Робер повалился на руки Хагена, однако тот безжалостно встряхнул молодого француза, не больно, но обидно съездил тыльной стороной ладони по щеке и утвердил на ногах.

– Идемте, сударь, посмотрим.

Робер обреченно поплелся следом. Он ничего не мог понять. Вообще ничего. Он просто подчинялся сильному.

Грудная клетка монастырского послушника была разорвана в клочья. Сердце отсутствовало. И кровь. Много крови. Еще теплой, дымящейся на весеннем ночном холодке.

Мсье Робер де Монброн окончательно сдал. Он просто потерял сознание.

Хаген покачал головой, тихо ругнулся на незнакомом двадцатому веку языке, легко подхватил Робера на руки и понес к дому для гостей.

Высоко в небесах кружилась и играла сама с собой неприметная золотая звездочка, не внесенная ни в единый астрономический реестр.

Ночь медленными шагами шла к рассвету.

В монастырской церкви внезапно погасли все свечи, будто ветром задуло.

Германская империя, аббатство Св. Ремигия

29 марта 1912 года, глубокая ночь

– Я устал изумляться, Джералд, и у меня по-прежнему нет слов, чтобы выразить свое потрясение – вы это сделали!

– С вашей неоценимой помощью, отец Теодор. Без ваших любезных консультаций, клад Зигфрида навсегда остался бы лежать там, под толщей глины и песка. Доселе не понимаю, как вы смогли настолько точно определить место! Погрешность составляла не более четверти мили! Для меня это загадка из загадок, преподобный отец. Может быть, все-таки раскроете эту маленькую тайну?

– Раскрою, безусловно… Только предварительно возьму с вас слово дворянина и благородного человека, что услышанное не выйдет за пределы этой комнаты.

– Вы получили это слово, отец Теодор.

– Прекрасно. Теперь же прошу ничему не удивляться…

Отец аббат и лорд Вулси вольно расположились в креслах перед невысоким изразцовым столиком, придвинутым к восточной стене кабинета его высокопреподобия. Графинчик с дорогим, многолетней выдержки, вином, хрустальная чаша с редкими в это время года южными фруктами, креветки, французские булочки. Не скажешь, что отец Теодор держал себя в аскезе и старательно избегал греха чревоугодия.

Пожилой монах, как заметил Джералд, вообще не противился удобствам, однако во многом оставался консерватором. Освещался кабинет только свечами, хотя в аббатство недавно провели электричество, щелкали сосновые поленья в обширном камине, по стенам протянулись длинные, застекленные полки с изумительными книгами – от древних до вполне современных, наподобие сочинений господ Ницше и Эммануила Канта. Картины, непременное распятие. Рабочий стол, под портретом нынешнего Папы Римского Пия Х, завален бумагами и опять же книгами. Великолепный турецкий ковер на полу – ступни утопают в густейшем ворсе почти по щиколотку. Кабинет более походил на комнату преуспевающего банкира.

…Джералд Вулси познакомился с аббатом полтора года назад, когда путешествовал по Германии, прикидывая, где и как начать поиски сокровища Нибелунгов. Встретились на приеме у князя Рейнланд-Пфальцкого, случайно разговорились о древних рукописях, а на следующий день Джералд внезапно получил письмо с приглашением посетить аббатство Святого Ремигия.

Беседа была долгой, и, по впечатлению лорда Вулси, какой-то скользкой. Непривлекательный, но умный иезуит с лукавством профессионального инквизитора несколькими наводящими вопросами выяснил истинную цель пребывания молодого британского дворянина в Рейхе, уяснил, что милорд и его возможные компаньоны весьма богаты, а потом… Потом без лишних церемоний предложил свою помощь в поисках.

Джералд слегка опешил. Если священник увлекается древней историей, это, конечно, прекрасно – ведь целью изучения истории является не просто ознакомление с событиями прошлого, а приобретение опыта на будущее время! Но так внезапно заинтересоваться откровенной авантюрой? Истинно говоря, никому неизвестно, существовал ли в действительности клад Нибелунгов – «Песнь», в которой повествуется о кровавой круговерти, возникшей из-за сокровищ мифологического дракона, может просто-напросто оказаться фантазией неизвестного миннезингера, сочинившего эту повесть на основе древних преданий и сказок! Кроме «Песни», нет никаких веских доказательств существования клада. А если бездумно следовать «логике Шлимана», то основываясь на легендах о короле Артуре и рыцарях Круглого Стола, можно смело отправляться на поиски Святого Грааля, что в начале двадцатого века будет выглядеть несколько смешно.

– Клад Нибелунгов существует, – убежденно сказал тогда аббат. – И у меня найдутся неоспоримые доказательства.

Лорд Вулси потерял дар речи. Доказательства? Какие? Откуда? Единственным разумным объяснением могло бы послужить личное свидетельство одного из непосредственных участников этой истории – в скандинавской версии «Песни» упоминается, что давший клятву не раскрывать место сокрытия клада Гуннар остался жив и прямиком заявил Атли-Этцелю, что будет держать слово…

Интересный оборот дела!

Свои секреты отец Теодор предпочел не раскрывать, мельком проронив, что объяснения последуют лишь после удачного завершения поисков. Ныне он лишь поможет добиться разрешения германского правительства на проведение изыскательских работ и укажет примерный район раскопок. От вас, господа авантюристы, требуются энергия, настойчивость, твердая вера в успех и, разумеется, деньги. Найдете клад – тогда поговорим серьезно. И еще одна немаловажная деталь: о цели разысканий никто не должен знать. Пусть это останется нашей общей тайной, договорились?

Окрыленный столь неожиданной поддержкой и твердой уверенностью необычного аббата в истинности событий «Песни», Джералд уехал в Англию, собрал старых друзей, нашел в одном из захолустных колледжей Йоркшира толкового, но бедного профессионального археолога – Уолтера Роу, – согласившегося за приличный гонорар участвовать в этом сомнительном деле, и занялся организацией похода за драконьим кладом.

Изредка поступали письма и телеграммы из Германии, от отца Теодора. Аббат интересовался, насколько быстро можно приступить к работам, когда поступят первые деньги на счет концессии, открытый в Имперском банке, а спустя несколько месяцев его высокопреподобие доложился, что необходимые документы готовы, теперь следует ехать в Берлин и регистрировать «Рейнскую глиноземную концессию», под прикрытием которой и будут производиться раскопки.

По прибытии компании Джералда в Рейнланд-Пфальц, аббат незамедлительно указал место – левый берег Рейна, десять с половиной миль к югу от Вормса. Последовали долгие недели бесплодных поисков (причем ходом раскопок отец Теодор не интересовался совершенно, даже ни разу не приехал в лагерь, посмотреть). И вот, в ночь на 26 марта 1912 года, свершилось…

Иезуит не ошибся. Клад лежал там, где и было указано. Теперь Джералд Вулси требовал законных объяснений – преподобный отец обязан сдержать прежнее обещание.