Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На перемене ко мне подошел Толик Кривцов. Увидев его, я вспомнил о Лизе. Ведь как-то придется сказать ей, что наши отношения закончились? Никаких претензий к ней у меня не было, правда, теперь будет неудобно со всей оравой напрашиваться к Кривцовым на просмотр фильмов с Брюсом Ли. Ну что ж, придется ребяткам пока обойтись без этого. В конце концов, когда подрастут, сами все увидят — и с Брюсом Ли, и с Арнольдом Шварценеггером, и с Сильвестром Сталлоне, и с Ван Даммом, и с Чаком Норрисом…
— Сан Сергеич! — обратился ко мне Толик. — Мы с Алькой Абрикосовым подумали над сценарием фильма…
— Ага, ну и какие идеи у вас родились?..
— Ну это будет что-то вроде «Трех мушкетеров»…
— Так-так…
— Там Д’Артаньян — это наш пацан… Он любит эту книжку, зачитал ее до дыр и очень хотел сам стать мушкетером… Ну и однажды провалился в какую-то дыру и перенесся во Францию, времен Людовика Тринадцатого…
— Интересно! — искренне сказал я.
— Только все оказалось наоборот…
— Хм… То есть как — наоборот?..
— Ну мушкетеры — они или обжоры, как Портос, или пьяницы, как Атос, или прихвостни попов, как Арамис, да к тому же за короля, который против всего прогрессивного…
— А — гвардейцы?..
— Гвардейцы — не лучше! — отмахнулся юный сценарист. — Они пешки в руках кардинала Ришелье, который делает вид, что хочет добра народу, а на самом деле мечтает о захвате власти…
— Ну-ну… продолжай! — поощрил я Толика.
— И наш Д’Артаньян понимает, что и те и другие дураки и злодеи и решил собрать свою команду, чтобы бороться со злом…
— И это — все?
— Пока — все…
— Что ж, для начала недурственно, — кивнул я. — Надо все обмозговать… Ты не против, если мы соберемся вчетвером и все обсудим?..
— А кто четвертый? — осведомился сообразительный Кривцов.
— Карл Фридрихович…
— Фаши… Ой! — Толик запечатал рот ладонью. — Учитель немецкого?
— Да, — сказал я. — Он отличный кинооператор, я видел снятый им фильм… А вот слово «фашист» забудь… По крайней мере, по отношению к нему…
— Я понял, — потупился пацаненок.
— Ну вот вчетвером — ты, Алька, я и Карл Фридрихович и соберемся…
— Здорово!.. А — когда?..
— Я посоветуюсь с Рунге и мы решим — когда и где?
— Хорошо!
— Ну беги!
Кривцов усвистал. Я смотрел ему вслед, удивляясь и радуясь. Вот тебе и оболтусы! Прав, Карл Фридрихович, в них надо видеть, прежде всего, личности, а уж потом — двоечников и второгодников. Ведь идея и впрямь отличная! И придумали ее пацаны из моего «экспериментального» класса. А если из остальных получится сделать актеров, декораторов, костюмеров, каскадеров и других участников съемочной группы, как знать, какие таланты откроются? И не мешкая, я направился в учительскую, пока не прозвенел звонок на следующий урок.
— Карл Фридрихович, можно вас на минутку?
— Да, конечно…
— Я говорил с одним из наших сценаристов, с Толиком Кривцовым, у них с Абрикосовым неплохой замысел. Надо бы собраться, обсудить.
— Ну что ж, можно у меня, — кивнул Рунге.
— А — когда?
— Да хоть сегодня! У меня нет последнего урока, я приду пораньше домой, приготовлю что-нибудь, надо же будет покормить творческих людей… А вы, как закончите, приводите ребят…
— Спасибо!.. — откликнулся я. — Если у ребят нет других планов, мы придем… Я уточню, и сообщу вам на большой перемене…
— Договорились!
Прозвенел звонок, и мы разошлись по месту непосредственного осуществления преподавательской деятельности. У меня как раз был урок у восьмого «Г». Своих парней я тоже повел на улицу. Чего им киснуть в спортзале, когда тепло и солнышко! Сразу видно было, что подопечные мои рады вырваться из душных классов на свежий воздух. После разминки я им дал возможность погонять мяч. Заслужили. Футбол пацаны любили, поэтому охотно разбились на две команды. Судьей я назначил Зимина, потому что он лучше других разбирался в этом виде спорта.
Абрикосов и Кривцов оказались среди болельщиков. Правда, они не слишком внимательно наблюдали за игрой. Сидели на гимнастическом бревне и что-то тихонько обсуждали — наверняка — сценарий. Не хотелось им мешать, но ведь я, собственно, тоже по тому же делу. И все же я выждал, пока в разговоре возникнет пауза, и подошел. Мальчишки взглянули на меня и улыбнулись. Это хорошо. Поначалу они, как и другие пацаны класса, обычно встречали меня настороженными взглядами, ожидая подвоха.
