– Истекаю кровью, — страдальческим голосом произнес Финн. — Срочно требуется сестра милосердия.

– Позвонить 911? — со смехом предложила Хоуп.

– Ну уж нет! Не хочу, чтобы какой нибудь противный фельдшер делал мне искусственное дыхание «изо рта в рот» — придется тогда дать ему коленом в пах. Разве что поцелуй? — Хоуп вошла в комнату, присела рядом с ним на узкую кровать, Финн тут же привлек ее к себе и поцеловал. — Соскучился! — прошептал он.

– Я тоже, — шепотом ответила она. И неуверенно добавила: — Хочешь, я буду спать здесь?

Финн рассмеялся.

– А ты поместишься? Что ж, с удовольствием посмотрю на этот акробатический трюк. Я не это имел в виду. — Наступило молчание. Они договорились, что будут спать отдельно, и Финн был тверд в решимости держать слово, хотя, конечно, предпочел бы иное развитие событий.

– По-моему, это как-то глупо. Мы любим друг друга, и, кажется, посторонних тут нет…

– Да вроде нет, — отозвался он. — Но слово за тобой, любовь моя. Я охотно посплю здесь — если ты так захочешь. Правда, утром тебе придется везти меня к мануальщику, чтобы позвонки вправил. — Она рассмеялась и решительно стянула с него одеяло.

– Хватит! Давай будем взрослыми людьми! — Хоуп протянула ему руку и повела к себе. Финн последовал за ней. Ни слова не говоря друг другу, они легли в ее кровать, и Финн заключил Хоуп в свои объятия.

– Хоуп, я тебя люблю, — прошептал он.

– Я тоже люблю тебя, Финн, — еле слышно ответила она. Больше не было ни слов, ни объяснений, ни рассуждений о слиянии или растворении, а был такой секс, какого у нее в жизни никогда не было.

Поездка на Кейп-Код прошла волшебно. Просыпались они поздно, Финн готовил завтрак, а потом, взявшись за руки, они совершали долгие прогулки по берегу. Когда возвращались, Финн разводил огонь в камине. Часами читали, а Хоуп еще и фотографировала, в том числе и Финна. Вечером они вместе готовили ужин, ненасытно и страстно любили друг друга, засыпали, не размыкая объятий, часами говорили о том, что их волнует. Хоуп не помнила, чтобы они с Полом проводили наедине так много времени.

Хоуп отыскала коробку со старыми фотографиями Мими и своих родителей и пересмотрела все вместе с Финном. Они ходили в местные ресторанчики, ели омаров, смеялись друг над другом из за нелепых бумажных нагрудников, и Хоуп опять его фотографировала. Потом она попросила официанта сфотографировать их вместе, а Финн неожиданно вспылил и, шутя, обвинил ее в заигрывании с официантом, чего, конечно, у нее и в мыслях не было.

Это был почти медовый месяц. Они пробыли на море неделю и наконец, с грустью и сожалением, заперли дом. Финн закрыл ставни, и они отбыли в Нью-Йорк. Финн не стал бронировать номер в отеле, и Хоуп это показалось совершенно естественным. Она больше не хотела с ним расставаться.

В тот же день они отправились на прием, устраиваемый его издательством, и на этот раз в центре внимания был он, а Хоуп лишь издалека щелкала камерой и счастливо улыбалась, то и дело ловя на себе его взгляд. Она с гордостью наблюдала за Финном, а он был не менее горд своей спутницей. И единственное, что омрачало их радость, было его возвращение в Дублин.

Вернувшись домой, они заговорили на эту тему, и Финн сразу погрустнел, несмотря на то что вечер выдался чудесный.

– Ты когда сможешь ко мне выбраться? — спросил он с видом ребенка, которому предстоит разлука с мамой.

– Не знаю. На первую неделю февраля у меня назначена съемка, полечу в Лос-Анджелес снимать одного актера. После этого я свободна.

– Целых две недели! — жалобно воскликнул он и, нахмурясь, задал следующий вопрос: — Что за актер?

