– Да ничего интересного… О, лобстеры!

– Обычные речные раки. Так что натворил этот Шпагин?

Загромыхали стулья, и голоса стали глуше. Звякала посуда, один раз Дудаков отчетливо произнес: «Будьте здоровы, Савелий Митрофанович!», а так вместо слов Блинков-младший слышал только бубуканье. Жалко.

Со стороны лифта уже минуты две не доносилось ни звука; он потихоньку выбрался из щели и пошел туда. Неужели Дудаков не понял, что купец первой гильдии Сморчков-Синеносов – отъявленный жулик?! Да нет, не такой уж он болван! Просто Дудаков любит вертеться около богатых, а жулики они или нет – ему все равно. Вокруг Виталия Романовича он тушканчиком скакал, пока не узнал, что боровковский Леонардо хочет подарить свою коллекцию музею. Богатый коллекционер оказался бедным пенсионером, и Дудаков потерял к нему интерес… Ох, как бы корреспондент «ЖЭ» не навредил Виталию Романовичу!

Блинков-младший дошел до лифта. Как и должно быть в магазине, он оказался большущим, грузовым. В кабине было всего три кнопки: со стрелкой вверх, со стрелкой вниз и третья – непонятная, с замком вроде замка зажигания в машинах. Такие запирающиеся кнопки Митек видел только в кино. Они отправляют лифт на подземные этажи к секретным отделам и тайным лабораториям.

Из любопытства Блинков-младший потыкал в секретную кнопку – она, понятно, не сработала без ключа – и поднялся в магазин. Ему повезло: лифт открывался прямо в торговый зал. У прилавка с елочными игрушками стояла небольшая очередь. Блинков-младший протиснулся за чьими-то спинами и пошел к выходу.

– Эй, «спорттовары», а кто будет лифт закрывать? – увидев поверх голов лыжи, крикнула ему вслед продавщица. Митек только ускорил шаги.

На крыльце магазина рядом с пустыми детскими колясками и санками сидел Душман. Значит, и Виталий Романович здесь. Это меняло дело. Блинков-младший прислонил к стене лыжи, приказал Душману: «Стеречь!» и вернулся в магазин. Раз оказался здесь, надо узнать про каски. И возвращаться лучше с Виталием Романовичем. Известно, при посторонних родители меньше ругаются.

Магазин был похож на увеличенный раз в десять вагон метро: узкий и длинный, с одним проходом в центре. Слева и справа – прилавки или отделы самообслуживания, под потолком – вывески. Блинков-младший издали увидел «Стройматериалы», подошел и чуть не налетел на сутуловатую спину Виталия Романовича.

Боровковский Леонардо разговаривал с продавцом. Судя по всему, они были давними, но неблизкими знакомыми. И разговор получался давний и неблизкий: об охоте в позапрошлом году, о съеденных грибах и летней засухе. У продавца было странное отчество: Электрификациевич. Виталия Романовича он называл «товарищ полковник».

Чтобы не мешать, Блинков-младший стал рассматривать садовые инструменты. Лопат было четыре вида, но ни одна даже не напоминала кладоискательское орудие Ник-Ника.

Пустой разговор продолжался:

– А помните, Петр Электрификациевич…

– Как же, товарищ полковник, не помнить, когда я в тот год женился?!

Блинков-младший подошел поближе к боровковскому Леонардо, но тот его не заметил. Встал с другой стороны – ноль внимания.

– А скажите, Петр Электрификациевич, каски у вас еще остались?

КАСКИ! Теперь Митек решил не попадаться на глаза Виталию Романовичу и спрятался за дверь. Она никуда не вела, а стояла на специальных ножках и продавалась.

– А как же. Их никто и не брал, кроме вас…

Непонятная пауза. Выглянув, Блинков-младший увидел, что Петр Электрификациевич с глупым лицом смотрит на полки. КАСОК ТАМ НЕ БЫЛО!

– Может, Анюта продала? – Обладатель странного отчества достал из-под прилавка толстую тетрадь, полистал. – Вот они! Да, товарищ полковник, придется вас огорчить. Проданы касочки, и новых не предвидится. Случайный был товар и лежал долго. Вы с Ник-Ником взяли весной по каске и вот еще третьего дня ушло три штуки, под остаток…

– Третьего дня? А кто купил? – заволновался Виталий Романович.

– У Анюты спросите, ее смена завтра. Хотя нет, здесь хозяин расписался, значит, он и продал. Возьмите в «спорттоварах» мотошлем. Там подкладка на поролоне, зимой даже лучше – теплее.

– Да мне зимой не надо, – отказался боровковский Леонардо. – Я так спросил, на будущее.

– А что же ваша каска?

– Там внутри все ремешки оборвались. Делают из полиэтилена.

Утром Блинков-младший держал в руках эту каску, и ремешки были в порядке. Виталий Романович врал! А когда он стал покупать у продавца с чудным отчеством шурупы, Митек понял все окончательно. Виталий Романович действовал, как Штирлиц. Человек запоминает начало и конец разговора. Вот он и болтал обо всякой ерунде, а потом купил шурупы, чтобы продавец сказал, если спросят, что полковник приходил за шурупами.

Блинков-младший вернулся к Душману и вместе с псом дождался боровковского Леонардо. Тот прошел в полушаге от Митьки, глядя вниз, на высоту собачьего роста, кивком подозвал Душмана и зашагал к дому. Сверток с шурупами он рассеянно клал мимо кармана и в конце концов уронил в снег.

– Виталий Романович! – догнал его Блинков-младший.

Боровковский Леонардо посмотрел жалеющим взглядом, как на больного котенка:

– Дима, я не хочу вмешиваться в твои отношения с отцом. Но на твоем месте я бы встал на лыжи и быстро-быстро побежал домой.

– А что случилось?

Ох, как Блинков-младший не любил прикидываться дурачком! Взрослый бы сказал: «Пойду на разведку», и все пожимали бы ему руку. А ты не можешь сказать даже: «Пойду гулять», потому что еще неизвестно, отпустят ли. Ты удираешь от папы, чтобы помочь папе, как будто это два разных человека. А теперь тебе еще и влетит от папы за помощь папе!

– Я не хочу вмешиваться, – повторил Виталий Романович. – Но, по-моему, мы с тобой теперь долго не увидимся.

Ничего, подумал Митек, Дудакова сейчас клещами не вытянешь из-за синеносовского стола, а затемно нас не отправят.

– Спасибо за все, – сказал он и стал застегивать крепления.

Виталий Романович промолчал. Блинков-младший собирался показать ему яму Ник-Ника. Но, раз боровковский Леонардо не хотел разговаривать, Митек решил не навязываться. Он отбежал за угол магазина и остановился на обрыве. Темнело, и болота на низком берегу сливались с меркнущим небом. Им не было конца. Блинков-младший посмотрел влево, на яму, и застыл.

Про заснеженному болоту разливалось огромное пятно, раз в сто больше, чем была затопленная яма. В полутьме краски поблекли, и пятно казалось черным. Но и это еще не все, как говорят в телевизионной рекламе, когда хотят всучить вам десять ненужных кастрюль вместо одной ненужной кастрюли. В зарослях камыша Блинков-младший увидел прямую колею, проложенную какой-то машиной. Следы шин давно замело снегом, но поломанный камыш остался лежать; это было похоже на пробор во взлохмаченных волосах. Колея шла к правой окраине леса, куда держали путь болотные копатели…