независимость от Англии.

— Вот так открытие! — Восхитился я. — И что это нам даёт? А даёт понимание, что и в шестнадцатом веке Тамплиеры в Англии — сила! Тайная сила. А в Шотландии?

Возница выбежал из кустов, и мы снова тронулись в путь, но сонливость у меня прошла.

Я вспомнил, что так и не посмотрел в своё время нашумевший фильм «Код Да Винчи». Вернее, начал смотреть, но фильм показался мне слишком надуманными, притянутым… Родственники Христа, Меровинги… А там про этот «темпл» говорилось, я вспомнил, что где-то видел это в обсуждениях. А если бы помнил, то и вопросов бы не было про то, куда делись тамплиеры.

«Тут они все и остались», — утвердился в своих мыслях я. — «И теперь просятся наружу с моей помощью. То-то они школ и университетов в Англии настроили! Аж два города».

Я вспомнил, что читал про «Лондонский Сити»: «Утверждается, что „современный период“ истории Сити начинается с 1067 года, и он старейший, всегда существовавший, орган муниципальной демократии в мире. Он возник раньше британского парламента, и его устройство коренится в древних правах и привилегиях, которыми пользовались граждане еще до норманнского завоевания 1066 года. История Сити и лондонской фондовой биржи неотделима от истории еврейского клана Ротшильдов».

— Ну, это понятно, — пробормотал я. — Куда без них?

Вспомнил также и британского писателя Робина Рамсея, который как-то сказал мне лично: «Я начал писать о политике давным-давно, и уже тогда меня удивило, что почти нет исследований лондонского Сити. В обществах есть свои закрытые зоны, и вы собираетесь проникнуть в одну из таких великих запретных зон британской политики».

— Да, не хочу я проникать в британскую политику, — сам от себя отмахнулся я. — Пусть течёт, как текло. Что всплывёт, увидим.

Я снова закрыл глаза и, расслабившись, отключился.

— Монсеньор! — Услышал я Стефана. — Патруль! Королевские гвардейцы!

— Чего ты так орёшь, Стефан?! — Спросил я. — Словно дракона увидел.

Отстегнув пару пуговиц, я, встав в коляске, выглянул сбоку и посмотрел вперёд. Мы проезжали небольшое поселение. Впереди виднелся мост. «Итон», — прикинул я. — «Где-то тут королевский колледж. А-а-а… Проехали уже, раз мост».

— Я же просил тебя разбудить перед Итоном?! — Возмущённым тоном сказал я. — Ты чего?

— Будил. Вы, монсеньор, меня своими сапогами всего испинали.

Стефан показал свой грязный в глине камзол и плащ. Он сидел на «запятках» коляски и как-то умудрился перелезть на ходу во внутрь.

Тем временем, мы подъехали к патрулю, который, на удивление, просто расступился, пропустив коляску мимо. Конные гвардейцы, одетые в кожаные, длинной ниже колен, куртки, надетые поверх кольчуг, просто проводили нас взглядами, но отправили вслед конного сопровождающего.

Коляска, обогнув крепость вдоль рва, остановилась возле поднятого моста южных замковых ворот.

Я опустил складывающуюся крышу коляски и пересел лицом по ходу движения. Таких замков я ещё не видел. Мощные тяжёлые стены угрожающе нависали. Стражники смотрели сверху спокойно и с интересом.

— Представьтесь, монсеньёр, — послышалось с башни.

— Питер Диаш, — лорд-распорядитель. К королю, — крикнул Стефан.

Мост стал опускаться сразу, как только прозвучало моё имя.

* * *

— Здесь нет тумана… Хорошо, — сказал я, спеша за королевским пажом, по дорожке посыпанной мраморной крошкой.

— Вы, милорд, как нельзя кстати. Генрих только что вышел на променад. И не обращайте внимание на его окружение. Там есть абсолютные идиоты, в том числе и братья Гилдфорды. С которыми вы встречались в прошлом году.

Паж хихикнул.

Король со свитой гулял по зелёному парку, больше напоминавшему огород. Увидев меня, король выпрямился, обтирая платком пучок моркови от земли.

— Питер! Как я рад вас видеть! — Почти искренне обрадовался король. — Хотите морковь? Угощайтесь!

Генрих протянул пучок, зажатый им за ботву. Я поклонился и протянул руку, намереваясь взять одну.

— Берите всё. Вместе с платком.

Король положил пучок в свой большой белый платок с большим королевским вензелем в центре и передал его мне.

Приняв морковку и начав машинально её обтирать, я сказал:

— Хороший сад, но он скорее всего убьёт башню.

— Почему? — Удивился король, оглянувшись на почти круглый двухуровневый замок.

— Вода подмывает основание, просачиваясь. Рыхлые почвы холма не удержат замок. Нужен камень. Для башни нужен камень. Много крепкого камня. Плотно подогнанного друг к другу.

— Ваши метафоры всегда меня ошеломляли, милорд.

— Ну, какие же это метафоры? Это жизненные принципы. Основа — основ.

— Познакомьтесь, сэр с моей опорой… Этих двоих вы знаете… Гилдфорды… Это — сэр Арчибальд Дуглас шотландский барон. Это — Сэр Уильям Годольфин — рыцарь, сын Джона Годольфина, верховного шерифа Корнуолла, которого вы недавно заменили своим… э-э-э… содержантом.

Рыцарь находился рядом с королём в полном боевом снаряжении, вооружённый мечом.

— Это — сэр Виллем, граф Нассау… Это где-то в Империи… Через пролив. Это — сэр Генри Коули, адвокат Мидл-Темпла. А это, господа, Питер Диаш — мой лорд-распорядитель, которого за десять лет не многие из вас видели в лицо, такой он таинственный и неугомонный.

Присутствующие поклонились мне, причём братья Гилдфорды особо приветливо. Вероятно, потому, что в отличии от Чарлза Брэнтона, они выжили, и только благодаря моей «доброй воле».

После прошлогодней дуэли мы правильно сделали, что вернулись к королю. Король находился в Тауэре и выслушав мой рассказ, эмоциональный и красочный, вскипел гневом и был готов безжалостно расправиться с фаворитами, но Брэнтон через десять суток отошёл в мир иной, а братья Гилдфоры, так долго «лечились», что Генрих заскучал и простил.

— Мы рассуждаем о войне, милорд. Что вы о ней думаете? Вам, наверняка, есть, что сказать, хоть вы в Империи вели только невидимые войны.

— Я, мессер, не полководец. Я больше по внутренним делам. И про большую войну знаю в основном от мудрецов. Например, в Чине давным-давно был такой мудрый военачальник Сунь Цзы…

— Суньцы? — Переспросил Генрих.

— Да. Он говорил, что мобилизация народа для войны и введение в действие армии должны осуществляться со всей серьезностью. Целью всей фундаментальной стратегии должно стать создание условий для того, чтобы население процветало и было довольным, дабы его желание подчиняться правителю не могло быть даже поставлено под сомнение.

— Население процветало… — задумчиво сказал Генрих. — Это что-то новое. Наши люди так живут?

— Не думаю, мессер. Полагаю, это идеалистический труд, но и в нём можно почерпнуть полезное.

— Что именно?

— Он пишет, что очень важны дипломатические инициативы, чтобы избежать войны, и добиться желаемого мирным путём.

— Это не всегда возможно, — сказал король.

— Это — идиллия, мессер. Но я поддерживаю его концепцию тайной войны: разрушение планов и союзов противника, а также срыва его стратегии. Это мне понятно и близко.

— И мне это