Отложив пистолет обратно в сейф, Воровский провел рукой по помятому лицу.

Он не хотел отвечать. Не хотел ее слушать. Потому что второй месяц подряд мать настаивала на его приезде. Но поездка хранила в себе страшное испытание.

Там его ждала двухэтажная вилла с видом на море и хвойный парк. Когда-то на покупке недвижимости настояла мать. Несколько лет назад она вышла замуж за владельца гостиницей и переехала под Адлер. Конечно же, сразу стала зазывать в гости любимую невестку. Лада вдохновилась. Ей тоже захотелось дом у моря. Его жена и мать на удивление хорошо чувствовали друг друга. Теплые отношения сложились сразу, с того самого дня, как Воровский привел в дом будущую жену и крепкая связь не прерывалась даже после отъезда матери в Адлер.

Посоветовавшись, они решили купить дом в Сочи. Лада очень радовалась, что у них появился свой дом у моря. «И бабушка будет совсем рядом. Всего сорок километров, и мы у твоей мамы. Тимоша так любит ходить к ней в гости», — восхищенно повторяла она. Воровскому тоже понравилась идея. В случае чего Ладу с сыном можно будет отправить к морю хоть на все лето. Бабушка и ее грузинский муж с кучей родни не дадут им скучать.

…Только после приобретения недвижимости они так ни разу туда и не поехали. Купили дом в сентябре, а покушение было совершено в конце октября. Лада даже не успела приехать, чтобы осмотреть свое новое владение. Дом покупали по наводке матери Воровского, той было проще бегать с риэлторами на просмотры и сбрасывать фото в вайбер невестке.

После гибели семьи Воровский ни разу не ездил в Сочи. Он вообще никуда не ездил, только если того требовали дела. Но последние два месяца мать, как будто сошла с ума. Допекала его просьбой приехать в гости днем и ночью, и взяла клятву, что он появится в Адлере на новогодние каникулы.

«Мы будем гулять, пить вино и веселиться, — убеждала Воровского она. — Надо жить дальше, понимаешь, Миша? Если ты живой, значит, для чего-то Богу это нужно».

Он же совсем не понимал, о чем лопочет ее муж на грузинском языке, и поездка казалась ему тяжелой нагрузкой. Но мысль о том, что он останется дома, один на один со своими страшными монстрами – воспоминаниями, тяготила еще сильнее.

Воровский взглянул на пистолет. Лучше в Сочи. Болтовня грузинских родственников маминого мужа будет раздражать, но так спокойнее. Да и дом надо подготовить к продаже. Нечего его оставлять. Только больнее становится.

Он планировал улететь сегодня ночью. Скорее всего, мать звонила, чтобы напомнить – она его ждет.

Снова звонок. Нет, мать определенно решила добиться от него ответа.

Воровский нехотя взял трубку.

— Миша! Ну, вот скажи, почему ты не отвечаешь на звонки?

— Прости, мам. Вчера корпоратив был, я отсыпался.

— Отсыпался он… Опять до синих чертей напился со своими партнерами, наверное! Когда тебя ждать?

— Еще не знаю. Возможно, сегодня, если Аня купит билет на самолет.

— Когда твоя секретарша купит билет, позвони мне.

— Хорошо.

Он поморщился. Мама всегда говорила в трубку слишком громко, так, что звенело в ушах.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Я люблю тебя, Миша.

— Да, я тоже люблю тебя, мамочка.

— Я жду тебя.

— Я знаю…

Он выключил телефон. Убрал пистолет и захлопнул дверцу сейфа покрепче. Покосился на повизгивающего у ног пса и поплелся в ванную. Может, контрастный душ даст ему сил найти смысл в дальнейшем существовании.

Струи воды. Горячие, холодные. В голове медленно проясняется. Надо заварить крепкий кофе и приготовить завтрак.

После завтрака он стоял на пороге дома в длинном махровом халате в полоску, перебирал почту и наблюдал за резвящимся на сырой от тумана и дождя лужайке Тайсоном. Нет, все же, новый год в тумане наведет депрессию, на кого угодно.

Снова завибрировал сотовый телефон. На этот раз сообщением от Анны. Преданная ему Анна знала намного лучше мамы, что звонить по утрам в выходной день боссу опасно. Если требовали обстоятельства, она писала сообщения. Но это тоже случалось очень редко. Если Анна пишет сообщение, значит, случился очередной форс-мажор.

«Михаил Викторович! Доброе утро! Секретарь господина Азуле звонил мне пять минут назад. Жан-Пьер приказал выслать Лизу в Москву сегодняшним рейсом, в девятнадцать тридцать. Для нее уже приобретен билет на самолет и забронирован номер в гостинице».

Воровскому показалось, будто его ударили по голове чем-то тяжелым.

«Ах, ты, старый мерзавец… Лизу себе выписать на выходные в Москву решил…»

Сжались кулаки. Злость захлестнула темной волной. Ему ли не знать, для чего Азуле Лиза в Москве? Номер в гостинице он ей забронировал! На субботу и воскресенье!

Втянув мощной грудью воздух, Воровский написал ответ.

«Аня, срочно найдите еще один билет на этот же рейс. Забронируйте номер в той же гостинице, где Азуле предполагает поселить Лизу. Ее нельзя отпускать одну».

«Постараюсь, Михаил Викторович».

Отшвырнув промокшие письма обратно в ящик, Воровский позвал собаку и вернулся в дом.

Вот так – встречаешь совершенно незнакомую женщину, а спустя несколько дней не представляешь, как жить дальше, если ее не будет рядом. Кажется, маме придется немного подождать.

Медленно открываю глаза. В голове шумит.  Снова закрываю. Лучше их совсем не открывать. К горлу подкатывается тошнота. Откатывается, потому что в нем сухо так, будто его скребли наждачкой.

Я со стоном переворачиваюсь на живот. Медленно вспоминаю ночной клуб «Приват», водку, Воровского… Потом мы куда-то едем в такси… потом темнота… Точно, я собиралась вызвать такси, чтобы поехать к маме. Стыдно-то как. Притащилась посреди ночи к родителям пьяная и ничего не помню. Наверное, Воровскому пришлось меня заносить. Или таксисту. Вряд ли Воровский поехал бы ночью со мной на такси в другой город…Нет, он был. Я точно помню, что он сидел в машине…

— Мам! — зову в пустоту. Никакого ответа.

— Мама! — снова зову.

Ну, как же так? Дочь умирает с похмелья, а маме трудно отозваться. Хоть бы стакан воды принесла, что ли.