Я спустилась вместе с ним. Выходя из номера, я взяла Кота-соню Мадлен и прижала к себе ее любимую игрушку. Это давало мне ощущение близости с ней. Меня очень волновало, что она осталась без сони. Быть может, что-то знакомое успокоило бы ее хотя бы чуть-чуть, хоть капельку! В десять часов вечера было уже темно, отчего беспорядочный фейерверк фотовспышек испугал меня еще сильнее. Хорошо, что хоть Джерри привык к выступлениям перед публикой, и мне не пришлось ничего говорить, хотя и ему было нелегко. Это было совсем не то, что выступать на конференции, и от переполнявших его чувств у него срывался голос.

«Словами не передать ту боль и отчаяние, которые испытываем мы, родители прекрасной девочки Мадлен.

Мы обращаемся с просьбой к каждому, кто обладает любой, пусть даже самой незначительной информацией, имеющей отношение к исчезновению Мадлен, обратиться в португальскую полицию и помочь нам вернуть ее.

Пожалуйста, если Мадлен у вас, отпустите ее домой к маме, папе, брату и сестре.

Мы не сомневаемся, что все понимают, насколько тяжела для нас эта ситуация, и просим уважать нашу личную жизнь и позволить нам продолжать помогать полиции проводить расследование».

Нам оставалось только уповать на то, что это обращение услышит кто-нибудь, кому хоть что-то известно.

Я не знаю, где Джерри нашел силы выступить с заявлением в тот день и почему он посчитал это необходимым. Наверняка он думал, что обращение к похитителям Мадлен и просьба ко всем, кому что-либо известно, не оставаться в стороне, была нашей единственной надеждой. Еще он понимал, что в Великобритании от нас ждали чего-то подобного, хотя для Португалии, как мы позже узнали, это было необычно.

Позже нас навестил священник англиканской церкви с женой, который временно служил в церкви английского сообщества в Луше, пока не приехал новый священник из Канады. Поскольку католического священника не нашлось, они приехали, чтобы поддержать Джерри, меня и нашу семью, за что мы им были несказанно благодарны. Они помолились с нами, а потом священник прочитал отрывок из Евангелия от Марка, начинавшийся со слов: «Пустите детей приходить ко Мне и не препятствуйте им, ибо таковых есть Царствие Божие», что заставило меня вспомнить свое детство.

К полуночи мы перестали получать какие-либо сведения от полиции о том, как продвигается расследование (если оно вообще хоть как-то продвигалось). Прошло больше двадцати четырех часов с момента похищения Мадлен. Боль, ужас и ощущение бессилия разрывали меня на части. Я позвонила по номеру, который мне дал Гильермину Энкарнасан, и попала в полицейское отделение в Портимане. Я так и не поняла, кто мне ответил, но попыталась объяснить, как нам тяжело оставаться в неведении, однако меня, похоже, тоже не поняли. Я пояснила, что господин Энкарнасан разрешил нам звонить по этому телефону с любыми вопросами и сказал, что нас будут переключать на него. Мне ответили, что это невозможно. На все мои вопросы я получила единственный ответ: «Мы делаем все возможное». В течение последующих суток эту короткую фразу мы слышали не раз. Какими пустыми кажутся сейчас эти слова! Джерри взял у меня трубку, подумав, что, может быть, у него получится лучше. Не получилось.

Чувство разочарования и злость распирали меня изнутри, как пар, готовый вот-вот разорвать котел. Я чувствовала себя как загнанное в клетку обезумевшее животное. Вне всякого сомнения, то была изощреннейшая из пыток. В конце концов я не выдержала и взорвалась. Я начала кричать, ругаться, метаться.

Я изо всей силы ударила ногой по ножке дополнительной кровати, которую принесли в номер, и та сломалась. Потом, конечно же, пришли слезы. Упав на пол, рыдая во весь голос, как ребенок, я чувствовала себя беспомощной и сломленной.

