Я отодвигаю стул от стола, чувствуя лютую ненависть к мониторам, спутникам и камерам слежения, от которых вынужден зависеть, чтобы делать свою работу. На самом деле мне следовало трудиться плечом к плечу с Флёр, а не прятаться за экраном компьютера.

– Ее забрал Лайон, – отвечаю я. – Она хранится в стеклянном шаре у него на столе. Он сказал, что я могу получить ее обратно, когда захочу.

– А ты хочешь?

Я утвердительно киваю, жалея, что вообще ответил на этот видеозвонок, ненавидя жалость в голосе Эмбер и мягкость ее тона. Я бы предпочел, чтобы она просто вышла и замахнулась на меня, как раньше.

– Да, я хочу этого! – Признание вырывается из меня с силой зимнего ветра. Я вскакиваю со стула и принимаюсь расхаживать по комнате. – Не могу описать, на что это похоже, Эмбер. Как будто у меня не хватает конечности, или…

– …части души? – подсказывает она окончание фразы.

У меня перехватывает горло.

– Флёр – моя душа.

Она единственная часть меня, без которой я не могу жить. По крайней мере, я себя в этом убеждаю. Только в последнее время мне кажется, что что-то во мне умирает, и я уже ни в чем не уверен.

– Твой дымный туман представляет собой много больше, чем просто дарованную Геей силу. Он жил внутри тебя, сроднился с тобой. В нем и по сей день содержатся фрагменты тебя – твои воспоминания, твой дух. Ты чувствуешь пустоту не просто так, Джек – она действительно существует.

– Может быть, так и должно быть. Я видел свой дымный туман, Эмбер. И знаешь, он в полном раздрае. Злобно извивается и мрачен, как грозовая туча. Что, если я верну его внутрь себя, а он разорвет нас всех на куски?

Я снова сажусь на стул и упираюсь локтями в столешницу, приблизив лицо к камере. Если кто и помнит, как выглядит эта тьма, так это Эмбер, потому что первое, что я сделал после того как забрал магию Неве, – чуть не убил Эмбер. К счастью, она давно перестала держать на меня обиду. Ее полные губы поджимаются от беспокойства.

– Ты говорил с Флёр?

– Да уж, – фыркаю я, потирая лицо. – Все прошло не очень хорошо.

Эмбер вопросительно вскидывает бровь.

– Не могу винить Флёр в том, что она расстроена. Она выбрала меня своим куратором – то есть тем, кто будет заботиться о ней и оберегать. Нельзя просто отмахнуться от этого и сказать, что ее выбор не имеет значения. – Не следовало мне просить ее вернуться в Обсерваторию. Не стоило даже думать об этом, зная, как она к этому отнесется. Я запускаю обе руки себе в волосы и ерошу их, превращая в спутанное, сдобренное потом гнездо. – Я не знаю, Эмбер. Мы оба хотим одного и того же – уберечь друг друга, – но мне кажется, что мы все делаем неправильно. Нам никак не удается достичь равновесия.

Эмбер задумчиво прикусывает губу.

– Возможно, Хулио был прав, и отправиться всем вместе в поход – не самая плохая идея.

Я прижимаю ладони к глазам.

– Что-то я совсем перестал тебя понимать.

– Может быть, вам с Флёр нужно на какое-то время отвлечься. Ну, знаешь, вернуться туда, где вы чувствовали себя уравновешенными.

Я мысленно возвращаюсь к тому времени, когда мы были в бегах, но никак не могу вспомнить, где же нам в последний раз было хорошо. Каждое совершенное на первый взгляд воспоминание о нас вместе в то время омрачено опасностью или катастрофой. Идеального момента не было никогда. Как не было и никакой гарантии, что мы выживем. И безопасных мест тоже. Мы с Флёр приняли как данность, что в любой момент можем умереть, и с головой ныряли в смерть, осознавая, чем рискуем, ради шанса быть вместе. Мы обретали равновесие вопреки опасности, а не потому что оба чувствовали себя защищенными.

– Но запрет на поездки…

Эмбер подавляет смешок.

– Когда это тебя раньше останавливали правила?

У меня голова идет кругом.

– Эмбер, ты гений! – Я наклоняюсь над клавиатурой, быстро набираю электронное письмо Лайону с просьбой перенести нашу встречу и вскакиваю на ноги. – Позвоню тебе позднее.

– Подожди, Джек, куда ты собрался? – кричит она.

Лучась улыбкой, как сверкающий на солнце иней, я хватаю свои ботинки и бегу к двери.

– Пока не знаю. Но мы что-нибудь придумаем.

Флёр

Мою студию наполняют успокаивающие ноты акустической гитары. Запись представляет собой микс, который Хулио сделал для меня после того, как я пожаловалась, что скучаю по его исполнению старинных народных баллад, современных поп-песен и классического рока. Чистое сопрано Эмбер гармонирует с насыщенным тенором Хулио, возвращая в ту ночь, которую мы провели, сидя на пыльном полу захудалой лачуги с кружками консервированного тушеного мяса в руках, слушая их пение под аккомпанемент потрескивающего огня.

Я отворачиваю мольберт от окна и беру кисть, позволяя музыке Хулио унести меня в далекие дали, пока рисую. К середине записи сцена на холсте полностью меняется. Склон холма потемнел до глубокой полуночной зелени, в воздухе появился дымок из трубы, возносящийся над покрытыми инеем ветвями.

Я отступаю на шаг, чтобы посмотреть на то, что получилось, и очень удивляюсь, когда узнаю расплывчатые кривые очертания пруда. Нашего пруда. Того, что рядом с хижиной дедушки Джека, куда Джек водил меня кататься на коньках под звездами.

С болью в сердце задаюсь вопросом, что он подумает об этом рисунке. Захочет ли повесить его на стену или ему будет грустно смотреть на него?

Я снимаю выпавший волосок с кончика кисти, изо всех сил пытаясь вспомнить свою жизнь до того, как Гея дала мне магию земли, которая впоследствии стала неотъемлемой частью меня. Мысль о том, что ее вырвут из меня, отдалась невообразимой внутренней болью. Не представляю, кем бы я была без своей силы. И хотя меня пугает мысль о возвращении Джека в Обсерваторию – о том, чтобы доверить его кому-то столь могущественному и хитрому, как Даниэль Лайон, – возможно, с моей стороны неправильно удерживать его от этого шага.

В животе урчит. Небо в окне над садом потемнело, и ночные насекомые подпевают тихим напевам гитары Хулио.

Я собираю кисти, несу их к раковине, открываю кран и мылом смываю краску. Легкий ветерок доносит через открытое окно едва уловимый запах дыма, который, кажется, прилетел ко мне прямиком с моей акварели!

Я замираю над раковиной, продолжая сжимать рукой кисти.

Выключаю воду, затем музыку, и тревожащий запах дыма становится сильнее.

Медленно кладу кисти на стол, мысленно возвращаясь к оповещению Лайона о нескольких мятежных Временах года, которых пока не смогли поймать. Где-то на вилле раздается громкий щелчок. Я резко вскидываю голову, устремляя глаза к потолку, когда свет гаснет, погружая студию в темноту.