Подойдя, я обратился к нему на испанском, таким светским спокойным голосом. Однако тот, обернувшись, спросил что-то на французском. В общем, мы друг друга не понимали. Тогда я поинтересовался на английском, не знает ли он этого языка, и тут промах. Осторожная попытка обратиться к нему на немецком – и есть, он меня понимал, хотя и говорил на немецком ужасно. Естественно, сообщать о том, что я собираюсь в Англию, а точнее, хочу по-тихому добраться до её берегов, говорить этому бородатому крепкому мужичку я не собирался. Рано ещё. Мы прошли к нему в каюту, и я стал петь о своём желании поохотиться на акул подальше от берега. Тот с сомнением на меня посмотрел и прямо спросил:

– Месье, не хотите ли вы в Англию сбежать?

Я замер на несколько секунд, после чего с некоторой осторожностью спросил:

– И что, если так?

– Это дорого стоит.

– Но возможно?

Мы оба прощупывали друг друга, ну а когда я всё же подтвердил, что мне нужно именно в Англию, капитан покивал и сообщил, мол, сам он этим не занимается, но его кузен зарабатывает такой перевозкой, причём у него есть свой человек в таможне с той стороны, который ставит отметку о прибытии в Англию, и можно будет пользоваться своими документами уверенно. Без отметки быстро доставят в полицейский участок, а там всякое может случиться. Война есть война. У кузена не было карт проходов через минные поля, да и, честно говоря, не особо карты и нужны, его лоханка способна над ними пройти, что и делает, он высаживает пассажиров на пустом берегу. Там таможенник и ждёт, получает деньги, ставит отметки, а дальше крутись как хочешь. Мой вариант.

Капитан потребовал за свои посреднические слуги аж пятьдесят франков, но я был согласен. Он отправил одного из матросов за кузеном, который водил лодку раз в неделю, но когда следующий выход, капитан не знал, нужно уточнить. Я же поинтересовался, не мог бы он обменять немецкие марки на английские фунты или американские доллары. Оказалось, мог. Правда, у него нашлось всего пятьсот семьдесят фунтов стерлингов банкнотами и ещё монетами, всё отдал, и сто тридцать шесть американских долларов. Я поначалу подивился, отчего он их на судне держит, а потом понял: мало ли что, и придётся бежать, тогда такой НЗ может пригодиться.

Когда пришёл кузен, договориться о перевозке труда не составило, он знал английский. Я обговорил, что буду один с двумя единицами багажа, оплата на месте доставки. Причём, сообщив, что у меня есть французские паспорта, предложил их в качестве части оплаты, и кузен, подумав, легко согласился, видимо, документы ему для чего-то нужны. Вопросов по ним он не задавал.

Ближайшие три ночи в пролёте, а вот на четвёртую его судно отходит. Он описал, где его человек будет меня ждать, и более того, мы договорились, что он поможет незаметно для патрулей добраться до судна. Кстати, покидать город не требовалось, судно этого контрабандиста-перевозчика находилось тут же, в порту, под видом рыболовного баркаса. И да, кузен готов обменять оставшиеся марки, франки и оккупационные марки на английские фунты, понятно, что по грабительскому курсу, но меня и это устроило. Так и договорились.

Когда лодка приткнулась к берегу, я продолжал настороженно осматриваться. Вроде как это уже Англия, но мне откуда знать? Может, покрутили и обратно во Францию вернулись? Так что ладонь крепко сжимала рукоятку вальтера. А вообще эти четыре дня прошли на удивление спокойно. Я прожил два оставшихся дня по первым документам, потом переехал в другую гостиницу и заселился там совсем под другим именем, дожидаясь нужной ночи. Ещё днём я покинул гостиницу, за мной приехал грузовичок, в кузове которого я переоделся в матросскую робу, мой багаж сунули в грубые мешки, пропахшие рыбой, и мы доехали до судна. Я прошёл на борт, вещи мои подняли, и через два часа вместе с группой рыболовных судов мы отчалили и направились в море на вечернюю ловлю. Только наше судно с покровом темноты пошло дальше. К отплытию я подготовился: купил бачок, залив его свежей водой, и продовольствия на три дня. Не зря, кормили на борту не очень хорошо, и почти два десятка пассажиров если и не маялись животами, то были близко к тому. А я своим питался.

