

— Почти уверена, это был белый мужчина.