— Ну что, коллеги, — обратился я к ним. — Как у вас со временем сегодня, после уроков?
— Мы свободны! — дружно откликнулись они.
— Тогда мы идем в гости к Карлу Фридриховичу! — резюмировал я. — Будем обсуждать вашу идею… Глядишь, и придумаем хороший сюжет.
Пацаны смутились, но согласно кивнули. Я их оставил одних, продолжать обсуждение. А на большой перемене подтвердил Рунге, что можно сегодня ждать гостей. Плохо только, что Илгу я не мог предупредить, что задержусь. Привык быть один, вот и не догадался спросить номер ее рабочего телефона. Да что — номер! Я ведь даже не знаю, где она работает! Знаю только, что логопедом или кем-то вроде этого. Детским психологом. Впрочем — это же тоже почти педагогика. Может, уточнить у директора? Он, наверняка, знает, где в городе занимаются с детьми с нарушениями речи?
И я направился в кабинет директора. Однако силы, управляющие моей судьбой еще не исчерпали все, заготовленные для меня сюрпризы. В приемной меня перехватила завучиха, о которой я уже и подзабывать стал. Не в том смысле, что не встречал ее больше — каждый день она инспектировала учительскую, проверяя: весь ли преподавательский состав в наличии — но вот меня она некоторое время не дергала. И вот — приспичило! Впившись в меня сверлящим взором, старуха Шапокляк прошипела:
— Александр Сергеевич, уделите мне пару минут!
Глава 14
Какого черта ей от меня понадобилось? Эвелина Ардалионовна пропустила меня в небольшой закуток, который служил ей кабинетом, а на самом деле был выгородкой в приемной. Старательно меня обошла, чтобы не дай Маркс, не прикоснуться, заняла стратегическую позицию напротив и, понизив голос почти до шепота — ну да, стеночки-то в ее кабинетике тоненькие — произнесла:
— Я вызвала вас для серьезного разговора, товарищ Данилов.
— Слушаю вас, товарищ Царева! — нарочито громко откликнулся я.
Она нервно оглянулась, словно боялась, что кто-то нас и впрямь подслушивает, и прошипела:
— Речь идет о вашем моральном облике, Александр Сергеевич.
— А что с ним не так?
— Вы зачастили к своему ученику Кривцову Толику…
— Я имею право знакомиться с бытом своих учеников.
— Верно, но кого еще из них вы посещали?
— Пока — никого, — не стал врать я.
— Вот видите! — обрадовалась завучиха. — А у Кривцова одинокая мать!
— То есть, вы хотите сказать, что если у кого-то из моих учеников не полная семья, я не имею права их посещать?
— Не юлите, товарищ Данилов! Вы прекрасно понимаете, о чем я говорю.
— Если вас это утешит, Эвелина Ардалионовна, больше я не намерен посещать своего ученика Кривцова. Сосредоточусь на изучении бытовых условий других учащихся.
— Я рада, что сумела достучаться до вашей совести, — чопорно сообщила она. — Мы обязаны соблюдать моральный кодекс строителей коммунизма неукоснительно!
— Даже, если это идет вразрез с нашими чувствами?
Шапокляк опешила. Она явно не ожидала такого поворота темы.
— У настоящего коммуниста не должно быть порочных желаний, — пробормотала завучиха.
Я шагнул к ней, приблизившись вплотную. Вырваться она не могла, а позвать на помощь было ниже ее достоинства. Она смотрела на меня выпученными глазами, не зная, чего от меня ждать.
— Все очень просто, товарищ Царева, — прошептал я. — Не надо приходить на работу в костюмчике старой девы… Наденьте что-нибудь более интересное… Сделайте модную прическу, макияж… Купите туфли на каблуке… И когда он заметит это, войдите к нему в кабинет, закройте дверь на ключ и начните медленно раздеваться…
Эвелина Ардалионовна была близка к обмороку и беззвучно хватала ртом воздух, когда я покинул ее закуток. Секретарша директора смотрела на меня с восхищением. Несомненно она слышала хотя бы часть нашего с завучихой диалога. К Разуваеву я не стал заходить, решил спросить у Раечки, где в городе может работать логопед? Она сказала, что в Литейске есть специализированный детский сад для детей с нарушениями речи, а также — соответствующие группы в обычных дошкольных учреждениях.
Это несколько осложняло ситуацию, но можно было попробовать позвонить хотя бы в специализированный детсад. Печально, конечно, что я не знаю даже фамилии Илги… Муж называется… Однако вряд ли у них там несколько сотрудниц со столь экзотичным для советской глубинки именем… Я попросил Раечку