– Пока не за что.

Больше новостей для меня не было. Мы ещё немного посидели, и я направился по делам. Не все документы я восстановил, вот в чём дело. Проживая в Москве, под присмотром Гарда, я смог получить водительские права, позволяющие водить всё, что имеет колёса и гусеницы. Хотя нет, тракторы не смогу, на них не сдавал. Добравшись до нужного учреждения, я написал заявление об утрате прав и узнал, что должен прийти через четыре дня и забрать готовые новые. Фото для них я передал. Отлично, не так и долго ждать, как я думал. Время ещё было, три часа дня, и, подумав, я решил уже сегодня дойти до военкомата, нечего до завтра ждать.

Дежурный, узнав, по какому я вопросу, отправил в кабинет, где находился архив, нужно найти папку с моим делом. Лейтенант лет двадцати пяти, который занялся мной, нашёл папку с моим личным делом и, пролистав её – я удивился, так как там было моё фото, которое я принёс в отдел кадров, когда на работу устраивался, – сказал:

– Как я понял, ни место работы, ни старый адрес уже не действительны?

– Так и есть. Насчёт адреса можно решить, причём в нашем районе. Я не опоздал с призывом?

Тот поморщился и ответил:

– Опоздали, на днях закончили осенний призыв. Но есть возможность переиграть. Как насчёт училища? Некоторые ещё не закрыли приём. Мне о трёх точно известно, недавно заявки пришли.

– Хм, предлагайте.

– Так… Есть вакансии в училище на сержанта зенитной артиллерии. Командир расчёта. Обучение год. Училище находится в Минске, новое, два месяца, как открыли, туда направляют бойцов из действующих частей и призывников. Потом – училище войск связи, также сержант, специальность – радиотелеграфист. Ну и почему-то ещё не закрыла приём школа снайперов. Но тут своя специфика, могут и не взять. По результатам медкомиссии видно будет.

В снайперы идти я не хотел, ничего нового я там не узнаю, скорее сам многому научить смогу. Только убедительно доказать, откуда у меня такие знания, не смогу. Значит, мимо. Про связиста и думать не стоит, этих бедолаг только пожалеть можно, а вот зенитчиком – почему бы и не стать? Лично я – за. Поэтому выложил своё решение:

– Хм, мне нравится специальность зенитчика. Когда всё будет готово в плане оформления?

– А когда прописку сделаешь? Она нам на самом деле не так и важна, но с ней проще.

– Могу сегодня.

– Тогда завтра приходи с документами, всё оформим, выдам бланк, пройдёшь врачей, медкомиссия уже не работает, самому придётся побегать, и через пару дней отправим в Минск. Если даже опоздаешь на пару дней, ничего страшного, примут.

– Лады.

Покинув военкомат, я прямым ходом отправился обратно к домоуправу. Раз уж обещал помочь, пусть помогает. И он не обманул, вывел на знакомого, курировавшего общежитие, где прописано по пять человек на квадратный метр, но и меня втиснули. А на следующий день я снова был в военкомате. Надеюсь, успею получить замену прав до того, как меня отправят в дорогу дальнюю.

15 мая 1941 года

Окрестности Кобрина. Полевой лагерь отдельного лёгкого учебного зенитного дивизиона

Три часа утра

Я поёжился и поправил на плече СВТ, мою гордость, на весь дивизион одна самозарядка, и она у меня. А что, перед тем как на бойцов нашего учебного дивизиона начали записывать оружие, я поговорил со старшиной, пообещал ему литр, и тот, извернувшись, достал мне эту винтовку, вписав в удостоверение курсанта. С учётом того, что все поголовно курсанты были вооружены карабинами Мосина, он действительно расстарался, и литр, что я ему передал с закусью, заслужил, а я заполучил то, что хотел, и то, что хорошо знал. Да, СВТ мне знакома ещё по прошлой жизни. Она была комплектная, с подсумками и штык-ножом и уже более полугода служила мне верой и правдой.

Учёба шла нормально, всё осваивалось достаточно легко, ещё полгода – и я стану сержантом. А сейчас охранял расположение – палатки, штаб и кухню. Чтобы покой наших бойцов никто не нарушил. А то вон, говорили, у соседей кто-то пробрался в крайнюю у леса палатку и вырезал всех. Такое случается. Нападающих так и не нашли – тихо пришли, тихо ушли. Думаю, поляки озоруют. У машин и орудий нашего дивизиона, то бишь зениток, стоял на часах другой курсант.

Встряхнувшись, я покосился на штабную палатку, возле которой курил наш разводящий, и замер от явно приближающегося шума. Придерживая каску, я посмотрел на светлеющее небо. А вот это мне уже не нравилось: со стороны границы наползала армада бомбардировщиков. Вот чёрт, всё же историю изменить мне удалось, но напали на нас раньше, а я был уверен, что до сорок второго немцы не рискнут, завязнув с англичанами, ведь новый премьер-министр лорд Галифакс за убийство преемника тоже объявил немцам войну до победного конца, и те действительно ужесточились. Да нет, рискнули-таки. Хотел как лучше, а получилось как всегда. Ладно, повоюем, даже интересно. Зря, что ли, я так в армию рвался? Тут не только тренировки в стихиях, но и нормальная физ-ра.

Мысли метались в голове, и пришлось взять себя в руки, чтобы успокоиться. Ну да, когда я понял, что происходит, меня будто током ударило. Даже пот выступил от волнения, и сердце громко забилось. Небольшой цилиндрик из материала, похожего на медь, который я крутил пальцами, отправился в карман галифе, а я негромко, проходя у штабной платки, сказал разводящему, который застыл, глядя на небо, позабыв о сигарете, тлеющей в его пальцах:

– Товарищ старший сержант, командира поднимите, это не наши, что-то серьёзное надвигается.

– Разговорчики! – по привычке взвился тот. – Наряд за несоблюдение тишины и устава караульной службы!

– Есть наряд, – буркнул я и направился дальше.

Сержант же, отшвырнув сигарету, быстро подошёл к командирской палатке. Как он будит командиров, я уже не видел, так как, поглядывая на небо, продолжил двигаться вдоль палаток, зорко следя за опушкой, нет ли там кого. Наш летний лагерь располагался возле некрупного лесного массива и с воздуха не замаскирован. Вдали виднелись редкие огни Кобрина, до которого было максимум километра два. Недавно был приказ готовиться к учениям, и мы готовились, но, похоже, экзамен на профпригодность будут теперь принимать немцы. У нас учебный дивизион, видимо, решили просто дать возможность курсантам поучаствовать, получить опыт. Однако с тем, что у нас было, получать этот опыт довольно сложно. Батарея счетверённых пулемётов «максим» в количестве пяти единиц, все установлены в кузове машин модели ЗИС-5. Батарея крупнокалиберных зенитных пулемётов. Это были три одноствольных ДШК, расчёты которых имели возможность снимать их с машин и устанавливать на землю на треногах, перевозившихся отдельно. Ну и батарея тридцатисемимиллиметровых пушек. Системы лёгкие, оттого наш дивизион и считался лёгким и мобильным. Второй дивизион нашего училища сейчас стоял летними лагерями в другом месте, там были две батареи старых семидесятишестимиллиметровых пушек, и взвод восьмидесятипятимиллиметровых из двух орудий. Нам ещё повезло, у нас машины, а у тех лошади буксируют орудия. Вообще армия для нашего училища не особо расстаралась, мало учебных пособий. Но это и понятно, училище новое, только начало работать. Всё новейшее вооружение в армию идёт, что дали, то и изучаем. Ладно хоть, совсем старьё не выдали.