— Он подумает, что мне очень повезло, — тепло в глазах Рината здорово сбивает с толку. Оно прокатывается по всему телу и сворачивается в груди мягким комком.

— Знаешь, наверное, будет лучше, если я подожду здесь, пока он уйдет.

— Зачем это?

Отвожу глаза, неловко пожимаю плечами:

— Наверняка ты не планировал нас знакомить.

— Почему это?

Зачем это? Почему это? Его вопросы злят! Ведь ответы на них довольно очевидные, но Ринат для чего-то заставляет меня их озвучить. И это унизительно. Хотя, казалось бы, в этом мире существует великое множество гораздо более серьезных поводов, из-за которых мне следовало бы переживать.

— Потому что я вряд ли задержусь в твоей жизни надолго.

Он подпирает задницей стену. Демонстративно складывает на груди руки и чуть наклонят голову к плечу. Все это — не отводя от меня взгляда. Чувствую себя редкого вида бабочкой в руках свихнувшегося энтомолога.

— А что, Александра Ивановна, ты куда-то спешишь?

Зарываюсь пальцами в волосы. Самое унизительное, что прямо сейчас я ведь и выгляжу черте по какому! Непричесанная, расхристанная, с осыпавшейся под глазами тушью, которую так и не смыла. Почему я вообще решила выпереться к нему так? Думала, его заведет мой потасканный вид? Я даже в душ не сходила. Дура…

— Знаешь, мне не помешало бы освежиться. Ты сможешь мне приготовить какие-нибудь вещи? Джинсы, футболку…

— Ты не ответила на мой вопрос. Ты куда-то спешишь?

— Нет.

— Тогда что тебе мешает задержаться в моей жизни надолго?

Он не может всерьез этим интересоваться! Это… это жестоко. От разворошенной кровати меня отделают всего два шага. Я преодолеваю их и сажусь на край. В полупрофиль к Орлову.

— Да брось, Ринат. Ты же знаешь, что сейчас происходит.

— Я-то знаю, — соглашается он. — Вот только не уверен, что наши с тобой версии совпадают. Так что с радостью выслушаю твою.

— Разве тебя не ждет брат?

— Брат убедился, что я тебя не убил, и теперь наслаждается завтраком.

Я невольно вновь поворачиваюсь к Ринату. Во рту пересыхает.

— Почему ты должен был меня убить?

— Потому что моя женщина была с другим. Я… эм… немного… как бы это сказать? Расстроился.

— И ты еще утверждаешь, что он ничего плохого обо мне не подумает, — устало шепчу, яростно растирая лицо ладонями. Моему вчерашнему макияжу ничто уже не повредит. И нет, ничего нового со мной не происходит. Я уже сталкивалась и с открытым пренебрежением, и с невысокой оценкой моих моральных качеств тоже. Но то, что у брата Рината обо мне сложилось наверняка не самое лучшее мнение, неожиданно больно царапает меня изнутри.

— Да ничего он не подумал, говорю же. Ему просто интересно на тебя посмотреть.

— Я не обезьяна в зоопарке!

— Ты первая женщина, с которой я его знакомлю.

Да ладно! Так не бывает! Не бывает, и… все. Я даже думать не хочу об этом. Поэтому еще раз повторяю:

— Ты не можешь не понимать, что происходит.

— Но я все еще хочу услышать твою версию.

— Значит, мою версию? Ладно. Если тебе так нужно, чтобы я произнесла это вслух… Пожалуйста. — Я вскакиваю. Волосы падают на лицо, и я вновь заправляю их за уши. Давно обещаю себе сделать стрижку, как у всех сорокалетних теток, да не доходят руки. — Все твои действия сейчас направлены на то, чтобы поднять самооценку, которую я уронила однажды, сказав тебе нет. И уж, конечно, прослушав не один курс по психологии, ты и сам это прекрасно знаешь. Как знаешь и то, что твой интерес сойдет на нет очень быстро. Сразу же, как ты почувствуешь себя в достаточной мере удовлетворенным.

— Звучит очень по-научному.

Ну почему? Почему он смеется?! И под простачка косит. Вон даже голову чешет, наверняка нарочно выводя меня из себя.

— По-научному? Это весь твой ответ? — шиплю.

— Могу добавить только, что ученые то и дело ошибаются.

— Ты смеешься надо мной, — отворачиваюсь, плечи опускаются вниз, будто на них обрушивается вся тяжесть мира. А он подходит сзади. Обнимает меня со спины и, выпуская тысячи мурашек из своих укрытий, ведет прохладным носом вниз по моей скуле:

— А ты надо мной не смеешься, Саш? Ты сама-то веришь, что моему непомерно раздутому эго мог повредить какой-то там отказ? Я ж не мальчик, Сашка. Хоть и бегаю за тобой, как пацан.

Говорит это и целует, целует… А у меня все внутри заходится. От глупой надежды. И дикого страха. Я не знаю, чего в этом коктейле больше. Я пока вообще не готова анализировать. Разворачиваюсь, забрасываю руки ему на шею и отдаюсь поцелую. Пусть все идет, как идет. В конечном итоге чья-то возьмет. Но это будет потом. А сейчас — только он. Только я. И никого кроме.

— Солнышко мое. Девочка ласковая… Сашка.

Я с ним себя девочкой и чувствую. Маленькой глупой девочкой.

— Я дико извиняюсь, но тебе тут звонят.

Отшатываюсь в сторону. Артем смотрит на нас с нескрываемым интересом. Но я замечаю и притаившееся в его глазах беспокойство. Хотела бы я сказать, что для него нет причин, но я была кем угодно, да только не лгуньей. Я сама до жути боюсь происходящего. И тех последствий, что оно за собой повлечет.

— Это по работе.

Киваю. Он мог бы не объяснять. Я и так понимаю, что дело серьезное. По иным поводам вряд ли ему вообще звонят. Мне стоит почаще напоминать себе о том, с кем я имею дело.

— Ответь. А я пока схожу в душ. Ты только выдели мне вещи, когда освободишься, — привстаю на цыпочки и шепчу ему прямо в ухо, когда он уже прикладывает к другому трубку. Ринат улыбается мне, кивает, а потом вместе с братом выходит из комнаты, полностью сосредоточившись на беседе.

Когда я выхожу из душа, на столешнице возле раковины аккуратной стопкой лежат сложенные джинсы и футболка. Все, как я просила. Переодеваюсь и иду на звук гудящей кофемашины.

— Эм… А Ринат…

— Еще разговаривает.

— Вот как? Я — Саша, если что, Александра.

— Очень приятно, Александра. Я — Артем. Будешь кофе?

— Я могу и сама приготовить…

— Да брось. Поухаживать за дамой — святое дело. Ринат сказал, что ты — преподаватель психологии?

Это он, конечно, очень обобщил, но я киваю, соглашаясь. Неожиданно Артема поглощает эта тема, и у нас завязывается оживленная беседа. Когда Ринат возвращается, мы обсуждаем возможности социализации бездомных.

Я запинаюсь на миг, скованная его взглядом.

— Не хочу прерывать вашу беседу, но нам нужно отъехать.

— Нам? — я с намеком обвожу ладонью свой незамысловатый лук. Джинсы, которые мне пришлось подкатить на щиколотках, и футболку размера оверсайз. Нет, сейчас такая мода, что при желании я вполне могу сойти за хипстера, но мне привычней совсем другие наряды.