Спрыгнув на песок, я принял свои вещи, помог сойти другим пассажирам. Лодка отправилась за второй группой пассажиров, а мы направились к скалам, где нас встретил тот самый человек контрабандиста. Двадцать фунтов стерлингов за отметку в польском паспорте, конечно, много, но я отдал и направился в путь. Тут неподалёку была дорога, ведущая в городок Богнор. В общем, я в Англии, и пора отделаться от других пассажиров, которые плотной группой тоже выходили на дорогу, и добраться до Лондона. А дальше уже начнётся моя основная работа. Оружие, разобранное, в чемоданах, патронов хватает, денег тоже. Нормально. А то, что я отделился от толпы прибывших и ушёл в темноту, оказалось верным решением. Неожиданно с трёх сторон вспыхнули огни фонариков, и я упал на песок, стараясь отползти подальше. Нас здесь ждали.

То, что всё заранее спланировано, было ясно. Думаю, и капитан баркаса в курсе, и его прикормленный таможенник. Почему я так решил? А они и не пытались бежать, стояли и курили, значит, участвовали в этом. Да и английская контрразведка такую дыру для заброски разведки оставить не могла, контролировала её. Скорее всего, будет досмотр, всех подозрительных – с собой, остальных наверняка отпустят. Что капитан баркаса знал обо мне? Только то, что я с двумя единицами багажа. Уйти с пляжа я не могу, поэтому, метнувшись к ближайшим скалам, быстро достал из карманов всё ценное, деньги, оружие и убрал в оружейный чемодан, достав из него саквояж и оставив при себе лишь пятьдесят фунтов, а чемодан спрятал в скалах, присыпав песком. Пока первую группу осматривали, я со вторым чемоданом и саквояжем присоединился ко второй, которая только что сошла с лодки. У меня в руках две единицы багажа? Значит, всё в порядке, не придраться.

Кто-то из пассажиров, бежавших из Франции, радовался, кто-то плакал от счастья, что всё позади, дети голосили, а кто-то спокойно воспринимал досмотр. Так же спокойно и я его воспринял, меня опросили, записали данные и отпустили. Солдаты забрали с собой всего двоих и укатили на грузовиках. Про нас и не вспомнили, надо – пешком дойдёте. Лично я, в отличие от других пассажиров, как раз не против был. Отойдя километра на два по трассе от берега, где и произошла высадка, я спрятал вещи, в которых ничего предосудительного не нашли, и втихую вернулся. Пляж пустой, вот-вот рассветёт, и я заторопился. Нашёл свой чемодан и с ним вернулся обратно. Убрал саквояж, и с двумя чемоданами стал догонять других пассажиров судна контрабандиста. Раннее утро, дорога пуста, пару раз проезжали патрули, но на нас они не обратили внимания, видимо, их предупредили о нас. Вот тут уже видно, что война идёт. Много разрушенного бомбёжкой, в Гавре такого не было, там налёты изредка бывали, как я слышал, и за то время, что я там жил, ни разу не случились.

В Богнор мы пришли в восемь утра. Найдя автобусную станцию, откуда в Лондон через два часа отправится автобус, я без проблем уехал. Кроме меня, пассажиров с баркаса, таких же беглецов из Франции, не было, остальные, видимо, местные. Дорога не запомнилась, я все эти несколько часов езды проспал, но на автовокзале ждал патруль, проверял документы. У меня проблем с ними не было, мельком осмотрели и отпустили, и я отправился искать квартирку с отдельным входом. Лондон был изрядно затянут дымами, после того, как был убит Гитлер, люфтваффе буквально сметало английские города, проводя постоянную ночную бомбардировку, так что разрушений в столице было преизрядно. Поэтому я выбрал квартиру на окраине. И пусть стёкла в окнах в ней были выбиты взрывной волной и проёмы заколочены досками, но жить можно. Оплатил я две недели с едой.