– Род Бимс, — небрежно ответила Хоуп. Она уже как-то работала с этим актером, а сейчас он номинировался на «Оскар» за лучшую мужскую роль.

– Черт! — ругнулся Финн, бросив на нее подозрительный взгляд. — И у тебя с ним, конечно, был роман?

– Конечно, нет. — Его реакция и вопрос удивили Хоуп. — Он для меня интересен как объект съемки. Я никогда не завожу романов с теми, кого фотографирую. — Она на секунду задумалась и расхохоталась. — Ты будешь первым, — утешила она Финна. — И последним! — пообещала она и прильнула к нему.

– Откуда мне знать, что это правда? — У Финна был расстроенный и встревоженный вид, и это ее растрогало. Пол никогда ее не ревновал, Финн совсем не такой. Когда были на море, он обвинил ее во флирте с официантом. Хоуп тогда посмеялась над ним, и он извинился. Его ревность будоражила Хоуп, она чувствовала себя молодой и желанной, но флиртовать с кем бы то ни было у нее и в мыслях не было.

– Оттуда, что я тебе это говорю, глупый! — усмехнулась она и поцеловала его. — А после съемки, наверное, я могла бы прилететь к тебе в Дублин. Из Лос-Анджелеса есть прямой рейс или надо лететь через Лондон? — Она уже прикидывала в голове даты.

– Я узна’ю. Так что у тебя с Бимсом? — не унимался Финн.

– То же, что у тебя с королевой Елизаветой. Я же не волнуюсь по ее поводу, а тебе незачем беспокоиться за него.

– Это точно?

– Абсолютно.

– А если он на этот раз тебя куда то пригласит?

– Я ему скажу, что безумно влюблена в одного неотразимого ирландца и что его шансы равны нулю. — Она улыбалась, но Финн поглядывал на нее с беспокойством. С началом близких отношений Хоуп совсем потеряла осторожность и сдержанность и целиком доверилась Финну. Теперь он был полновластным хозяином ее сердца. Они уже говорили о том, как быстро у них все произошло и как их захлестнула любовь. Французы называют это coup de foudre — «удар молнии», и точно, их будто обоих поразила молния, и Финн часто повторял, что пути назад теперь нет. Он говорил, что влюблен окончательно и бесповоротно, и Хоуп любила его не меньше.

Она пришла к выводу, что в их возрасте такие вещи случаются, люди уже изучили себя, знают, чего хотят от жизни, понимают, что в их прошлой жизни было не так. Сейчас оба они чувствовали, что это навсегда, хотя, по ее мнению, афишировать их отношения было бы преждевременно. Их любви всего месяц с небольшим, правда, Хоуп никогда еще не была в чем то так уверена, как в своих чувствах к Финну, и он — тоже. Оба верили, что это всерьез и надолго и что это лучшее, что случилось с ними в жизни.

На следующий день Финн узнал, что из Лос-Анджелеса есть прямой рейс в Дублин. Он еще неделю пробыл в Нью-Йорке, и эта неделя была прекрасной. Хоуп подумывала познакомить его с Марком Веббером, но решила повременить. Марк вряд ли поймет, почему она настолько уверена в своих, да и Финна, чувствах. Лучше уж просто наслаждаться своим счастьем, ни перед кем ни в чем не оправдываясь и никому ничего не объясняя. К тому же Финн все последние дни жаждал провести с ней наедине. Он говорил, что никому не позволит красть у них время, тем более драгоценное, что разлука неумолимо приближалась.

В то утро, когда Финн уже собирал чемодан, вид у него был печальный. Ему не хотелось уезжать, к тому же он продолжал нервничать из за ее предстоящей фотосессии с Родом Бимсом. Он то и дело возвращался к этой теме, и Хоуп уже устала успокаивать его. Но поскольку их знакомство и роман произошли как раз вследствие работы над его портретом, Финн ревновал Хоуп ко всем ее моделям. Хоуп, как могла, разубеждала его. Лучшим доказательством ее любви была ее нежность, ее страстность. Никогда прежде Хоуп не занималась любовью так часто, как в эти несколько недель.