Сделав еще несколько звонков по совету Лиз Доу, около двух утра мы легли отдохнуть. Я не спала около сорока двух часов. Я совершенно выбилась из сил, и все мое тело болезненно ныло. Но я не могла лежать неподвижно. Мне было очень холодно и неспокойно. Руки и ноги то судорожно сгибались, то рывком разгибались, как будто это беспрестанное движение помогало избавиться от тисков мучительной боли. За последующие месяцы я привыкну постоянно испытывать беспокойство.

Так и оставшись в неведении относительно того, что делается для поиска нашей дочери (если что-нибудь вообще делалось), мы с Джерри забылись коротким беспокойным сном.

Во время нашей первой встречи в полицейском отделении Гильермину Энкарнасан привел три возможных объяснения исчезновения Мадлен: ее могли забрать воры, которые, проникнув в наш номер, изменили свои намерения; ее могли похитить целенаправленно; возможность того, что она могла уйти самостоятельно, тоже нельзя сбрасывать со счетов.

Со временем мы узнали, что на этом участке побережья Алгарве квартирные кражи не такое уж редкое явление. В Прайя-да-Луш «воров, как мышей», если верить одному местному жителю, и хотя трудно себе представить, как кража могла перерасти в похищение, это не было чем-то неслыханным.

А вот третью версию, если честно, я всегда считала для нас оскорбительной. Да, полиция обязана отрабатывать все возможные варианты, но мы не сомневались, что Мадлен покинула номер не по своей воле. Взять хотя бы то, что Джейн видела того, кто, по всей вероятности, являлся похитителем Мадлен. Но даже если закрыть глаза на это, трехлетняя девочка никак не могла самостоятельно поднять жалюзи и открыть окно в детской комнате. Если и рассматривать эту версию, то придется признать, что она вышла в гостиную, раздвинула, а потом опять сдвинула шторы на стеклянных раздвижных дверях, после чего открыла стеклянные двери, открыла воротца наверху лестницы в веранде и калитку внизу, при этом не забывая все это аккуратно за собой закрывать. Вы знаете трехлетнего ребенка, способного на такое? А мы хорошо знали нашу Мадлен, знали, что она ни за что не вышла бы из дома одна.

Эта теория не только была совершенно безосновательна, но и, что гораздо важнее, катастрофически уменьшала шансы найти Мадлен быстро. Полиция, тратя драгоценное время на ее разработку, искала не в тех местах, где следовало, предпринимала не те шаги, какие были необходимы. В первые несколько дней у нас сложилось впечатление, что именно это и происходило. Вначале их усилия были направлены на поиски одинокого ребенка, потерявшегося где-то в Прайя-да-Луш или окрестностях. Позже мы узнали от британской полиции, что блокпосты были расставлены на дорогах только в пятницу в десять часов вечера, то есть спустя почти двенадцать часов после того, как была поднята тревога. И прошло еще пять дней, прежде чем Интерпол распространил «уведомление с желтым углом» (сообщение о пропавшем без вести человеке) среди стран-участниц.

Через какое-то время стало известно, что менее чем через пятьдесят минут после того, как Джейн увидела мужчину с ребенком на руках (то есть когда я еще не знала об исчезновении Мадлен), ирландская семья из девяти человек тоже видела мужчину, несущего ребенка, на этот раз на Руа да Эскола Примариа, что в нескольких минутах ходьбы от корпуса, где расположен номер 5А. Он шел в сторону Руа 25 де Април. Описание ирландцев поразительно совпадает с описанием Джейн: мужчина, рост метр семьдесят пять — метр восемьдесят, кремовые или бежевые брюки. Девочка примерно четырех лет со средней длины светлыми волосами лежала головой к его левому плечу. Она была в светлой пижаме, с босыми ногами и ничем не укрыта. Как и Джейн, эта семья приняла мужчину с ребенком за отца, несшего дочку, но заметила, что держал он ее несколько неуверенно, как будто для него это занятие было непривычным.